Веслом по фьорду! - Пламен Митрев

— Мама, я счастлив быть здесь, на нашей загалактической даче! — весело признался И-Тить.

— Позже поговорим, разведи землян по блокам. Ультрафиолетовая бумага кончилась, сгенерируй, будь добр, из первых трёх.

— Давненько я не генерировал! Хе-хе…

— Где-то тел десять положи в блок низких температур, я придумаю что-нибудь на ужин. Остальных разбросай по парникам, пусть потомятся в собственном соку, потом разберёмся.

Пламен приоткрыл глаза. Голубой свет струился со всех сторон. Идти по идеально ровному полу было непривычно, но зато просто. Появились новые звуки — что-то гудело, что-то попискивало[74]. Жаль, пока нельзя как следует осмотреться.

Все остановились, и пол вдруг сам поехал вниз. Шакарра дёрнулся, но Славянин до хруста сжал его запястье. Все поудобней сели на задницы и покатились как с горки. Спуск продолжался недолго. Северянин только-только успел вспомнить зимние забавы своей родной Скандинавии…

Открывались новые белые стены, блестел чистый пол, и высокий разводил народ по блокам. Кстати, как успел подметить сквозь ресницы натренированный гвардеец, тот высокий бородач, которого впоследствии называли странным именем И-Тить, разительно изменился. Ничего человеческого в нём не осталось. Теперь он был похож на оживший салат из осьминогов, от которого однажды дож Белсамондо, отец девицы Глеи, получил столько пищеварительных неприятностей, что вынужден был отменить три встречи, восемь интриг и одни похороны. Прибавьте к этому осьминогу голову пустынной ящерицы, и получится новый И-Тить.

Варвар услышал, как перед носом распахнулись стены. Видимо, надо идти. И он шагнул. Голубое свечение исчезло. Небольшая квадратная комната, чисто, холодно, неуютно. Повезло, что Чака и Стилет с ним и ещё четыре спящих матроса.

Это их… блок, кажется, так она сказала.

— Нравится? — спросил Стилет, осматривая помещение.

— Тюрьма она и есть тюрьма, — сплюнул Пламен.

— А я думал, племена людоедов остались далеко на просторах матери-Африки, — грустно признался зулус. — Оказывается, есть на свете и Епона-мать. Которая так же покушать не дура…

— Не прикасайтесь к стенам! — приказал Стилет, и все увидели, как одного из матросов обвивают стебле-видные щупальца.

Славянин оскалился, оголил оба меча и принялся за прополку.

Рубил он молча и усердно, но щупальца вырастали снова, и не было им конца. Эти странные растения атаковали снизу, незаметно затягивались вокруг щиколотки и тащили жертву к стене, затем поспевали новые ряды стеблей, которые набрасывались на руки, шею и лицо. Сонные жертвы даже не пытались сопротивляться…

— Чака, хлопай матросам по ушам, пусть они просыпаются!

— Какой варварский способ, — топча щупальца противника, не поверил африканец.

— Да я тебя так в чувство приводил!

— Ну если даже на мне сработало…

Исполнительный Шакарра усвоил совет, но взялся за дело творчески, исполнив путём ритмичного похлопывания по ушам различного размера и выпуклости фрагмент народной зулусской песни «Уродилась травушка, конопля-муравушка!» о разнузданном выпасе скота и непонятном хихиканье юных пастушков.

Вскоре проснулись все! Насмерть перепуганные матросы послужили хорошим подспорьем и добавили бешеной энергии в дело избавления от сорняков. Их страх за собственную жизнь был столь велик, а желание наслаждаться ею столь сильно, что матросы не брезговали перегрызать вездесущие щупальца и даже пережёвывать. Голод не тётка…

Рыжие волосы Плама забрызгала зелёная дрянь. Он, словно повар на китайской свадьбе, рубил, резал, шинковал, колол, снова рубил, снова резал и снова шинковал…

И только лейтенант задумчиво изучал содержимое потайных карманов текстильного шедевра от новомодного Джузеппе Лепреззони. На его ладонях, пёстро сменяя друг друга, появлялись капсулки, свёртки, пузырьки, иглы, разноцветные шарики. Он что-то прикидывал, отвергал рассматриваемый вариант, переходил к другому.

— Вот, нашёл, пожалуй, эта штука может подействовать. Чака, сюда! Огради меня от всего этого хотя бы на минуту. Мне нужна одна спокойная минута, зулус!

Бодрый негр заплясал вокруг командира, выделывая невероятные акробатические трюки, на которые, к сожалению, некому было смотреть. Он хватал стебли пальцами обеих ног, связывал их между собой, совершал обманные выскоки и приседания, добиваясь новых и новых столкновений нахальных ростков. Тем не менее ловко образуя вокруг лейтенанта неприкасаемое пространство…

В руке чёрного прыща блеснула длинная, как спица, игла. Он тщательно натёр её одним шариком, затем окунул в склянку и насладился видом жирной красной капли, смазывающей металлическую поверхность. Состав мгновенно застыл и затвердел — один из многочисленных секретов арабских алхимиков. Школа ассасинов не проходит даром…

Стилет обнажил кинжал и вставил спицу в паз на тыльной стороне рукояти, затем потянул рычажок, игла наполовину ушла внутрь.

— Пламен, Шакарра! Я на стену, прикройте меня!

Он отважно бросился в самую гущу к предполагаемому стволу, питающему многочисленные зелёные щупальца. Замахнулся и вонзил отравленную иглу в мягкое, пульсирующее тело живой ловушки. Сработал тайный механизм, и стальная спица вошла ещё глубже.

Напор атаки стеблей мгновенно увял. Перестали орать храбрые ганзейские матросы. Чака застыл на одной руке, головой вниз, с ногами, завёрнутыми в косичку. Пламен Славянин опёрся на мечи, как на костыли, и категорично выдохнул:

— Всё! Хочу в дупло Иггдрасиля с тремя валькириями, — потом что-то прикинул и поправился: — Ладно, можно и двух, я устал…[75]

Шакарра сел в зелёную жижу и извлёк из дебрей набедренной повязки позвонок твари из источника.

— Ты принёс мне победу в бою, — признался он позвонку. — Господин лейтенант, у вас столько всего полезного с собой. Может, найдется верёвочка и игла без яда, чтобы сделать амулет?

— Да пожалуйста, без проблем. — Стилет протянул суеверному африканцу и то и другое. — Только иглу верни.

Шакарра в минуту смастрячил себе талисман и повесил счастливый позвонок на шею.

На матросов было жалко смотреть. Двое усиленно молились, третий в шоковом состоянии как-то странно улыбался, и только четвёртый подошёл к храброму человеку со шрамом на лице и доложил:

— Синьор, я Готлиб, француз, простой моряк, служу на когге под названием «Аналь». Спасибо, что не дали мне погибнуть от похотливых лап этой странной лозы. Я не помню, как мы попали сюда. Была ночь, и все, кажется, спали…

— Начало у всех одинаковое, — кивнул чёрный прыщ. — Вот вам моя рука, Готлиб! Считайте, что это рука барона Фиорены и дожа Венеции Белсамондо. С удовольствием приму вас и ваших ребят в отряд. Вы не имеете ничего против, чтобы временно послужить во славу Республики Святого Марка?

— Эй, ребята, — Готлиб обратился к двум своим, — похоже, жизнь налаживается. Давно хотел переехать в Венецию. Говорят, удивительная страна, красивые женщины и вино не хуже французского.

— Правду говорят, — улыбнулся лейтенант, — и если хочешь всё это попробовать, то придётся здорово потрудиться.

— Всё, что здесь происходит, похоже на одну страшную зулусскую легенду, — сказал Чака, без конца ощупывая позвонок. — Могу рассказать, если кому интересно.

— Валяй, — разрешил Плам, — хорошо, когда в темнице есть гриет.

— Что за легенда? — также заинтересовался Стилет.

Молящиеся повернулись к рассказчику и прервали общение с небом. Шакарра лёгким движением позеленевшей ладони смахнул с лица произошедшие события. Он преобразился, ведь речь снова шла о далёкой родине танцующих деревень, синих слонов, носорогов, затаптывающих костры, и вечно недовольных (как гласила другая легенда) баобабов…

— Помните, я рассказывал сказку о танцующем народе, сошедшем с небес, о моём народе. — Негр взглянул на Пламена, выбиравшего место посуше, без зелёной слизи, и тот утвердительно кивнул. — Меня выгнали из племени за эту сказку, но есть другая, возможно, и не сказка вовсе, а быль. Слова в Африке имеют большое значение. Многие слова запрещено произносить, особенно если они напоминают имя вождя племени или членов его семьи. Но я не об этом, я только хотел сказать вам, что слова «изулу» и «ведузулу» означают пространство между планетами, не просто небо, а ту черноту, в которой сияют звёзды.

Стилет, как человек множества способностей и умений, одновременно слушал и брал пробы зелёной жижи в маленькие пробирки из потайных карманов.

— Многие зулусы верят, что давным-давно в Африку из межзвёздных глубин прилетели они, — гриет показал на раздвигающуюся стену, забрызганную зелёной гадостью, — люди-ящерицы, меняющие форму, когда им захочется. И были люди, которые смешали свою обычную кровь с кровью людей-ящериц. В памяти моего племени тысячи сказок о женщине-ящерице, выходящей замуж за принца Зулу! О ящерице, превращающейся по ночам в чёрную красавицу. Я знаю все эти сказки, их так много, куда больше, чем остальных. На их основе сочинили похожие истории, — например, про Мамбу, которого мать для спасения от злой тёти спрятала в змеиную шкуру и тот вырос в ней и спасся. А потом у него было много жён, собственная деревня и куча проблем, куда прятать шкурку…