Бретёр - Андрей Акцынов

– Ребята говорят – шестьдесят человек.

– О, отлично!

– Дмитриева только куда-то увели.

– Вот это плохо. Сообщи, как что-нибудь узнаешь.

– Так точно!

– Ну а вы чего там сидите?

– Нас в суд повезли. Говорят, пятнадцать суток давать будут за неповиновение.

– Это ерунда. Сутки для джентльмена – это доблесть!

Сутки не дали. Если бы дали, то Макс Громов уже придумал, что всем делать в этом случае. А именно объявить голодовку. Бретёру нравился этот парень, потому что он был всегда сторонником самых радикальных мер.

Судья не оправдал его, но отправил дело в районный суд. Туда обычно никто не ходил, кроме тех, кто хотел поупражняться в полемике. Это всегда заканчивалось штрафом, который приходил по почте.

Придя домой, Бретёр немедленно рухнул в постель. А перед этим вспомнил фразу одного человека по фамилии Муравьев. Он говорил: «Я не из тех Муравьевых, которых вешают. Я из тех Муравьевых, КОТОРЫЕ вешают!»

Мент с дамскими жемчужными бусами на руке, который вмазал ему по физиономии, оказался настоящей звездой вечера. Вчерашний митинг стал его бенефисом. Какую-то девку он волок за волосы по асфальту, приправляя этот ритуальный жест нецензурной бранью. Когда робкий патлатый мужчина в красной футболке попытался высказать свое недовольство, этот чудесный господин вернулся к нему и со всего размаху шарахнул по голове дубинкой. И тут он произнес свою коронную фразу:

– Хорьки, бл…дь! Кому еще? – и потащил его в автобус к буйным.

Все конечно же узнали Жемчужного Прапорщика Вадима Бойко. Оказывается, у этого пэпээсника на запястье были не бусы, но четки. Несчастный страдал от повышенного давления. Неудивительно. Если ты имеешь характер долбанутого маньяка, у тебя периодически может расти давление и страдать сосуды.

Бретёр откуда-то из недр подсознания выудил строчки Гребенщикова, которого слушал в дополовозрелом возрасте. Что-то вроде «Жемчужная коза, тростник и лоза. Мы не помним пределов, мы вышли за…». И расхохотался.

Они с Дмитриевым и всей компанией решили найти потерпевших и раскрутить это дело. Сам Бретёр жаловаться на прапорщика не пошел. Во-первых, это не попало на телекамеры, танцующий на крыше автобуса Равиль в своей фирменной тюбетейке в данную минуту привлек их в гораздо большей степени. Во-вторых, жаловаться – это вообще не по-мужски. Пабло Эскобар не жаловался и Карлос Шакал тоже.

Судьба этого жемчужного мерзавца сложилась довольно печально. Сперва ему сделали выговор, потом уволили, потом дали условный срок за хулиганство. Несколько раз его смачно отметелили неизвестные. Еще был эпизод, как этот пьяный олух стрелял в чебуречной в кого-то из ружья. Его звезда бесславно закатилась за горизонт.

Жемчужная коза, тростник и лоза…

В России наступала эпоха разгоряченных толп и народных бунтов. После того как запретили НБП, а коалиция «Другая Россия» окончательно распалась, Лимонов забрал свое (своей книги) название и создал новую партию. На съезд съехались члены со всей России, из самых дальних уголков страны. Бретёр был в числе делегатов от Петербурга. Съезд-2010 не был таким помпезным, как 2004, потому что в партийной кассе было куда меньше денег. Это не помешало нацболам договориться о совместных в масштабах всей страны действиях. Еще, что немаловажно, можно было заниматься политикой на вполне законных основаниях. Партия проходит регистрацию, значит, все в порядке.

Вокруг выбранного для Стратегии-31 места в каждом городе формировался свой клуб радикалов всех мастей. Были среди них и прозападные либералы наподобие сумасшедшего Павла Шехтмана, у того было лицо изобретенного Дарвином промежуточного вида между обезьяной и человеком. Либералы снова шли вслед за ненавистным для них Лимоновым. Были вынуждены.

Лимонов зашел немного с другой стороны. Никчемность вождей буржуазных партий, их мелкие амбиции портили все дело, возиться с ними – бесполезный, напрасный труд. Он решил прибегнуть к правозащитникам. Людмила Алексеева – почтенная и авторитетная старушка, председатель Московско-Хельсинкской группы, правозащитник и диссидент, поддержала Стратегию, за ней потянулся целый хвост таких, как Лев Пономарев (движение «За права человека»), а вслед за ними пришли и, не побоюсь этого грозного выражения, политики, парочка Немцов – Яшин.

Константин Косякин – третий заявитель Стратегии – представлял «Левый фронт». Это был крепко сбитый коммунист старой закалки, мастер спорта по боксу, большую часть жизни он проработал горняком. Бретёр знал, что боксеры – это те, кто не представляет свою жизнь без конфликта. Долгое время он был членом КПРФ, эта партия, смирившаяся с режимом и трусливая, конфликт предоставить не могла. Потому он пошел к более молодым и агрессивным.

Количество людей непрерывно росло. Как правило, все проходило по одной и той же схеме. Силы правопорядка задерживали лидеров Стратегии и всех самых неспокойных, доставляли в отделение и оформляли протоколы по 20.2, иногда по 19.3. Менты относились к участникам скорее дружелюбно. Были, конечно, отдельные ненормальные, но в порядке исключения. К Лимонову они все привыкли и относились с уважением. Менты уважают смелых и несгибаемых.

Власть использовала все доступные ей средства, чтобы подавить гражданское сопротивление. Сперва она прибегла к услугам проправительственных молодежных движений, которые устраивали на площади свои спойлерские акции, то День молодежи, то День донора. Эти недоумки были настолько жалкими! Они просто пилили бюджет, им было даже в падлу приглашать туда людей. Их посещали три с половиной человека. Но площадь все равно перекрывали. Заявляли, что, мол, это они первыми подали уведомление. «Россия молодая» и прочее дурачье.

Потом византийская по уровню интриг наша власть додумалась до куда более выгодного варианта. Она закрыла Триумфальную площадь на раскопки! Что она планировала там найти? Обломки древнего Карфагена? Нашли, правда, только горстку каких-то жалких глиняных черепков горшка десятилетней давности, короче, какую-то ничего не стоящую дрянь. Потом площадь вовсе закрыли на строительство подземной автостоянки.

В конечном итоге Алексеева не выдержала прессинга Кремля. Возраст и привычка сотрудничать с властью давали о себе знать. И вскоре бабушка сдалась властям. Но об этом позже.

Россия вся стала вдруг бурлить. Голову поднимали самые разные силы. Среди них были и националисты. Бытовой национализм в России был огромен. Футбольное хулиганье (такие, как друзья Бретёра), скинхеды, военные, просто ребята с окраин и куча мужиков и пацанов с разных ступенек социальной лестницы. Все они не любили чужаков.

Конфликты на расовой и национальной почве появлялись сплошь и рядом, как это бывает в гигантской многонациональной стране без идеологии. В Советском Союзе, где каждый был другому товарищем и братом, такого никогда не было. Но и жили зато сравнительно оседло.

Эмоции кипели, да.

Чтобы слить эти эмоции или хотя бы их часть, власть уже не пойми какой срок держала в стенах Государственной думы Владимира Вольфовича Жириновского и ЛДПР. Хотя если разобраться, то название партии – это в принципе полная противоположность национализму.

Другие ребята, помоложе, пытались оседлать национальные эмоции российского большинства, как ковбои седлают дикого буйвола – есть где-то в дремучих штатах такая забава. Но им не удавалось. Ни Поткин, ни Дёмушкин, ни Тор и прочие господа так и не смогли в условиях полицейского государства сколотить хотя бы подобие политической партии. Единственное, на что они способны, – выводить правую молодежь на «Русский марш», как пионеров на утренник. И те их не слушались. Они для них были просто самозванцами.

«Русский марш» в день нового праздника – Дня народного единства 4 ноября – стал таким же 7 ноября и Первомаем, только для правых. Правда, следует отметить, что 1 мая власть уже адаптировала под себя и переварила. Любые толпы народу, если они не идут на откровенный конфликт, – это просто обыкновенный пшик для полицейского государства.

Впрочем, конфликт состоялся, и внезапно. Такие чувства всегда возникают внезапно. После того как уроженец Кабардино-Балкарии Аслан Черкесов убил болельщика «Спартака» Егора Свиридова из травматического пистолета, милиция не спешила с расследованием, чем вызвала бурю негодования футбольных болельщиков и правых всех мастей. 11 декабря 2010 года на Манежной площади состоялся стихийный народный митинг с требованием найти и наказать убийц.

Негодование, расовая нетерпимость, ненависть – все эти чувства закипели в крови и привели к эпизодическим вспышкам гнева и перепалке с обеих сторон. Со стороны молодежи и со стороны в срочном порядке стянутых омоновцев. Никаких массовых беспорядков не было! Все это полнейшая чепуха.