Труп в оранжерее - Дороти Сэйерс

— Привет! — Пауза. Затем: — Здесь есть палка, — сказал голос, неожиданно близко.

— Следуйте за веревкой! — завопил Бантер. Они услышали голоса двух людей, очевидно, советовавшихся. Потом за веревку дернули.

— Здесь! Здесь! Нас двое! Поторопитесь! Те двое еще посовещались.

— Еще можете держаться?

— Да, если вы будете действовать быстрее.

— Здесь нужны жерди. Вы говорите, вас двое?

— Да.

— Глубоко увязли?

— Один из нас.

— Хорошо, Джем идет.

Шум плещущейся воды обозначил прибытие Джема с жердью. Ожидание казалось бесконечным. Затем принесли еще одну жердь, веревка дернулась, и свет фонаря закачался вверх и вниз. Затем третью жердь бросили вниз, и свет внезапно выплыл из тумана. Рука ухватила Бантера за лодыжку.

— Где другой?

— Здесь — его затянуло по шею. У вас есть веревка?

— Да, конечно. Джем! Веревку!

Веревка, словно змея, выскользнула из тумана. Бантер схватил ее и обвязал ее вокруг тела своего господина.

— Теперь тяните назад и поднимайте.

Бантер осторожно пополз назад вдоль жерди. Все трое держали веревку. Это походило на попытку сместить землю с ее оси.

— Боюсь, я прирос к Австралии, — сказал Питер извиняющимся тоном. Бантер взмок и всхлипывал.

— Давайте, тяните!

Веревка медленно поддавалась усилиям тянувших. Их мускулы трещали от напряжения.

Внезапно что-то словно лопнуло! Трясина отпустила свою жертву. Трое держащих веревку покатились кубарем. Какая-то едва различимая фигура плашмя упала в жидкую грязь и, шатаясь, стала подниматься. Они потянулись к спасенному в своего рода безумии, словно боясь, что его затянет обратно. Дьявольское зловоние трясины плотно окутало их. Переступая по жердям — одна, вторая, третья, — они оказались на твердой земле.

— Что за ужасное место, — произнес лорд Питер, едва шевеля губами. — Прошу прощения, с моей стороны было бы глупо не узнать, как вас зовут?

— Хорошо, что все обошлось, — сказал один из спасателей. — Мы услышали, как кто-то зовет на помощь. Я полагаю, только несколько парней вышли из Ловушки Питера живыми или мертвыми.

— Да, на этот раз был пойман сам Питер, — сказал его светлость и потерял сознание.

Воспоминание о том, как он попал в болото на ферме в Грайдерс-Холле, всегда возвращалось к лорду Питеру в ночных кошмарах. Клочья тумана врывались вместе с кошмарами в открывшуюся дверь и над языками огня в камине превращались в пар. Подвесной фонарь расплывался желтым пятном. Голова госпожи Граймторп, похожая на голову медузы Горгоны, с неестественно белым лицом в обрамлении черных волос, склонялась над ним. Волосатая ручища схватила ее за плечо и оттолкнула в сторону.

— Позор! Топь — только топь, вот о чем надо помнить. Подождали бы, если хотелось пойти. Что это?

Голоса, голоса — и множество свирепых лиц, пристально разглядывающих внизу все вокруг.

— Ловушка Питера? А что вы хотели на торфянике в это ночное время? Бесполезно. Никто кроме глупцов и воров не пойдет туда в туман.

Один из мужчин, работник с фермы со скошенными плечами и тонким, злым лицом, неожиданно запел немелодичную песню:

Я ухаживал за Мэри Джейн,

Которая утонула в болоте…

— Замолчи! — завопил Граймторп в ярости. — Или хочешь, чтобы я свернул тебе челюсть? — Он повернулся к Бантеру: — Замучил меня своим пением, скажите этому, пение здесь ни к чему.

— Но, Уильям… — начала его жена. Он неожиданно схватил ее, подобно тому, как собака хватает свою жертву, и она сжалась.

— Не сейчас, не сейчас, — сказал человек, в котором Уимзи смутно распознал парня, помогшего ему во время его прошлого визита, — думаю, стоит пригласить их на ночлег, иначе, возможно, последуют проблемы с хозяином усадьбы, не говоря уже о полиции. Если этим людям причинить вред, то же самое может случиться и с вами. Они не могут больше идти — посмотрите на них. Усадите его поближе к камину, — сказал он Бантеру и затем, поворачиваясь снова к фермеру: — Возникнет много проблем, если они погибнут или подхватят пневмонию или ревматизм.

Эти доводы, казалось, частично убедили Граймторпа. Он продолжал ворчать, а двоих продрогших и изможденных людей усадили поближе к огню. Кто-то принес два больших бокала подогретого вина, от которых шел пар. Сознание Уимзи, казалось, прояснилось, но затем он снова, сонный и захмелевший, погрузился в небытие.

Некоторое время спустя он осознал, что его понесли наверх и уложили в кровать. Он оказался в большой старомодной комнате с камином в центре на огромной, мрачной кровати с пологом на четырех столбиках. Бантер помог ему снять мокрую одежду и растер полотенцем. Время от времени появлялся какой-то человек и помогал ему. Откуда-то снизу доносился рычащий голос Граймторпа, извергающего богохульства. Затем донеслось резкое, тяжелое пение человека со скошенными плечами:

Затем черви выползут и съедят ее труп

В тине болота…

И потом утки прилетят и съедят червяков

Плавая по болотной заводи…

Лорд Питер метался по кровати.

— Бантер… где… с вами все хорошо? Никогда не говорил вам спасибо… сделайте вот что. Мне… все равно где спать… что?

Он отключился. Старая песня насмешливо всплывала в его замутненном сознании, причиняя ужасные страдания:

Затем придем мы и съедим уток,

Которые плавали по болотной заводи…

И вот так — и вот так — так…

В следующий раз Уимзи открыл глаза, когда лучи бледного ноябрьского солнца пробивались сквозь окно. Казалось, туман выполнил свою миссию и рассеялся. В течение некоторого времени он лежал, пытаясь понять, как он очутился здесь и что произошло; затем смутные образы обрели ясные очертания, память вернулась к нему. Он почувствовал огромную усталость во всем теле и ноющую боль в вывернутых плечах. Ощупав себя, он обнаружил ушибленную и болезненную опоясывающую зону ниже подмышек — там, где был обвязан спасательной веревкой. Ему было больно шевелиться, поэтому он лег на спину и снова закрыл глаза.

Спустя некоторое время дверь открылась и вошел Бантер, аккуратно одетый, с подносом, от которого исходил превосходный аромат ветчины и яиц.

— Привет, Бантер.

— Доброе утро, мой лорд! Я полагаю, ваша светлость отдохнули.

— Чувствую, что я здоров, спасибо, — если бы не общее ощущение, словно мне сделал массаж некий парень с чугунными пальцами и узловатыми суставами. А как у тебя дела?

— Руки немного устали, спасибо, милорд; во всем остальном, счастлив сказать, я не чувствую никаких следов несчастного случая. Позвольте мне, мой господин.

Он бережно установил поднос на колени лорда Питера.

— Они, должно быть, здорово устали, — сказал его милость, — вытаскивая меня. Я в большом долгу перед тобой, Бантер, и никогда не смогу оплатить его. Ты знаешь, я не забуду. Хорошо, я не хочу смущать тебя… В любом случае — большое спасибо. Так вот. Ну как, они предложили тебе приличное место для ночлега? Прошлой ночью, я, кажется, слишком рано лег спать и не смог за этим проследить.

— Я спал превосходно, благодарю, мой лорд. — Мистер Бантер указал на низенькую кровать на колесиках в углу комнаты. — Они предложили мне другую комнату, мой господин, но в сложившейся ситуации я предпочел остаться здесь, надеясь, что вы простите мне такую вольность. Я сказал им, что боюсь последствий столь длительного погружения для здоровья вашей светлости. Кроме того, я опасался намерений Граймторпа. Я боялся, что он мог забыть о проявленном гостеприимстве и совершить какие-то поспешные действия, если бы мы не были вместе.

— Я не удивляюсь. Парень выглядит наиболее вероятным убийцей, которого я когда-либо видел. Мне нужно поговорить с ним сегодня утром — или с миссис Граймторп. Клянусь, ей есть что сказать нам. А вы как думаете?

— У меня нет сомнений, честное слово.

— Проблема в том, — Уимзи продолжал говорить с набитым ртом, — что я не знаю, как к ней подобраться. Этот ее подвыпивший муж, кажется, подозревает любого, кто прибывает сюда в брюках. Если он выяснит, что мы говорили с ней конфиденциально, его чувства могут, как ты говоришь, толкнуть его на некоторые прискорбные поступки.

— Вы правы, мой господин.

— Все же иногда парень должен уходить и ухаживать за этой проклятой старой фермой, и тогда, возможно, нам удастся поговорить с ней. Странный тип женщины — она чертовски прекрасна, не правда ли? Интересно, что она сделала с Кэткартом? — добавил он задумчиво.

Мистер Бантер не высказал никакого мнения по поводу этого деликатного вопроса.

— Хорошо, Бантер, пожалуй, я встану. Не думаю, что нам здесь рады. Мне не понравился взгляд нашего хозяина вчера вечером.

— Да, мой господин. Он бурно возражал по поводу того, что вашу светлость перенесли в эту комнату.