Сломанные побеги - Михаил Март

— Идем на лавочку, Яша. Там и поговорим.

Парень поражался смелости хрупкой девчушки. Напугать его трудно, он считался одним из самых отчаянных среди своих, но удивить его можно. Лиля оказалась из числа тех, кто умел удивлять.

Они сели на скамеечку у фонтана и парень не знал, что может выкинуть эта странная девчонка в следующий момент. К непредсказуемости он не привык.

Яша косо поглядывал на милицейскую машину. Но старался вести себя непринужденно.

Девушка положила нож ему на колени.

— Твой? Можешь забирать. Он мне не нужен. Я пользуюсь другим оружием. А ты дурак. Бросать окровавленное орудие убийства с отпечатками пальцев на месте преступления очень глупо. Скажи спасибо, что я его нашла раньше ментов.

По лезвию и наборной ручке можно определить, кто из бывших зэков его смастерил. Тропиночка проложена. Плюс отпечатки. Считай, визитку оставил ментам.

Яша быстро спрятал нож под курткой. Рубашка обагрилась кровью у пояса. Все же острое лезвие покарябало парню живот.

— Как ты узнала мое имя?

— Очень просто. Ты же вышел из дома, когда подъехали твои дружки. Спросила у старушек, где мне найти парня и дала твое описание. Они тут же тебя вспомнили: «Так это же Яшка Смоляков. К Пелагее приходил. Бабка у него здесь живет на пятом этаже. Парализованная. Митькина мать. Они навещают ее по очереди. А живут на Усиевича». Вот и все, Яша Смоляков. Ты в капкане. Каково будет узнать полковнику Смолякову о том, что его сынок убийца!

— Хитра, стерва!

— Выбирай выражения. Я ведь могла тебя сдать в тот же вечер. Я видела, куда ты закинул нож.

— Тогда бы тебя уже похоронили.

— Вряд ли. У меня свои защитники есть.

— Я знаю, как ты меня описала в ментовке. Курчавый брюнет.

— Папочка рассказал?

— Конечно. ЧП возле дома его матери. Скандал.

— И что не поделили между собой авторитеты?

— Авторитеты?

— Конечно. Не тебя же одного решили пришить. Три убийства в городе за два дня. Режут людей Бульбы. Значит, ты на него пашешь. А Бульба отвечать не торопится. Готовит сюрприз?

— И откуда ты взялась такая грамотная?

— Грамотная. Не чета тебе. Классов пять кончил?

— Все десять.

— А не скажешь. Тугодум. Ножичком размахивать научился, а о последствиях думать не умеешь. Почитай учебники по криминалистике, полезная вещь при твоей профессии. Человека из тебя уже не получится, а если хочешь вылезти из шестерок, то надо знать и понимать, чем силен враг и за каким углом он будет тебя ждать. Лезть на рожон дело нехитрое. Надо научиться заходить с тыла.

— Сколько тебе лет?

— Пятнадцать.

— Школьница еще?

— Уже нет. В институт поступаю. На юридический. А тебе двадцать один и ты никуда не поступаешь. Так и проживешь с оглядкой всю жизнь. Правда, долгой она не будет. Сегодня отмахался, а завтра нож в спину получишь.

— Хватит каркать. Девчонкой моей хочешь быть?

— Это как? Трахаться с тобой по подворотням, пить водку на малинах, наблюдать за поножовщиной? Что тут интересного? Парень ты симпатичный, но больно грязный. Отмойся, тогда и поговорим. Если будет о чем.

Лиля встала и направилась к автобусной остановке. Яшино самолюбие было задето. Так просто он не сдавался.

Ленинград стал Санкт-Петербургом, вернув свое исконное имя и тут же был назван криминальной столицей России. Бабушка и мать решили не отпускать дочь на учебу. Пусть еще годок побудет дома на глазах. Совсем еще ребенок, страшно за нее.

Похоже, они совершили ошибку. Среди студентов ей было бы проще и легче. Здесь же она была предоставлена сама себе. Мать работала в две смены, бабушке шел девяносто третий год. А дочка взрослела, и удержать ее в четырех стенах становилось все труднее и труднее.

Говорить о раздвоении личности еще рано, но в доме Лиля была одним человеком, а среди новых друзей совсем другим. Назовем это дипломатичностью и гибкостью.

Лиле нравились хорошие рестораны. Яшка начал прилично одеваться. Она отучила его форсить и швыряться деньгами. Во всем нужна мера. Это он понимал, однако держать вилку в левой руке так и не научился. Слава Богу, не вытирал рот рукавом и знал, для чего предназначены салфетки. Если за столом присутствовали друзья, то им запрещалось разговаривать матом. Против жаргона Лиля не возражала. Он даже ей нравился. И сама любила поговорить на «арго», как она выражалась.

Лиля не считала нужным учить Яшку хорошим манерам.

Она говорила, что на том свете они ему не понадобятся. Он учился сам, наблюдая за девушкой, которая стала для него всем и вся.

Что значил он для нее, сказать трудно. Лиля была девушкой очень взрослой, и Яша чувствовал себя мальчишкой рядом с ней.

Потом произошло то, чего следовало ожидать. Поздним вечером в ресторан зашли трое. Пьяные друзья не все сразу поняли. Лиля не пила спиртного вообще и никогда не теряла бдительности. Можно называть это чутьем или инстинктом самосохранения, о котором упоминал ее крестный, и он сработал.

Лиля бросилась на Яшку, сбила его со стула, и в ту же секунду раздались автоматные очереди. Трое парней погибли на месте с рюмками и вилками в руках. Пострадали люди, сидящие за соседними столиками. Началась паника, крики, визг, переворачивались стулья, летели подносы из рук официантов.

Лиля схватила Яшку за руку и крикнула:

— Бежим через кухню.

И они, петляя по залу, сбивая посетителей, рванули к служебному входу. Лиля не выпускала его руку из своей и точно знала, куда надо бежать. Он едва поспевал за ней, плохо соображая, что происходит. Окончательно он пришел в себя в подъезде жилого дома в квартале от ресторана.

Помотав головой, он спросил:

— Что произошло?

— Ничего особенного. Твоих ребят приговорили к вечной жизни. Тебе повезло на этот раз.

— Ты спасла мне жизнь?

— Надолго ли? Не стоит благодарностей. Днем раньше, днем позже.

— Как ты нашла окно без решеток?

— Прежде чем куда-то ходить, надо знать не только входы, но и выходы. А в этот кабак мы ходим не в первый раз. Нельзя частить, Яшенька. Постоянство — признак ограниченности. Я не хожу в такие места, из которых не знаю, как выйти. Тебе нельзя иметь привычек. Любая привычка становится слабым местом. Ахиллесова пята. Любимый ресторан, баня, машина, кинотеатр превращаются в ловушки. Кто твой босс? Не пора ли ему позаботиться о своих людях?

— Я тебя с ним познакомлю.

Бульбой его прозвали из-за того, что звали Тарасом. Тарас Васильевич Рекайло. Вор в законе, человек старой формации, живущий по понятиям. Войну затеяли отморозки, не признающие никаких понятий, кроме своих собственных. Беспредельщики не признавали территорий и авторитетов. Времена поменялись. Перестройка коснулась и уголовного мира.

Старик с любопытством выслушал юную леди, которая в современном мировом порядке смыслила больше, чем он, несмотря на огромный опыт. Она неординарно мыслила. Не по-житейски, а с какими-то вывихами.

— Сколько тебе лет, дочка?

— Скоро семнадцать.

— Складно поешь. Только твои куплеты не ложатся на мою музыку.

— А вам и не надо чужих куплетов. Переведите стрелки с себя на соседа. Пусть его немного пощекочут. Уж он-то даст достойный отпор.

— Ишь, как выкручиваешь. Ладно. Ты своими планами с молодежью поделись. Я уже стар в эти игры играть. Собери, Яша, молодняк. Решайте сами, как поступать. Я вам мешать не стану.

И Бульба не вмешивался.

В городе действовали три группировки. Основное занятие — рэкет. Группировка Бульбы теряла своих людей. Он не отвечал на выпады конкурентов, так как не хотел связываться с мокрухой. Договариваться с беспредельщиками не имело смысла.

Но вот однажды на окраине возле свалки нашли три трупа. Двое парней из банды Зеленого застрелены. В их руках были зажаты окровавленные ножи. Третий умер от ножевых ран с пистолетом в руках. Он принадлежал к группировке Шархана. На следующий день разгромили ресторан Шархана, спустя сутки сгорел дом Зеленого. Началась война. Бульба не вмешивался. Все знали, что он мокрухой не занимается. Психологический расчет оказался верным. Отморозки не садятся за стол переговоров, они устраивают бойню без разбора.

Стоило наступить небольшому затишью, как кого-то из приближенных Зеленого убивали в спину. В тот же вечер погибал один из боевиков Шархана. Смерть настигала самых опытных, умных и жестоких. Вымирал костяк банды Зеленого и Шархана одновременно. Через полгода силы обеих группировок были истощены. Мелочь подобрала милиция.

Город успокоился и вздохнул с облегчением. Но рэкет не прекратился. Бизнесмены и торговцы продолжали платить дань. Сами платили без нажима и угроз. Бульба стал единственным хозяином города.

Зеленого посадили, а Шархан пустился в бега.

Милицию такой мир устраивал. К Бульбе претензий никто не имел. Поборы всю жизнь существовали. Главное, что порядок соблюдался, и никто ни на кого заявлений не писал.