Зачарованный киллер-2 - Владимир Круковер

Ближайшим автобусом я уехал в Новочеркасск. Будущее было туманно, все мог решить случай.

Москва, ФСБ, 31 декабря, 2000 год

Сов. секретно, 1 экз.

Реферативная распечатка телефонного прослушивания фигуранта «Г-2».

Разговор шел с фигурантом «С. А.»

После обычной беседы и согласования действий по теме взаимодействия фигурант спросил о неком Верте (псевдоним — БОМж). Вопрос о ликвидации этого человека был решен в прошлом разговоре, сейчас уточнялось место и время. Ликвидацию берут на себя боевики Г-2. Время: квартира жертвы вечером 31.12–2000. Максимально конечный срок операции 23–00.

Вывод о псевдониме следует из следующих фраз: «Г-2 — Ну, и что с эти БОМЖом будем делать? С. А. — Так решили же, ваш человек вы и успокоите. Г-2 — Наблюдатель с вашей стороны будет? С. А. — Могу и чистильщика прислать. Г-2 —Я своих исполнителей берегу. С. А. — Дело ваше. Где? Когда? Г-2 — сегодня вечером. С. А. — символично. Что ж, выпью в полночь за упокой души БОМЖа Верта».

Капитан ФСБ Плотников, носивший естественный псевдоним «Плотник» (что, вдобавок ко всему, делало его своим среди евреев), был по профессии строителем. Он и учился на строительном факультете технологического вуза, когда получил предложение от КГБ. Сотрудничая внештатно он успешно защитил диплом, был послан в двухгодичную школу аналитиков при КГБ, окончил ее с отличием, равнодушно воспринял переименование фирмы, принимал некоторое (второстепенное) участие в продвижении Путина на должность президента, а сейчас занимался Гением. Это был второй за время службы изобретатель, направивший свои способности во вред государству. Нет, Гений не вредил России напрямую, просто концентрация денежных средств в западных банках, вместо российских и продажа авторских патентов на изобретение третьим лицам расценивалось гебешниками (и раньше и сейчас), как вредительство.

Дело попало в отдел Плотника (он уже руководил отделом, а звание капитана в этой «конторе» было эквивалентно армейскому полковнику) потому, что изобретателя следовало «перевоспитать» и «настроить» на сотрудничество ни с теми, с кем ему хочется, а с теми, с кем надо. Ну, а что касается строительства, — тут плотник был мастер.

Поэтому он сидел в данный момент перед компьютером и собирал информацию о Верте. То, что выплывало из архивов милиции, исправительных учреждений и редакционно–партийных загашников его радовало.

Да, думал он, любопытная личность этот Верт. Чем он только не занимался? Одно непонятно, за какие заслуги пригрел его Г-2? (даже в уме ФСБшник соблюдал конспирацию, думая о фигурантах псевдонимами). Стандартный интеллигент–неудачник, свернувший на мелкое мошенничество. Совсем не из того ряда, который интересен Г-2. И масштаб не тот. К тому же, непонятная милость — послал его на Кипр, и столь же не понятный гнев. Г-2 не сторонник убийств. Чем его мог такой заурядный тип допечь?

Счастье для Верта, что он считался заурядным даже для КГБ. Иначе в архивах о нем было бы больше информации. Та же, которая Плотнику была доступна, не освещала и десятой доли из жизни Верта. Последние события вообще не фигурировали в компьютере.

К счастью или к несчастью — решать не нам. Над Вертом нависла серьезная угроза. Боевики Гения были профессионалами, мало знакомыми с неудачами. И жили они, в отличии от Верта, по скотским законам повседневности. Новый век мог начаться без главного героя этой книги, полюбившегося читателям за живость характера.

Сам Верт в это время лихо брал интервью у чечена по имени Вахур, советника чеченской диаспоры по связям с общественностью. (Чем мельче сошка, тем длинней у него титул).

— Мне был в Грозном знаком один влиятельный человек, — говорил Верт, — к сожалению, напрочь забыл его фамилию. Я еще в советское время часто бывал в Грозном… ну, да! — тогдашнее название въелось в память… Так примету помню конкретную, у него шевелюра богатая, но совершенно седая. Я его про себя так и звал, Седой?

— О, вы его знаете! И он бывает в Москве. Так бы хотелось встретиться… На следующей неделе? Да, это меня устроит. Вот номер моего мобильника… (Верт купил два телефона для сотовой связи. По первому он общался с безопасными людьми, второй предназначал для людей опасных, могущих его по телефону вычислить. И, хотя зарегистрированы оба телефона были по ложным адресам и фамилиям, Верт на всякий случай решил «опасный» телефон выбрасывать после первого же звонка. Он не знал, могут его таким образом разыскать или не могут — не хотел рисковать. К тому же, он видел в кино, как киллеры выбрасывают после выстрела пистолет, предварительно уничтожив отпечатки пальцев. Он решил выбрасывать телефоны).

— Ну, разговор наш был интересен. Я, как и вы, считаю, что вражда к чеченской нации разжигается средствами массовой информации. Я напишу статью и вновь приду к вам, мы вместе ее просмотрим на предмет замечаний. А потом я отдам ее в газету. Нашу газету читает не только молодежь, тираж расходится до обеда. Всего доброго, до встречи.

И Верт отправился по магазинам. Он решил встретить Новый год дома, в полном одиночестве, побаловав себя вкусной едой и бутылкой безалкогольного шампанского.

Новочеркасск, март, третий год перестройки

И случай решил. Я бродил по рынку и натолкнулся на объявление, приколотое к дощатому ларьку. Какому–то кооперативу под названием «Флора» требовался сто рож. Через несколько минут я был по указанному адресу. Дверь мне открыл некто в форме морского офицера. Он несколько удивленно воззрился на мою перевязанную физиономию, пригласил войти.

Офис оказался простой квартиркой, заваленной кульками с семенами, какими–то ящиками, среди которых нелепо возвышались старинные напольные часы. Еще имелся там большой письменный стол на львиных лапах, тоже заваленный пакетами и бумагами. В этом ералаше копошился полный человек с лицом доброго по жилого кота, которому на круглую физиономию приделали бульдожьи отвислые щеки. Легкая седина черных волос выдавала возраст.

— Вы по объявлению? — спросил человек. — Я директор малого предприятия. Мы, понимаете, купили вагон жилой за крупную сумму, надо там пожить. Только никаких удобств. Ну, плиту газовую мы вам поставим, с баллоном, а так ни света, ничего…

Люблю интеллигентов. Пришел к ним с улицы какой–то тип, рожа вся в поцарапана, кто — что — неизвестно, а они уже оправдываются.

— Я, видите ли, журналист, — сказал я вежливо.

Сейчас на пенсии, хочу поработать над сборником очерков о животных. Специально приехал на юг, к морю, а то у нас, в Прибалтике, на природе долго не поживешь, все дожди, дожди, а у меня ревматизм. Пытался снять приличное жилье, но цены в этом году, сами знаете. Моей пенсии тут не хватит. А уезжать обидно, потратился уже на дорогу, настроился. Тут ваше объявление. Я так понимаю, что надо поглядывать за овощами.

— Да, да, — обрадовался полный, — у нас там овощи. Мы, видите ли, семенами, в основном, занимаемся, арендовали землю. Хотели поселить там семью, но пока никого не подыскали. Нам хоть до осени, пока соберем урожай.

— Наши интересы сходятся, — сказал я. — Все условия для работы, да еще платить мне за это будут. Никаких проблем. Человек я холостой, одинокий, не слишком состоятельный. Ваше предложение для меня — находка. Я искренне рад, что встретил не базарных барыг, а интеллигентных людей. Вот мой паспорт, военный билет. Если потребуются другие документы, я напишу, чтоб родственники выслали. Пенсионная там книжка, трудовая…

— Ничего, это не страшно, — обрадовался директор. — О чем речь? Есть же паспорт, мы не бюрократы какие. Заключим с вами трудовой договор. И оплата по договоренности. Мы только начинаем, поэтому очень много платить не сможем. Но, как я понял, для вас это не главное. Море там недалеко, километра пол тора, продукты вам возить будем. И машинка есть печатная, старенькая, правда. Будто специально для вас. А то мы вынуждены пока по очереди там дежурить, отрываемся от работы.

— Я готов прямо сегодня отправиться. Зайду толь ко в гостиницу за вещами, и к вам.

— Вот и чудненько, — радостно потер он руки. — Видите, как все удачно? — обратился он к военному, который во время этого диалога подозрительно меня рассматривал.

Тот только хмыкнул.

Я не стал тянуть, вышел, пообещав вскоре быть, оставил документы, чтоб они их внимательно рассмотрели. За паспорт я был спокоен, военный билет тоже был нормальный. Действительно, зачем им моя трудовая? Определенная настороженность проявится, но по том, когда увидят, что я добросовестно сижу на месте, сторожу, печатаю там что–то, исчезнет. Откуда им знать, что мне высовываться вообще нельзя. Даже сейчас, идя по городу, я рискую смертельно. А выйти было не обходимо: окажись я еще и без вещей — сразу подозрение.