Последний бойскаут - Говард Хайнс

— Ты что-нибудь слышал про сенатскую комиссию, которая занимается увязкой проблем профессионального спорта и азартных игр?

— Слышал.

— Так вот: осенью будет голосование по интересующему меня вопросу. И все уже у меня в кармане — кроме известного тебе сенатора Келвина Беннарда. Он председатель комиссии — и все зависит от него. Они ж там — как бараны: куда пастух — туда и они.

— Что — не хочет лезть к тебе в карман?

— Я пытался подкупить этого сукина сына, Джо. Но он мне деньги вернул, потому что я предложил слишком мало, по его мнению.

— А сколько ему нужно?

— Губа не дура: шесть миллионов. Или он сразу обратится в полицию. Ну не скот, а? Двойную игру ведет — вот они каковы, наши политики.

Марком удрученно покачал головой.

— Господи, до чего докатилась Америка… Но, может, все же удастся купить этого сукиного сына.

— Он вообще-то — та еще штучка, — сказал Джо. — Пожалуй, он не по зубам даже для тебя.

— Вот именно, мальчик мой, — вздохнул Сэм Марком. — Вот именно… И поэтому мы его убьем. И подставим тебя — чтобы за убийство сенатора Беннарда взяли Джо Ханбека.

— Ах, вот как?..

Президент клуба «Лос-Анджелесские жеребцы» молча развел руками.

— Вы еще раз прочтите мое заявление! — Джимми зло смотрел на Бенджамина Роджерса. — Я бы вас просил прочесть его повнимательнее!

Роджерс устало посмотрел на Дикса.

— Я уже читал ваше заявление, мистер Дикс. И очень внимательно читал, смею вас уверить. Хотите, я расскажу вам его наизусть?

— Вы что, издеваетесь? — заорал Джимми. — Вы здесь для чего сидите: чтобы работать или чтобы дурака валять? Меня чуть не убили, а этот козел издевается!

— Сам ты козел! — оскорбился Роджерс. — Ты достал меня со своей бумажкой, где ты ее только откопал, наверняка в сортире.

— Здесь же и откопал. Действительно — это заведение похоже на сортир, — не остался в долгу Джимми. — Я ошибся, ах, простите-извините, я думал, что здесь полицейский участок, а это всего-навсего сортир.

— Не зарывайся, Дикс, — сказал Бен. — Сам прочти свое идиотское заявление, и ты поймешь, что разговаривать здесь не о чем.

— Почему идиотское? Здесь же все написано! — Джимми взял со стола заявление и прочел вслух: «Я, Джеймс Дикс, считаю своим долгом заявить…»

— Не указан год рождения, — прервал его Роджерс.

— Чей год рождения? — не понял Джимми.

— Ну не мой же, — с улыбкой сказал Роджерс.

— А зачем? — удивился Джимми.

— Так принято, — пояснил Бенджамин Роджерс. — Видишь, ты не знаешь даже, как пишутся такие заявления, а чего-то требуешь, кричишь. Нехорошо это, Дикс. В полицейском участке надо вести себя прилично и не оскорблять никого.

— Я никого и не оскорбляю, — снова завелся Джимми. — И откуда мне знать, как пишутся эти чертовы заявления, меня раньше не пытались убивать. А если нужен мой год рождения, так я его сейчас впишу.

— Уж пожалуйста, — Роджерс подал Джимми ручку.

Лейтенант Роджерс уже немного устал. Редкостная настойчивость у этого футболиста, еще по матчам было заметно. Неужели он не понимает, что заниматься этим делом не стоит, если туда впутаны люди Сэма Маркома и Келвина Беннарда. И скорее всего, это неправда. Что он там написал? «Меня хотели убить по приказанию Сэма Маркома люди, приехавшие на двух машинах. Они угрожали мне оружием. Я подозреваю, что в этом деле замешан также и сенатор Беннард. Они заинтересованы в моей смерти, так как я располагаю множеством данных против них». Сущая чепуха! Какое дело сенатору до чернокожего футболиста «Лос-Анджелесских жеребцов», тем более бывшего? Да и Маркому тоже.

— Вот, я написал год рождения, — Джимми положил заявление на стол.

— Хорошо. Будь добр, объясни, пожалуйста, какое такое «множество данных» у тебя имеется против Маркома и Беннарда? — спросил Роджерс.

— Во-первых, это они убили Кори, — уверенно сказал Дикс, подкрепляя свои слова ударом кулака по столу.

— Ты можешь это как-то доказать? — поинтересовался Бен Роджерс. — Только не так агрессивно, прошу тебя.

— А чего тут доказывать, и так все ясно! У них взрывчатка, они ее кладут в машины, — сказал Джо.

— Может быть, тебе и ясно, а мне абсолютно ничего не ясно, — со смехом сказал лейтенант. — Сенатор и президент клуба «Лос-Анджелесские жеребцы» ходят по улицам с взрывчаткой и кладут ее в машины?

— Да нет! В машины ее кладут их люди, они убивают тех, кто знает слишком много, — словно непонятливому ребенку, начал объяснять Дикс.

— Знаешь, старина, я не буду с тобой разговаривать, — устало произнес Роджерс. — Ты говоришь, что сенатор и президент клуба убивают тех, кто много знает, так?

— Так, — охотно согласился Джимми. — Видишь, ты уже начал кое-что понимать.

— Ты ошибаешься, — прервал его Бенджамин. — И они хотели убить тебя, так?

— Ну конечно! — обрадовался Джимми.

— А ты что, слишком много знаешь?

— Ну да, — снова согласился Джимми.

— А что ты знаешь? — вкрадчиво спросил Роджерс.

— У них взрывчатка, они убили Кори, — затараторил Джимми и осекся под насмешливым взглядом копа.

— Это я уже слышал. Больше ты ничего не можешь мне сказать? — спросил полицейский.

— Но меня хотели убить! — не сдавался Дикс. — Люди на двух машинах, их было четверо.

— Я это знаю. А какого цвета, какой марки были машины? Может быть, ты помнишь их номера?

— Да что я, на номера смотрел, что ли? — обозлился Джимми. — Мне не до номеров было!

— Послушай, иди отсюда, а? — не выдержал полицейский. — Ты мне так надоел своими тупыми разговорами, что сил уже нет тебя слушать.

— Ты полицейский или жук навозный, которому все по фигу? — заорал Джимми. — Вот мое заявление! Будь добр его рассмотреть!

— Свое заявление ты можешь свернуть в трубочку и засунуть себе в задницу, — сквозь зубы процедил обидевшийся на «навозного жука» Роджерс. — А рассматривать его я не собираюсь. Не могу же я посадить сенатора из-за того, что невесть кто обвиняет его невесть в чем, да еще и доказать этого не в состоянии?

— Да ты и шлюху дешевую не сможешь посадить! — плюнул Джимми и изо всех сил хлопнул дверью кабинета.

Больше всего ему хотелось вернуться и крепко приложить этого тупого копа по морде. Но этого делать явно не стоило, поэтому Джимми решил пойти в какой-нибудь близлежащий бар и как следует там выпить. Вот страна ублюдочная! Тебя убьют, по стенке размажут, жизнь тебе к чертовой матери поломают — никто и не оглянется, да не то что оглянется — бровью не поведет. А только скажи, что жить не хочется, — мгновенно найдется пара-тройка ублюдков, которые с превеликим удовольствием исполнят твое желание. Нет, Джо прав: самое достойное для мужика занятие — если он настоящий мужик — освобождать мир от таких ублюдков, и делать это в одиночестве, раз уж даже копы — и те отмахиваются.

— А еще бы им не отмахиваться, — бормотал Джимми, широко шагая по длинному коридору, — крупные шишки задеты как-никак! Коп — он тоже за свою шкуру трясется, думает, как бы ему денег заработать да детишек накормить. У этого жука навозного тоже, небось, семья. А тебе, дружище Джимми Дикс хренадцатого года рождения — и ведь еле вспомнил, — не имеющему ни семьи, ни детей, и не особо дорожащему своей черной шкурой, остается биться самому.

У одной из дверей он наклонился поправить шнурок и вдруг услышал знакомый голос, в котором звенели слезы:

— Мой муж не убивал полицейского. Я точно знаю, что он его не убивал.

— Значит, вы, Сара Ханбек, утверждаете, что ваш муж, Джозеф Ханбек, не убивал полицейского? А чем вы можете это доказать?

— Господи, ну чем же я могу вам это доказать? — Сара всхлипнула. — Я просто знаю, что Джо не мог убить полицейского!

— Не плачьте, миссис Ханбек. Надо стараться помочь полиции, а не скрывать от нее местонахождение вашего мужа Джозефа Ханбека.

Сара зарыдала.

— Если бы я сама знала его местонахождение… — ее голос прервался и затих.

Джимми прислушался, но за дверью царило молчание. Вот те на — с Джо случилось что-то неладное. Какой-то мертвый полицейский, неизвестно, где Джо сейчас… Ну точно, работа этих молодчиков, вычислили они старину Джо. И полицейского тоже они угрохали, чтобы на Джо свалить. А эти копы долбаные, вместо того, чтобы выслушать как следует, зарылись в свои бумажки, как тараканы, и света белого за ними не видят. Правильно Джо свалил из этой вонючей конторы.

— Выпейте воды, миссис Ханбек, и успокойтесь. У меня есть еще ряд вопросов к вам, — снова раздался голос из-за двери.

— Оставьте в конце концов мою маму в покое! Что вы к ней прицепились, козлы? Вы бы лучше папу искали, а не мучили нас! — взвизгнул девичий голос.

Ага, значит, и Дерен здесь! Если их: вызвали обеих, то это и плохо, и хорошо. Плохо потому, что это означает действительно серьезные события, а хорошо потому, что можно будет с ними поговорить, когда они выйдут из этого кабинета. Дерен, если она что-то знает, ни за что не расскажет этого полицейским — вон как этому сказала, молодец! А ему расскажет.