Повесть одной жизни - Светлана Волкославская

Вечером к нам тайком зашла преподавательница русского языка, парторг школы. Она хотела поговорить.

Землянка ее, конечно, ошарашила. «Какое убожество», — прошептала она, озираясь. Меня это удивило. Я не ощущала нашей кричащей бедности, мне казалось, что все необходимое здесь есть.

Учительница погостила с полчаса, говорила как будто бы искренне, просила «быть, как все». Уверяла, что Ростислава Николаевича очень уважает весь коллектив, что они, преподаватели, хотят всегда видеть в своей школе такого милого и интеллигентного человека и даже готовы ходатайствовать о предоставлении ему жилья. Коллектив может все! «В вашем положении сейчас несерьезно надеяться на какого-то Бога, — заключила она, — разве Он вам поможет?»

Ростислав какое-то время в ответ просто смотрел ей в глаза, а потом сказал совершенно спокойно и убежденно: «О-бя-за-тель-но поможет». Она смутилась от этих слов, взглянула на часы, поспешно раскрыла сумочку, достала какой-то конверт и положила его на стол. Оказывается, учителя собрали ему на лечение деньги, 50 рублей. Может быть, женщина-парторг почувствовала, что сама ответила на свой вопрос, потому и смутилась.

Благодаря помощи доктора К. Ростислав скоро вылечился. А получив больничный лист, сразу же пошел в РОНО увольняться, и там неожиданно встретил своего директора. Невероятно, но оба получали расчет! Ростислав — по собственному желанию, директор — по статье. Его увольняли за аморальное поведение, и по этой же причине он лишался красной книжки. Теперь, сидя за одним столом с бывшим начальником, Ростислав старался не смотреть в его сторону, полагая, что тому, должно быть, не очень приятна эта встреча. Но директор заговорил с ним сам.

— Заболел я, — признался он слезливо. — На самой верхушке левого легкого очажок.

Подумать только! Именно в том же месте раньше была каверна у Ростислава.

— Я посоветую вам врача, — с участием ответил Ростислав, — это можно вылечить, поверьте.

Нина — Инне Константиновне

г. Караганда, 29 апреля 1964 года

Дорогая тетя Инна!

Я очень счастлива. Нашей Анютке уже месяц. У нее прелестное круглое личико и большие глазки. Со мной все хорошо!

Сразу после того, как она родилась, Ростислав встретился с доктором Нессисом, и тот, узнав о таком благополучном исходе дела, сказал: «Это действительно помощь свыше!» А еще мне рассказывала сестра в роддоме, что мой муж очень неординарно отреагировал на сообщение о том, что у него родилась дочь. Все спрашивал: «Она же, наверное, очень маленькая? И у нее есть маленькие ручки? И маленькие ножки, и пальчики?» Сестра ему отвечает: «Да, и ручки, и ножки и все остальное, все как положено!»

Сердечное вам спасибо за посылку. Теперь у Анютки полно добра! К нам, как вы знаете, неожиданно приехала моя свекровь. Вот это был сюрприз, вот это была радость! Такой шаг с ее стороны!

Удивительная женщина. Как она выдержанна и осторожна в суждениях о людях, даже о собственных детях. У нее талант видеть хорошее, и она всегда найдет пару добрых слов даже для того, о ком все говорят плохо.

Конечно, наша халупа не могла привести ее в восторг, но она не охала, не ужасалась, даже когда узнала, что воду мы возим в железных бидонах в тележке чуть ли не за километр. Анюта, молодец, усердно улыбалась бабушке и полностью покорила ее сердце. Она нашла, что девочка похожа на Ростислава. Еще бы! Родилась красавица прямо в день его рождения. Мне кажется, у нее тоже будут зеленые глаза.

Ростислав так и не нашел пока новую работу. Он каждый день ходит, но все безуспешно. Во многих местах ему сначала дают согласие, но как только берут в руки документыто все срывается. Видимо, наша фамилия им откуда-то известна.

Как жаль, что у вас с мамой не все гладко. Но то, что вы первой идете на мировую, очень правильно и должно принести результаты.

Целую Вас и жду, как всегда с нетерпением, Ваших писем.

С появлением Люси в нашем жилище стало веселее. То и дело слышался из-за перегородки ее серебристый голосок, не сильный, но приятный, с легкой вибрацией: она обучала мужа псалмам. Мы их пока не так уж и много знали, а она у себя на Кубани пела в церковном хоре. Я думаю теперь — непросто было ей, выросшей в таком благодатном, плодородном краю, привыкать к нашим солончакам, к нашей землянке и к нашим странностям.

Они с Николаем тоже ждали наследника. Люсе, как водится, хотелось солененького, в частности селедки, той самой, которую Николай считал удавлениной и категорически не ел.

— Коля, ты знаешь мое положение, — говорила Люся несмело, — вот именно на селедочку тянет…

Такого малодушия перед лицом плоти ее муж не принимал, и мне пришлось встать на защиту Люси, напомнив Николаю, что тягот беременности он в своей жизни не испытывал, а потому не может сейчас требовать от Люси того, что ей не под силу.

Но когда наконец появился на свет виновник временного извращения ее вкуса, молодой отец был на седьмом небе от счастья. Он долго держал в тайне, как назовет первенца. «Вот зарегистрирую — тогда увидите», — слышали мы с Люсей в ответ на все свои вопросы. И все же в конце концов сдался, взял бумагу, карандаш и стал писать. Мы с Люсей переглядывались: что же это за имя, если он так долго его пишет?!

Вот что было начертано на листе:

«Имя ему МИРОСЛАВ, потому что приМИРил нас Бог с Собою, и потому да проСЛАВится Господь».

Мирослав… Красиво, но как-то непривычно.

Ох и хлебнули они с Мирославом! Простыл, бедняжка, из-за сырости в комнате и очень тяжко болел. Люся совсем извелась с ним в больнице. Уже и надежды на его выздоровление мало было. Я слышала из-за перегородки, как горячо, как усердно молился Николай о сыне. И болезнь отступила, малыш окреп и вскоре уже вовсю ползал по расстеленному на полу ватному одеялу, пробуя на зуб игрушки и деревянные кубики, доставшиеся по наследству от более взрослой Анюты.

А Ростислав в конце концов устроился на работу. И совсем недалеко, в нашем же районе, слесарем в ПМК.

Спустя несколько месяцев после начала работы в ПМК новой начальницей моего мужа стала Алла Робертовна Чаплинская, молоденькая женщина, совсем недавно окончившая техникум и какими-то ей одной ведомыми путями возглавившая производственно-технический отдел. Рабочий день юная Алла Робертовна начинала с того, что долго и старательно красила губы, пристально глядя на них в маленькое зеркальце, и в эти минуты ее было лучше не беспокоить. Ближе к обеду она пила чай со сладким чак-чаком, который ей приносили из столовой, мыла руки душистым мылом и, снова припав к зеркалу, взбивала волосы массажной щеткой. У нее был высокий уверенный голос. Проходя по коридору, она громко постукивала каблуками своих начальственных туфель. Ей, видимо, очень нравилось быть руководителем.

Пока Ростислав работал слесарем, Алла Робертовна не имела к нему никакого отношения — она руководила на предприятии инженерами. Их дороги пересеклись в один прекрасный день, когда его неожиданно перевели в производственно-технический отдел.

Ростилав очень долго искал эту работу. Всякий раз, когда он приходил на какое-то производство и спрашивал, не нужен ли инженер, то сразу слышал: нужен. Но стоило инспектору по кадрам взглянуть в документы, как оказывалось, что места уже нет. Даже доктор Нессис, попытавшийся оформить его в своем институте инженером по оборудованию, ничего не смог сделать. Кадровик что-то тихо и многозначительно сказал ему, и он сник. Потом даже извинялся передо мной, бедный!

Но случилось так, что проработав несколько месяцев слесарем, Ростислав был назначен старшим инженером ПТО. Видимо, кто-то из руководства заметил его способности. А вот Алле Робертовне это повышение слесаря не понравилось. А он отнесся к новому назначению очень ответственно и сразу же внес рацпредложение по новой системе котлов местного отопления. В первый же месяц ему назначили премию. За первым рацпредложением последовало второе, потом — третье. Алла Робертовна забеспокоилась. Получалось, что подчиненный превосходит ее как по образованию, так и по соображению в работе. На производственных и партийных собраниях она теперь очень принципиально ставила вопрос об идеологическом лице предприятия. Религиозность старшего инженера могла это лицо опорочить. Ростислав отвечал ей только усердием в работе и умением ладить с коллегами. Чаплинская чувствовала, что ее выступления не встречают должного отклика в коллективе и решила рапортовать в более высокие инстанции.

Ей повезло в том смысле, что в ПМК приехала какая-то комиссия из Алма-Аты. Пользуясь моментом, Алла Робертовна доложила, что на предприятии, да еще и на руководящей должности, держат верующего.