Только звери - Джеральд Даррелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Снова короткая передышка, во время которой геккончик обозревал поле боя; в это время, шелестя крылышками, на веранду прилетел здоровенный богомол и сел на стене сантиметрах в пятнадцати от юного охотника. Сложил крылья со звуком, напоминающим шуршание папиросной бумаги, и, подняв в мнимо молитвенном жесте передние ноги, оснащенные грозными зубьями, стал озираться своими глазами безумца, поворачивая голову так и этак, чтобы лучше видеть выстроенные в его честь шеренги насекомых.
Геккончик явно не встречался прежде с богомолами и не разумел, какие они опасные; его глазам богомол представлялся обильной зеленой трапезой, о какой он мог только мечтать без всякой надежды когда-либо получить. Не тратя попусту время и не считаясь с тем, что богомол был раз в пять больше него самого, геккончик начал подкрадываться. Тем временем богомол остановил свой выбор на серебристой пяденице и направился к ней, переступая своими тощими ногами старой девы. Время от времени он останавливался, покачиваясь из стороны в сторону, а следом за этим живым воплощением зла, также делая остановки, решительно шагал геккончик — голова опущена, потешный толстый хвостик дергается, как у возбужденного щенка.
Богомол приблизился к ничего не подозревающей бабочке, остановился, покачался, потом вдруг сделал выпад передними ногами и схватил жертву. Пяденица была достаточно крупная, и, когда она отчаянно забилась, богомолу стоило великого труда удерживать ее грозными шипами. Пока он возился с ней, смахивая на неумелого жонглера, геккончик, доведя себя до полной ярости ударами собственного хвоста, пошел в атаку. Рванувшись вперед, он бульдожьей хваткой вцепился в одно из надкрыльев. Занятый жонглированием богомол был застигнут врасплох внезапным нападением с тыла. Потеряв равновесие, он упал на землю, увлекая за собой и пяденицу, и геккончика, который не разжимал своей мертвой хватки. Зато богомол выпустил чуть живую пяденицу, освобождая острые, как клинок, голени для поединка с геккончиком.
Только я решил, что самая пора вмешаться, чтобы пополнить свой зверинец богомолом и гекконом, как на сцену вышло еще одно действующее лицо. Из темного сплетения виноградной лозы возникла мухоловка. Подвижный ковер из тонких ножек целеустремленно заскользил к все еще корчившейся бабочке. Достиг ее, накрыл, и челюсти мухоловки впились в мягкий торакс жертвы.
Картина была захватывающая. Богомол, сложившись почти вдвое, бил острыми когтями геккона, но тот, возбужденно вытаращив глаза, не отпускал хватки, как ни трепал его огромный противник. Тем временем мухоловка, убедившись, что ей не под силу унести добычу, обволокла ее живым ламбрекеном, высасывая жизненные соки.
В этот момент явилась Тереза Олива Агнес Дьедр, или попросту Дьедр. Это имя носила одна из двух здоровенных жаб, которых я выследил, довольно быстро приручил и поселил в маленьком огороженном саду ниже веранды. Здесь обе жабы вели беспорочный образ жизни в окружении мандариновых деревьев и герани, совершая вылазки к веранде, когда там загорался свет, чтобы не упустить причитающуюся им долю крылатой трапезы.
Лежа на животе, я до того увлекся созерцанием схватки необычного квартета в пятнадцати сантиметрах от моего носа, что совсем забыл про существование Дьедр и даже не подозревал, что она тоже наблюдала из-за стула за битвой. Теперь она тяжело прошлепала вперед, на секунду замерла, и не успел я опомниться, как Дьедр, совершив по-жабьи целенаправленный прыжок, разинула широченную пасть и стремительным движением языка отправила туда мухоловку вместе с пяденицей. Остановилась, глотнула, на миг зажмурив выпученные глаза, затем ловко повернулась влево и тем же способом послала в рот богомола с геккончиком. Какое-то мгновение между толстыми губами Дьедр извивался червем торчащий наружу хвостик геккона, но она решительно затолкала его внутрь большими пальцами, как это заведено у жаб.
Мне доводилось читать про цепи питания и выживание наиболее приспособленных, однако я решил, что это уже чересчур, и был весьма недоволен Дьедр хотя бы потому, что она испортила такой увлекательный спектакль. И чтобы оградить себя от повторного вмешательства, я отнес ее обратно в сад, где она вместе с супругом, Теренсом Оливером Альбертом Диком, квартировала под каменным лотком с ноготками. Тем более что сегодняшнего ужина, на мой взгляд, ей было вполне достаточно.
Вот в такой дом — хрусткий, как сухарь, жаркий, как печь, и кишащий всякой живностью, — в один прекрасный день явился Адриан Фотискью Смайс. Школьный товарищ Лесли, он однажды провел вместе с нами каникулы в Англии и успел страстно и безоглядно влюбиться в Марго, чем та была весьма недовольна.
О предстоящем прибытии Адриана нас известила мама, когда мы, удобно расположившись на веранде, знакомились с поступавшей раз в две недели почтой.
— О, как славно, — произнесла она вдруг. — Это будет чудесно.
Прервав чтение, мы настороженно уставились на нее.
— Что будет чудесно? — осведомился Ларри.
— Я получила письмо от миссис Фотискью Смайс.
— Не вижу в этом ничего чудесного, — заметил Ларри.
— Что еще надо этой старой карге? — спросил Лесли.
— Лесли, милый, зачем же называть ее старой каргой. Вспомни, как хорошо она к тебе относилась.
Лесли насмешливо фыркнул.
— Ладно, так что ей все-таки надо?
— А вот она пишет, что Адриан отправился в поездку по Европе, и спрашивает, нельзя ли ему погостить у нас на Корфу.
— Отлично, — сказал Лесли. — Я только рад буду такому гостю.
— Ага, он славный парень, — великодушно согласился Ларри.
— Правда?! — восторженно подхватила мама. — Такой воспитанный.
— А что до меня, то я вовсе не рада, — заявила Марго. — Более нудного типа надо поискать. При одном его виде на меня нападает зевота. Нельзя ли написать им, что у нас все занято?
— Но я думала, что Адриан тебе нравится, — удивилась мама. — А уж ты ему определенно нравилась, если не ошибаюсь.
— В том-то и дело. Я не желаю, чтобы он исходил тут слюной, точно какой-нибудь сексуально озабоченный спаниель.
Мама поправила очки и посмотрела на Марго.
— Марго, милая, зачем же говорить так про Адриана, и откуда только ты берешь такие выражения. Уверена, что ты преувеличиваешь. Я никогда не видела, чтобы он вел себя, как… как… ну, в общем, как ты сказала. Мне он казался вполне благовоспитанным.
— Так и есть, — воинственно произнес Лесли. — Просто Марго
