Узел времён - Грэм Хэнкок

Максимально сосредоточившись и собравшись с силами, Рия сделала следующий бросок. Судя по удивлению, появившемуся на лице врага, тот такого не ожидал. Тем более — от броска левой рукой. Камень ударил ему в голову, прямо позади виска. Хриплый смех смолк, палач закатил глаза, покачнулся и рухнул на колени, а потом ничком в траву.

И тут над головой Рии засвистели копья, каждое размером с небольшое деревце. Они вонзались в обнаженные тела Иллимани, а следом за копьями Рия увидела, как толпа Уродцев, все пятьдесят воинов, отправившиеся вместе с ней из Тайного Места, с ревом ринулись на врага, потрясая грубыми каменными топорами и деревянными дубинами.

Началось побоище. Иллимани неожиданно оказались перед лицом врага, превосходящего их в численности более чем вдвое. Они падали один за другим, их сбивали с ног и расшвыривали в стороны. Но никто не побежал. Сгрудившись вместе, как волчья стая, они принялись отбиваться. На короткое время Рия выпала из их поля зрения. А она тем временем подбежала к поверженному ею гиганту и села на него сверху.

Он был сильно оглушен, но в сознании.

Наклонившись, Рия выдернула из его руки кремневый нож, перекатила его на спину и одним движением отрезала член и яички. Заорав от боли и ужаса, истекая кровью, тот попытался встать, но Рия вонзила ему нож в живот и вспорола его, от паха до грудины, а потом заткнула ему рот его отрезанным членом.

— Это за Рила! — заорала она.

Потом побежала к Хонду и принялась резать веревки, которыми он был привязан к крепкому деревянному шесту. Тело пленника покрывали следы пыток.

— Биться можешь, брат? — спросила она.

Увернувшись от копья, которым попытался ткнуть его один из Иллимани, вырвавшийся из гущи схватки и ринувшийся к ним, Хонд перехватил его, вырвал из рук владельца, крутанул и уверенным движением вонзил противнику прямо в глазницу.

— Могу, — бросил он.

Ухватив покрепче рукоять кремневого ножа, Рия встала спиной к спине с братом. На них ринулись еще трое воинов Иллимани.

Глава 31

Вершина холма была срыта, образовав плоскую платформу шириной метров десять, и происходящее там оказалось куда красочнее, чем это можно было разглядеть от подножия холма.

Самым впечатляющим был вид молодого мужчины, простершего руки и принимающего поклонение от собравшихся вокруг вооруженных мужчин. Он был прекрасен, не просто красив, а именно прекрасен, в его чертах невероятным образом сочетались мужественность и женственная мягкость, загадочность и соблазнительность, мечтательность и восторженность. При всем этом он выглядел устрашающе и мужественно.

Леони слишком много времени тратила на секс и наркотики, чтобы просиживать на занятиях в художественной школе, и бросила ходить туда, не проучившись и семестра, но вкус к живописи у нее был. Сейчас она вспомнила свою любимую картину, «Рождение Венеры» Боттичелли. Стоящий на вершине холма парень внешностью сошел бы за родного брата богини. У него было подтянутое, тренированное тело, покрытое буграми мощных мышц, будто вылепленных скульптором. А еще у него были точно такие же огненно-рыжие волосы, ниспадающие ниже пояса, чувственные черты лица, белоснежная кожа и изогнутые, как лук Амура, губы. Огромные, сверкающие глаза, но не мягкие и задумчивые, как у Венеры, и не ярко-голубые, как у воинов армии, восхищенным ревом приветствующей его. Они были странного зеленовато-янтарного цвета, наподобие коричнево-желтых глаз африканских львов, а из угольно-черных зрачков исходило странное сияние, почти лиловое.

И возраст его было не угадать. Двадцать? Двадцать пять? Может, под тридцать? Он был окружен невидимым ореолом уверенности и опыта, совершенно не вяжущимся с такой молодостью. Вот как выглядят бессмертные, подумала Леони. Небожители.

Действительно, собравшиеся вокруг холма дикари глядели на него именно так, будто поклоняются богу. Хотя Леони и не могла разобрать ни слова из их рева, два слога она расслышала, повторяемые снова и снова в экстазе поклонения.

Суль… Па!

Суль… Па!

Суль… Па!

Видимо, это было его имя. А еще она расслышала другие звуки: еле слышный плач и тоненький визг, доносящийся из-за навеса, перед которым стоял Сульпа. Поднявшись вверх, Леони увидела, что вверх по склону холма ведут нескольких детей, подгоняя их остриями копий. Трое мальчиков и три девочки, не старше двенадцати лет, а некоторым лет по семь, не больше. Они были покрыты грязью и кровью, порезами и синяками, и тоже обнажены, как и конвоиры, которые пинками и ударами подгоняли их, когда дети спотыкались.

Ужасная процессия остановилась у края навеса. Затем конвоиры подняли с земли лестницы и заставили детей взобраться наверх, на площадку из узких деревянных досок. Там их, дрожащих и плачущих от страха, заставили лечь лицами вниз и одного за другим крепко привязали к деревяшкам за лодыжки и запястья. Последний из мальчишек, более крупный, чем остальные, попытался сопротивляться, извиваясь, кусаясь и размахивая кулаками. Ему удалось пнуть одного из конвоиров пяткой в лицо, и тот упал с навеса, но остальные обрушили на мальчишку такой град ударов, что, судя по всему, сломали ему нос и челюсть.

Леони очень хотелось защитить этих бедных детишек, лежащих лицами вниз на деревяшках, избитых и плачущих. Она пролетела вокруг, пытаясь понять, как же это можно сделать, но невидимое бесплотное тело не позволяло ей ничего предпринять.

Затем снова послышался рев толпы, и она увидела, как Сульпа поднял над головой меч. Тот был черный, от рукоятки до острия, с узким листовидным лезвием, тускло отблескивающим, как закопченное стекло.

Повернувшись, Сульпа глянул на четырех конвоиров, стоящих позади него, по обе стороны от навеса, и его взгляд остановился на упавшем с крыши. Он сказал ему что-то гортанным голосом, на непонятном Леони языке. Конвоир послушно шагнул вперед и встал на колени.

На лице Сульпы появилась мягкая, почти добрая улыбка. Он положил руку на голову конвоиру, взъерошил его спутанные волосы, с сожалением провел пальцем по щеке и подал руку, позволяя встать. Но в следующее мгновение, не изменив выражения лица, схватил меч за рукоять обеими руками и молниеносно крутанул его восьмеркой, отрубив конвоиру обе руки по самые плечи. Кровь брызнула во все стороны, а отрубленные руки с тупым стуком упали на землю.

Толпа восхищенно взревела, а Сульпа отошел на шаг назад и посмотрел на результат своего удара, не скрывая наслаждения, получаемого от страшной агонии жертвы. На его прекрасном лице промелькнула довольная улыбка, и он снова взмахнул мечом, одним ударом перерубив воину левую ногу. Тот рухнул на землю, корчась и визжа, и в этот момент следующий удар меча отсек палачу правую ногу.