Подвенечный саван - Галина Романова

– Я пройду? – Он расстегнул куртку, но шапку не стал снимать.

– Проходите, третья дверь налево – его. Не разувайтесь, – предупредила она, мимолетно глянув на его грубые зимние ботинки, резко контрастирующие с ее изящными домашними шлепанцами.

Лавров стащил шапку, как только Эльза скрылась из виду. И куртку швырнул на маленькое изящное кресло, попавшееся по дороге. В квартире было очень жарко. И очень богато, мимоходом подумал он. Отсутствие отца и мужа никак не сказалось на достатке? Восхитительно пахло комнатным освежителем и чем-то съестным. Он остановился у третьей двери слева, стукнул костяшкой пальца и тут же, не дожидаясь приглашения, вошел.

То, что он увидел в тусклом свете ночной лампы, заставило его растерянно замереть на пороге. Он даже весь свой гневный пыл на мгновение утратил. Подумал, что привиделось в полумраке. Пошарив по стене справа, он нащупал выключатель, щелкнул, чуть прищурился, привыкая к яркому свету.

Ну да, не показалось. Филиченков-младший сидел в углу громадного дивана, обитого коричневым бархатом. Съежившись и обняв себя за живот, он раскачивался взад-вперед, тихо скулил и плакал.

– Выключи свет, – попросил он, всхлипнув. – Не могу!

Лавров, странно, послушался. Щелкнул выключателем. Шагнул вперед, сел на противоположный конец дивана. Глянул на Владимира. Тот тоже смотрел на него.

– Знаешь меня? – спросил Саня.

– Да. Ты Машин сосед. Я видел тебя.

– На стоянке? В подъезде?

Лавров сразу переполошился, вспомнив неудачную слежку за Машей и ее ухажером. Неужели этот засранец засек его тогда и попросил папашиных друзей его вырубить? Неужели все-таки он?

– Нет, я здесь тебя видел. Десять лет назад. Ты обыскивал этот дом, переворачивал нарочно все вверх дном… Я это помню, – странно равнодушным, как и у матери, голосом вспомнил Володя. – Потом, когда увидел тебя в Машином подъезде, удивился.

– Чему?

Лавров хмурился. То, что этот парень помнил его, знал, кто он, еще больше сгущало подозрения в его адрес.

– Насколько мир тесен! Маша, ты – на одной лестничной клетке. Бред! Так не бывает!

– Вот именно, парень! Так не бывает! Ты… Ты ведь нарочно начал с ней встречаться?

– Нарочно? – вроде удивился он, схватился вдруг за портьеру, вытер ею лицо. Мотнул головой, пытаясь сосредоточиться. – Что значит нарочно?!

– Потому что ее сосед – я?! – Лавров протянул руку в его сторону с растопыренной пятерней, будто хотел ухватить Филиченкова, но не доставал. – Хорошо подумай, прежде чем ответить! Ты начал встречаться с Машей из-за меня?!

– Что?!

Филиченков какое-то время рассматривал Лаврова, будто не понимал, кто и зачем перед ним сидит. И вдруг зашелся мелким истеричным смехом. Его широкие плечи, крепкие руки, поддерживающие его плоский живот, – все мелко дергалось и корчилось, как в судорогах. Лицо, распухшее от слез, скалилось в ужасной улыбке.

Лавров не выдержал, дотянулся и больно ударил Филиченкова-младшего по лицу ладонью. Телесные дерганья прекратились, парень застыл, все так же страшно скаля рот.

– Повторяю вопрос! – тихо, но жестко проговорил Саня. – Твои отношения с Машей изначально были фарсом?! Ты нарочно устроил все это, чтобы отомстить мне?

Руки перестали обнимать живот, сместились вниз, пальцы с силой вцепились в бархатную подушку дивана.

– Да кто ты такой, чтобы я мстил тебе?! – Филиченков глянул на Саню с ненавистью. – Ты всего лишь мелкий опер! Никто! По воле случая ты оказался соседом моей любимой девушки. И что? Да, я опешил. Да, был неприятно удивлен. Но это… Это не значит, что я стал бы использовать Машу, чтобы мстить тебе! Скорее бы выстрелил тебе в затылок, когда ты спускался по лестнице, или…

– Это твоих рук дело? – Саня тронул шишку на лбу. – Ты устроил?

– Нет. – Филиченков равнодушно мотнул головой, вывернул нижнюю губу почти брезгливо. – Зачем? Десять лет прошло. Все… Прошло…

– Нет, я все понимаю, забылось и все такое… Нет, ну а тут такой случай представился, – поддразнил его Саня, двигаясь по дивану и чуть сокращая между ними расстояние. – Чего его не использовать, так? Сам же только что сказал, выстрелил бы мне в затылок и…

– Да не трогал я тебя! – воскликнул Володя. Зачем-то глянул на свои растопыренные ладони. – Раньше хотел. Сейчас уже поздно. Зачем?

– Затем, что тебе нужно было устранить наблюдателя.

– Наблюдателя?

– Ну да! Я же пас вас тем вечером в «Загородной Станице». Просто Машку страховал. Чтобы она в историю не попала с тобой. А ты меня устранил, сволочь! – Лавров сжал кулаки, очень хотелось пустить их в ход, очень.

– Ты знал, кто я?! – отшатнулся Филиченков не с испугом, со странным отвращением.

– Знал.

– Откуда?!

– Машка сказала.

– Маша? Она знала? – Он обвел заполошным взглядом комнату. – Она знала, кто мой отец?!

– Конечно знала! Она же твои документы видела. Фамилия редкая. Про то, что мой напарник от руки твоего папаши погиб, она знала тоже. Я запил тогда. Пил долго и крепко. Машка помогла выйти из запоя.

Саня замолчал. Откровенничать с этим парнем ему было противно. Не за этим он тут.

– Это она тебя попросила подстраховать за городом?

– Да. Два неудачных замужества научили ее осторожности и…

Филиченков вдруг так стремительно кинулся в его сторону, так резво схватил Саню за свитер на груди, повалил на пол, придавил коленями обе руки, не давая возможности шевельнуться. И, переместив пальцы ему на шею, зашипел, брызжа горячей слюной ему в лицо:

– Так какого же черта ты не уследил, опер? Чего просмотрел тот момент, когда с ней это сотворили? Говори! Говори, падла! Говори! Говори! Какого черта просмотрел?

Он пару раз с силой приложил Лаврова головой об пол. Перед глазами у Сани поплыли яркие круги. Предыдущая травма дала о себе знать, его моментально скрутило слабостью, подкатила тошнота. Руки сделались ватными, пальцы, которыми он перехватил запястья врага, разжались.

– Отпусти-и… – прохрипел он, вспомнив предостережение Жэки.

В таком состоянии он запросто мог улететь головой вниз из окна на улицу. Сопротивляться сил не было.

– Прости, – вдруг ослабил хватку Владимир, поднял Лаврова с пола, помог сесть на диван, сел рядом, проговорил устало: – Прости…

– Что с ней там сотворили? – спросил Саня, отдышавшись, вытер вспотевший лоб, потрогал ноющий затылок. – Урод!

– Сам такой, – беззлобно огрызнулся Филиченков. Снова согнулся, обхватывая живот руками, будто его мучили приступы желудочных колик. И закачался вперед-назад.

– Что с ней сделали?!