Леонардо да Винчи и Братство Сиона - Линн Пикнетт

(В картине Никола Пуссена La Peste d'Azot «Чума Азота» изображена гигантская фигура человека, которому отрубили голову и руку. Но указательный палец отрубленной руки изображен в том же жесте Иоанна.)

Во время нашего исследования мы многократно слышали поговорку, предположительно принадлежащую тамплиерам: «Тот, кому принадлежит глава Иоанна Крестителя, правит миром», но не обращали на нее внимания, как на не совсем понятную метафору. Не нельзя забывать, что определенные объекты, как мифические, так и реальные, всегда накрепко завладевали сердцами и умами людей — среди них можно упомянуть об «Истинном кресте», Святой Плащанице, разумеется, Граале, о Ковчеге Завета. Все эти легендарные объекты связаны с удивительно притягательной мистикой, как будто сами они представляют собой врата, где встречается мир человеческий и божественный, реальные объекты, которые можно пощупать, но существующие сразу в двух реальностях. Но если считается, что такие артефакты, как Грааль, обладают магической силой, то с какой же страстью велся поиск останков людей, которые обладали сверхъестественной энергией и владели тайным знанием.

Мы видели, насколько важны были мощи Марии Магдалины для приверженцев тайного учения, может быть, считалось, что и они обладают магической силой. Во всяком случае, мощи Марии были объектом великого поклонения и, как и вызывающие священный ужас реликвии Иоанна, несомненно, служили тотемом, у которого собирались еретики. Заключена в них магическая сила или нет, простое прикосновение к голове Иоанна и мощам Магдалины должно было производить огромное воздействие на тех, кто исповедовал тайное учение: это был момент высоко эмоциональный. Примите во внимание, речь идет об останках двух людей, с которыми поступили с такой жестокой и расчетливой несправедливостью, во имя которых пострадало столько «еретиков».

Третья причина непреходящей привлекательности тайного учения заключена в самоподдерживающей себя моральной определенности: эти «еретики» верили, что они правы, а властвующая Церковь не права. Но они не просто сохраняли другую религию в «иностранной» культуре. Они сохраняли живым то, что было для них священным огнем истинного происхождения и истинной цели «христианства». Но это ощущение собственной правоты давало им силы при встрече с тем, что было для них «ересью» официальной Церкви, только во времена прошлые. В наши дни, в наш век с его более толерантным подходом к религии, почему это учение осталось тайным?

Мы начали с исследования современного Братства Сиона и его продолжающейся деятельности. Чем бы на самом деле ни занималась эта организация, Пьер Плантар де Сен-Клер сказал, что у них есть определенная программа, план, согласно которому они должны произвести определенные конкретные изменения в мире в целом, хотя о точном характере этих изменений можно только предполагать.

Каков бы ни был генеральный план Братства, он явно касается ереси, о которой шла речь в этой книге. Действительно, в «Секретных досье» спрятаны вполне определенные заявления о том, что Братство возложило на себя историческую ответственность за поддержание тайного учения. Эти заявления, прямо или косвенно указывающие на Братство, включают следующие слова: «(Они) опора всех ересей…»,[276] «стоят за всеми ересями, начиная с катаров и тамплиеров до франкмасонов…»,[277] «тайные агитаторы, выступающие против Церкви…».[278] В другой документ Братства Le cercle d'Ulysse (Круг Одиссея), опубликованный под именем Жана Деладье, включена следующая зловещая фраза:

«Что планирует Братство Сиона? Я не знаю, но оно представляет собой силу, которая может завладеть Ватиканом в дни грядущие».[279]

Как мы видели выше, в инспирированной Братством работе «Ренн-ле-Шато: главная тайна истории Франции» при обсуждении связей Братства с Церковью Иоанна делается ссылка на события, которые «полностью перевернут христианство».

В начале этого исследования мы рассмотрели возможность, что Братство страдает от коллективной мании величия, и, подобно большинству людей, не могли осознать, какого рода тайну они столь ревностно охраняют, как эта тайна может быть столь могущественной, чтобы угрожать столь обширной и устоявшейся организации, как римская Церковь. Теперь после завершения исследования мы пришли к выводу, что программу Братства — какой бы она ни была — следует по меньшей мере воспринимать всерьез.

Концепция организации, которая поклялась опрокинуть Церковь, не нова. Например, в XVIII веке, когда начали появляться тайные организации, претендующие на происхождение от тамплиеров, Церковь и некоторые европейские страны были охвачены паранойей. В частности, над Францией нависла тень Жака де Моле — тамплиеры возвращаются, всем грозит отмщение? Ходили даже слухи, что рыцари были силой, стоящей за французской революцией.

Однако в сценарии тамплиерского возмездия был явный перебор. Никакая достаточно разумная организация не будет раздувать огонь ненависти через века только для того, чтобы отомстить будущему французскому монарху и отдельному папе, ни один из которых не несет личной ответственности за столетия угнетения. Эта идея основана на том, что причиной ненависти тамплиеров к Церкви является разгром их Ордена — но, может быть, они ненавидели ее на принципиальной основе? (Согласно Leviticon, тамплиеры были против римской Церкви с момента своего образования, а не потому, что их впоследствии разгромили.)

Наши исследования показали: тамплиеры верили в то, что хранят тайное знание о христианстве, и были верными хранителями его. Следует помнить, что тамплиеры и Братство Сиона всегда были тесно переплетены между собой: любой план или программа одной из этих организаций с большой долей вероятности принадлежали и другой. В Братстве Сиона мы нашли организацию, в которой сошлись два еретических течения — Магдалины и Крестителя.

Может быть, Братство/тамплиеры планируют представить изумленному христианству доказательство своей вековой веры в какой-то форме, какое-то достоверное подтверждение иоаннитского учения и поклонения богине. Даже принимая во внимание их страстность при поиске реликвий, трудно вообразить себе, каким может быть это конкретное доказательство — кроме того, на первый взгляд, как вообще какой-то предмет может представлять угрозу Церкви.

Но, как мы видели в случае предполагаемой Святой Плащаницы, религиозные реликвии действительно обладают уникальной способностью завладевать сердцами и умами. Фактически все, что связано с главными героями христианской драмы, заряжено потенциалом магического резонанса — даже «антиреликвии» оссиариев, найденные в Иерусалиме, мгновенно оказались в фокусе жарких дебатов и широкомасштабной охоты за душами христиан. Полезно вообразить себе, какой общественный интерес вызвали бы находки, если бы оссиарии были достоверно связаны с Иисусом и его семьей. Ясно, что возникла бы массовая истерия среди христиан, которые почувствовали бы себя преданными и духовно дестабилизированными.

Люди любят поиск чего-то дьявольски ускользающего, но кажущегося находящимся где-то рядом. Поиск вечно удаляющихся по мере приближения Святого Грааля или Ковчега Завета, видимо, просто запрограммирован в нас, как показывает успех труда Грэма Хэнкока «Знак и Печать»{1}. Однако в глубине сознания каждого таится уверенность, что эти предметы — хотя, может быть, и существующие — есть просто символы сосредоточия или воплощения каких-то загадочных секретов. В то время как Братство Сиона и его союзники, возможно, близки к тому, чтобы раскрыть конкретное оправдание своих верований, сама история, как мы надеялись показать, дает нам в руки ключи понимания того, насколько сильными будут их аргументы.

Разумеется, такие планы исключительно интересны, но в них далее нет необходимости, чтобы понять предполагаемую угрозу Церкви и — в качестве следствия — корням всей западной культуры. Столь много основано на вере в христианскую историю, столь много личных эмоций заложено в такие концепции, как Иисус, Сын Бога и девственницы Марии, бедный плотник, умерший за наши грехи и воскресший. Скромность его жизни, терпимость и страдания стали образцом человеческого совершенства и духовной моделью для миллионов. Иисус Христос, сидящий по правую руку Отца своего на небесах, глядит на бедных и обделенных и несет им утешение — ибо он сказал: «Придите ко мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас».

На самом деле, хотя и весьма вероятно, что Иисус сказал эти слова, придумал их не он. Мы видели, что слова — и предположительно многие другие им подобные — представляют собой перифраз слов, приписываемых Христе Исиде: Доброй Исиде, высшей богине-матери египтян. Иисусу, как и любому другому жрецу Исиды, эти слова были, конечно, хорошо известны.