Могучая крепость - Дэвид Вебер

«Он тоже человек Божий, — подумал теперь Мерлин. — Прошедший через призму Церкви Господа Ожидающего или нет, Хаскенс действительно нашёл свой собственный путь к Богу. Как он сам говорит, он не единственный священник в Корисанде, который увидел коррупцию в Зионе, но, чёрт возьми, в Менчире нет другого человека, который мог бы увидеть её более ясно… или осудить её более бесстрашно. И если бы я когда-нибудь усомнился в том, что Бог действительно существует, то, найдя такого человека в церкви посреди Менчира, из всех мест, доказал бы, что он есть.»

Человек, который когда-то был Нимуэ Албан, снова покачал головой, а затем, хотя ему больше никогда не нужен был кислород, сделал глубокий и очищающий вдох.

— Хорошо, Сыч, — пробормотал он. — Теперь давайте посмотрим на записи из Менчирского собора. Я сомневаюсь, что архиепископ Клейрмант сможет превзойти такое, но давай дадим ему шанс попробовать.

— Конечно, лейтенант-коммандер, — послушно ответил далёкий ИИ, и Мерлин снова прикрыл глаза.

КФИХ «Ледяная Ящерица», Город Юй-Шай, Провинция Швэй, Империя Харчонг.

.VII.

КФИХ «Ледяная Ящерица», Город Юй-Шай, Провинция Швэй, Империя Харчонг.

— Добро пожаловать на борт, милорд.

— Спасибо, капитан…? — ответил Филип Азгуд, приподняв бровь, в ответ на поклон коренастого бородатого мужчины в форме Флота Империи Харчонг, который ждал его у находящегося на борту конца сходней.

— Юйтайн, милорд. Капитан Флота Его Императорского Величества Горджа Юйтайн, к вашим услугам. — Офицер снова поклонился, более низко, с той особой витиеватостью, на которую, казалось, действительно был способен только харчонгец.

— Спасибо, капитан Юйтайн, — повторил граф Корис, подтверждая представление, и улыбнулся с искренней, хотя и усталой благодарностью.

Это был не первый его визит в Юй-Шай, и в первый раз он не очень-то интересовался городом. Его беспокоили не горожане, а городская и провинциальная администрация, обладавшие всеми признаками высокомерия и невыносимого чувства превосходства, присущего всем харчонгским бюрократам. Неизменная бюрократия, которая управляла Империей, была высококвалифицированной. При правильной мотивации она могла совершать удивительные подвиги с поразительным мастерством и эффективностью. К сожалению, она была в равной степени коррумпирована, и это умение и эффективность, как правило, исчезали, как снег летом, если не предлагались надлежащие «спонтанные подарки». Тот факт, что он и его королевские подопечные были немногим больше, чем политическими беглецами — и к тому же беглецами, которые находились очень, очень далеко от дома — означал, что местные чиновники ожидали значительно более щедрых «подарков», чем обычно, а Филип Азгуд имел органическое неприятие к тому, чтобы его «доили».

Этот капитан Юйтайн, однако, был чем-то другим. Корис узнал тип, который он достаточно часто видел дома, в Корисанде — профессиональный моряк, за плечами которого было несколько лет тяжёлой морской службы, и явное отсутствие терпения к бюрократам, которые сразу же вымогали у графа все марки, какие только могли. Корис сомневался, что Юйтайн сморщил бы нос от возможности изредка получить несколько дополнительных марок. Возможно, он даже был бы не против небольшой разумной контрабанды — или, во всяком случае, не против того, чтобы смотреть в другую сторону, в то время как кто-то другой занимался контрабандой. Но любая продажность с его стороны была бы не более чем поверхностной, если только Корис не ошибся в своей догадке, а его компетентность — и его собственная уверенность в этой компетентности — были очевидны.

Это было хорошо, а проблеск юмора, который граф, казалось, заметил в глазах Юйтайна, был ещё одним хорошим знаком. Если Корис не ошибся, капитану Юйтайну понадобится хорошее чувство юмора — и вся эта компетентность — в следующие несколько дней. Здесь, у доков, под прикрытием волноломов и прибрежных построек, дул ледяной ветер. Когда они покинут порт, станет ещё холоднее. Была причина, по которой прогулка на галере через залив Долар в разгар зимы в Западном Хевене не предвещала ничего хорошего. Однако то, что ожидало его по прибытии в порт Фейрсток, в имперской провинции Меленсат, обещало быть ещё менее приятным.

Корис прекрасно понимал это, но всё же, после более чем месячного путешествия в карете и верхом, мысль о том, чтобы провести три или четыре пятидневки на борту корабля, была положительно заманчивой. Конечно, палуба под его ногами могла закачаться, и, возможно, довольно сильно, по крайней мере один раз за время плавания. Но Филип Азгуд родился и вырос в островном княжестве. Он рано обнаружил, что на самом деле был очень хорошим моряком… и он только что ещё раз убедительно доказал, что не был хорошим наездником. На самом деле, ему потребовалось всё его самообладание, чтобы сдержать себя и не размять свой ноющий зад.

— Я могу сказать, что до сих пор у вас было не очень спокойное путешествие, милорд, если вы простите мне мои слова, — заметил Юйтайн, чьи карие глаза слегка блеснули, когда он посмотрел на грязные сапоги Кориса и чуть кривоногую позу. — «Ледяная Ящерица» совсем не прекрасный круизный лайнер, и я боюсь, что в это время года она, скорее всего, также оправдает своё имя, как только мы потеряем из виду сушу. Но мы не отплывём до завтрашнего утреннего прилива, так что, если вы соблаговолите погрузить свою поклажу на борт, вы сможете хотя бы одну ночь хорошенько выспаться, пока мы пришвартованы к причальной стенке. Если уж на то пошло, — он мотнул головой в сторону освещённых лампами окон таверны в конце пристани, — в «Медном Чайнике» накрыт хороший стол, а позади имеется приличная купальня. Человек, проведший последние несколько пятидневок в седле, может решить, что хорошая, горячая, дымящаяся ванна будет лучшим способом начать свой вечер.

— Он действительно мог бы, капитан, — согласился Корис с улыбкой, которая была ещё более благодарной, и оглянулся через плечо на такого же измученного путешествием слугу, следовавшего за ним по пятам.

Робейр Сибланкет был высоким, худым мужчиной, возрастом вероятно, около пятидесяти лет, с сутулыми плечами, каштановыми волосами, тёмными глазами и густой, но аккуратно подстриженной бородой. Он также мог похвастаться длинным носом и обычно мрачным выражением лица. Он выглядел, если быть предельно честным, как человек, склонный к навязчивым переживаниям, о котором никто никогда не слышал, чтобы он рассказывал шутки, но он был компетентным, хотя иногда и чрезмерно суетливым, камердинером, и он также был корисандийцем. Это было не второстепенным соображением, когда Корис нанял его после того,