Ява - Владимир Войновский

— Поехали. Сейчас вдоль правой стороны поляны. Как только дорога пойдёт вверх, поворачивай налево и двигаемся на середину возвышенности. Давай, только двигай аккуратно, но быстро. Время поджимает.

«Какое время? Куда спешим? Нажраться водяры не терпится, что ли? Ну, орлы… Тут половину дня за баранкой и никому дела нет. Устал, не устал. Быстро и аккуратно. Ты по полю когда-нибудь ходил? Не говоря, ездил», — крутя баранку и выводя машину в заданную точку, думал Валера.

— Молодец. Сейчас я пойду впереди. Езжай за мной. Как махну рукой, стой.

Метров через двадцать Морозкин замахал руками.

— На ручник. Глуши двигатель, и за мной.

Пока Валерка выходил из кабины, офицер уже открыл дверь кунга. Перевёл телескопическую антенну в сторону и застопорил её.

— Ява, быстро крути вот эту ручку. Как антенна выйдет полностью, услышишь щелчок. Хватай вот эти два тросика. С одним беги в правую, с другим в левую сторону. Вот два колышка. Вгонишь их в землю и зацепишь концы. Действуй. А я настраиваться начну, и он исчез внутри кунга.

Когда всё было сделано, к ЗИЛку подкатил УАЗик. Из него с важным видом вышел командир части. Не обращая внимания на вытянувшегося во фронт Валерку, он ловко вскочил на подножку и исчез в кунге.

— Не мельтеши. Иди в кабину и жди команды, — со знанием дела сказал водитель командира.

Прошло двадцать минут. Из чрева кунга вышли довольно улыбающиеся командир части и Морозкин.

— С поставленной задачей справились на «отлично». Сам начальник штаба КДВО похвалил. Слышал? Ну, теперь точно всё удачно сложится, и наконец-то поеду я служить в московский округ. Морозкин, поедешь со мной?

— Извините, товарищ полковник, но я родился на Дальнем Востоке. В Москву так только чтобы погостить. А жить… Честно говоря, не тянет. Молодой ещё. Послужить надо.

— Вот при мне и послужишь. Думай. Считаю, месяца три у тебя ещё есть. Думай, пока я не передумал. Мне нужны толковые и молодые офицеры. Ну, ладно, сворачивайтесь и в лагерь. Водитель твой где?

— Яванский. Ко мне.

— Товарищ полковник, разрешите обратиться к товарищу старшему лейтенанту.

— Не разрешаю, сынок. Я сам скажу тебе спасибо. И вот тебе моя рука, солдат. Благодарю за службу.

— Служу Советскому Союзу.

— Молодец. Толковый солдат. Дисциплинированный и исполнительный. Сворачивайтесь.

Командир занял место в «уазике» и укатил в сторону лагеря.

— Ну, Ява, с боевым крещением тебя. С поставленной боевой задачей мы справились на «отлично», и в том твоя заслуга тоже есть, — сворачивая оборудование, завёл разговор офицер.

— Честное слово, я ничего не понимаю. Что я сделал такого, за что нужно было так нахваливать меня? Ехал себе и ехал, — за рассуждениями Валера смотал антенные тросики и приступил к возврату самой конструкции.

— Не просто ехал, а доехал. В составе учебной колонны на боевой машине. Многого сказать не могу. Мы сегодня осуществили дело военной… нет, государственной важности. От нас зависели судьбы многих людей. Вот и гордись тем, что знаешь. Спасибо тебе.

— Пожалуйста. Всё равно ничего не понял.

— Анекдот хочешь? — весело спросил Морозкин и, не дождавшись ответа, начал: «Возбуждает ли бром? Да. Если «Б» на диване, а «Ром» на столе».

Со стороны, когда они смеялись, только форма мешала сказать, что это два хороших знакомых или друга.

— Валера, сам доедешь до лагеря?

— Тем же путем или напрямки?

— Нет, тем же путем. Напрямки нельзя. Можно кунг в ухабинах перевернуть.

— Тем значит тем. Доеду.

— В лагере встретимся. Я пешком прогуляюсь. После дороги и радиоэфира в ушах шумит и голова трещит, — помахав солдату, офицер средним шагом пошёл уже в опустившейся темноте на огоньки лагеря.

Глава 35

Лагерь в тайге

Особого веселья в военном лагере, разбитом на поляне глухой, непроходимой тайги, не наблюдалось. Монотонно работал дизель-генератор. По периметру лагеря прогуливались караульные и дозорные. Костровые то и дело бегали в лес за дровами и сушняком. Из солдатской палатки раздавались негромкие голоса и смех.

Внутри офицерской палатки, освещенной электрической лампочкой, было шумно и весело. Несколько голосов тихо пели песню под гитару. Кто-то из офицеров уже кричал, а кто-то его успокаивал. Шла обычная «тихая» попойка.

Валерка поставил свою машину в ряд. Отключил массу. Ключ от замка зажигания на всякий случай положил под коврик салона. Запрыгнул на бампер и поднял крышку капота. Посветил фонариком. Проверил радиатор. Осмотрел двигатель на предмет течи масла. Уже по привычке подергал бронепровода и, закрыв капот, спрыгнул на землю.

— Ява, ты, где ходишь? Так можно и без жратвы остаться, — по-домашнему приветствовали его ребята, сидящие кружком на панцирных кроватях внутри палатки.

Большая армейская палатка напоминала шатёр. Внутри было целое футбольное поле. Шипя и стреляя языками пламени, топилась походная буржуйка. Ночью в тайге прохладненько, несмотря на лето.

— Чего смотришь, присаживайся. Бери котелок и ложку. Держи, Валерка, — протянул нехитрую солдатскую утварь Рома. — Давай поближе. Пять капель будешь?

— Нет, не хочу. Что-то устал…

— Нам больше достанется, — не дослушав товарища, сказал Сашка.

Тихо разлили горячительную жидкость в картонные стаканчики из-под мороженого и выпили.

— Ох, хорошо пошла. У меня с непривычки аж по шарам вдарило, — Олег повернулся к Валерке и делился впечатлениями.

Кушали тихо. Постепенно, разогретые хоть и малым количеством, но все-таки водки, ребята стали веселее.

— Слышь, хохлы, а сбацайте какую-нибудь песню… А?.. А мы подхватим. Чё-то скучно сидим.

— Мы не хохлы, — обиженно произнес Ульян, — мы украинцы.

— Да я это знаю. Просто украинцев, живущих за пределами Украины, почему-то называют хохлами. Ты не обижайся, Ульян. Я же не со зла.

— Ну, буду я тебя называть кацапом. Тебе приятно? — заспорил Ульян.

— А это кто?

— Русский, живущий на Украине.

— А-а-а! Я думал, что это какое-то ругательство. Да называй хоть так, хоть эдак. Что хохол, что кацап, мне всё едино.

— А мне нет, — начал заводиться Ульян.

— Э, орлы ощипанные, хватит распушать хохолки. По одной земле ходим. Чего делите? — попытался осадить пыл товарищей Валера.

— Да не обращайте на него внимание, — заговорил Тимофей, наворачивая кашу с бутербродом, — он с Западной Украины. Они там все не любят москалей, то есть русских. Он на этой почве готов землю грызть. Бейте его, да хоть убейте, всё одно при своём останется. Не обращайте внимания.

— Ты это, земляк, брось, — зло покосился на Тимофея Ульян.

— Вот и я для него врагом стал. Натура такая.

— Хватит. Не хватало ещё драки среди своих, — доев кашу и вдоволь наслушавшись глупостей, сказал Валерка. — Давайте частушки петь да анекдоты травить. У вас ещё выпивон остался, или