Нестрашная сказка. Книга 1 - Вера Огнева

Ей ничего не оставалось!

— Я — королева Тейт, супруга короля Алекса Ослепительного.

— Правда, что ты использовала Знак Власти, чтобы спасти своих друзей и единорогов?

— Иначе было нельзя.

— Ты видела пятнистую собаку?

— Во дворце. Она испугалась Знака и ушла.

— Амина сказала, ты знаешь, откуда появились голодные черви.

— Это волосы придворного мага Скалениуса. Он самозванец. Он вообще не человек. Он паук!

— Твои рогатые кони должны были оградить королевство Синего Орла от скверны. Как получилось, что они оказались бессильны?

— Боюсь, скверна проникла туда гораздо раньше. Когда организм гниет изнутри, припарки не помогут. Нужно радикальное средство.

— Ты рассуждаешь не как юная женщина, а как зрелый муж. Я, кажется, не зря нарушил наши правила, чтобы поговорить с тобой. Если посланник закроет проход, если угроза минует, что ты станешь делать?

— Вернусь.

— Оставайся у нас.

— Я не могу. Я уйду, как только ты нас отпустишь. Но, если можно, пусть мои единороги останутся тут.

— Твой спутник знает кто ты?

— Нет. Все слишком сложно. Сейчас уже ничего нельзя изменить.

— Ложь убивает!

— Убивает так же яд, железо, петля…

— Ты еще очень молода. Ты не понимаешь. Когда ты вернешься… скажи, можем мы рассчитывать на союз с королевством?

Тейт молчала. Она не могла так просто дать обещание. Вдруг не получится его выполнить?

Илай устало опустился на лавку. Королева осталась стоять. Все было зыбко. Какой союз, если она не знает, будет ли жива завтра? Она не представляет, что станется с ее браком. Она не знает, что делать со Скалениусом. А с Дамьеном? Все против нее. Если просить совета у Гуго, придется ему все рассказать. Не исключено, рыцарь, так трепетно относящийся к короне, запрет ее тут. Не зря же он настаивал на отъезде Тейт в Сю. И будет она сидеть за стенами женской башни под надежной охраной горцев до морковкина заговенья. Зато у Гуго окажутся развязаны руки.

Жаль, но по большому счету он ей не помощник. Тут нужна королевская кровь. Если удастся договориться с Алексом, вдвоем они справятся с самозваным магом, избавятся и от шута, и от пятнистого призрака.

Кровь, кровь, кровь! Носитель памяти поколений. Сила, с которой не справятся никакие артефакты. Великое Небо, помоги мне!

На лицо лилась вода. Тейт не сразу это поняла, только после того, как несколько капель попало на губы. Кожа онемела. Глаза открывались с трудом.

Над ней склонился Илай. Он брызгал из чашки. Тейт медленно приходила в себя. Старый горец легко поднял ее на руки и отнес на скамью.

— Я задал тебе трудный вопрос. Простые люди легко дают обещания. Я не требую от тебя ответа. Единороги останутся у нас. Но, как с ними быть, если с тобой что-нибудь случится?

— Если я погибну, мой отец рано или поздно узнает и пришлет людей, забрать животных. Не сомневайся, король Ольрик хорошо вознаградит вас за помощь. Я хочу еще попросить.

— Слушаю тебя.

— Пусть то, что ты узнал обо мне останется между нами. Никто не должен знать… даже если я умру.

— Даю тебе слово. А теперь иди, Амина накормит тебя.

Не мудрено упасть в обморок, если не ела двое суток. Тейт осторожно взяла с деревянного блюда кусок сыра. Тот оказался твердым, почти каменным.

— Подожди, — остановила женщина. — Сыр надо завернуть в горячую лепешку и дать согреться. Ешь суп. Девочки сейчас принесут мясо.

Привычный страх мешал наброситься на еду. В доме Катана гости ели из общих тарелок. А тут за столом сидела она одна.

— Чего ты испугалась, чужестранка?

— Прости.

Она никому ничего не могла объяснить. Старый Илай прав: ложь убивает. Ты остаешься один на один со своими проблемами, заключенный в своей лжи. А еще — в страхе, что тебя разоблачат.

Когда солнце уселось на кромку западного хребта, Амина вывела Тейт на улицу.

— Илай хотел, чтобы ты осталась в нашем доме, но Ситба и Гашт против. Иди, тебя проводят.

Вернее, отведут. Впереди и сзади Тейт конвоировали воины. Когда открыли дверь тюрьмы, навстречу вырвался недовольный рык жеребца. Застоявшиеся единороги просились на волю.

— Можно мне с ними погулять? — попросила Тейт.

Ответом было глухое молчание. Оба юноши смотрели сквозь, будто ее тут вообще не было. Королева вспомнила о запрете.

Гуго объявился на пороге узилища в узких горских штанах и распахнутой куртке. Его собственная одежда превратилась в еще большие ремки, нежели платье Тейт.

Амина после обеда отвела девушку в маленькую комнатку на втором этаже и разложила перед ней на кровати наряды. Они оказались совершенно необычны, но от этого не менее красивы. Тейт выбрала длинную сорочку цвета топленого молока и верхнее платье из тонкой черной шерсти, сколотое под грудью изящной геммой. Старинное медное зеркало в углу с удивлением отразило высокую, ослепительно красивую горянку с золотыми волосами. Матовая теплая медь спрятала синяки и ссадины, явив чистую, тронутую загаром кожу и волосы цвета спелой пшеницы.

— Я прошу разрешения, вывести коней, — вежливо поклонился Гуго охранникам. Те переглянулись и одинаково кивнули в ответ.

Жеребец размеренно бегал по кругу. Мать с детенышем ходили в центре. Маленький все время порывался убежать. Мать останавливала его тихим ржанием. Раненая самка отошла в сторонку и там пощипывала траву. Прибежали ребятишки. Раньше их видно не было. Раненая кобыла осторожно взяла из рук одного кусок лепешки. Жеребенок все же удрал и дал себя погладить двум счастливцам.

Темнота пала мгновенно, будто и не было ранних сумерек. Единорогов отвели в стойло. За ними последовали Тейт и Гуго. Охранники заперли дверь и ушли.

— Иди сюда, позвал Гуго из темноты. — Я выпросил у хозяев нашей гостиницы одеяла. Будешь спать сегодня как в королевской постели.

— А ты?

Тейт сама не поняла, как у нее мог вырваться такой вопрос. Ей стало нестерпимо стыдно. Она своим неосторожным интересом дала Гуго повод думать, будто ей небезразлично, что он будет спать в другом месте. То есть не на этих же одеялах. Щеки налились жаром. Пришлось остужать их ладонями. Кровь так шумела в ушах, что Тейт не услышала, как он подошел.

Он ничего не говорил, просто был одуряющее, необыкновенно, настойчиво нежен. Тейт не чувствовала ног, не поняла, как прошла несколько шагов. Лоскутные одеяла лежали поверх сена. Тонкий аромат сухой травы мешался с запахом мужчины.

Внутри у Тейт все дрожало до последней жилочки, до кончиков пальцев. Ей стало безразлично все, кроме того, что с ней сейчас происходило. Все, кроме того, что с ней делал этот человек.

А потом и обрывков мыслей не осталось. Только нарастающее ожидание: вот, вот, вот-т-т-т!!!

За стенкой радостно переговаривались единороги. Жеребец ударил копытом, тоненько засмеялся маленький.

Одежда куда-то подевалась. Тейт провела рукой по собственной коже. Ладонь стал влажной. Рядом прерывисто дышал мужчина. От его тела шел ровный мощный жар. Девушка инстинктивно прижалась к нему, не умея пока понять до конца, что произошло.

Действительность разломилась на две неравные части: одна — долг, вторая — счастье. Заботы, опасности, воля, необходимость остались в малой части. Счастье накатило волной, грозя вовсе затопить. И унести.

Гуго обнял ее, прижал к себе. Его пальцы нежно пробежались по коже.

— У тебя стало другое лицо.

— Какое? — спросила Тейт, вообще не понимая о чем он.

— Иное. Я раньше не видел, как ты прекрасна.

Не было страха. Не осталось сомнений. Тейт рассмеялась глубоким грудным смехом, который в себе не подозревала.

Темнота стояла — ни отсвета, ни блика. Она дотронулась до его лица. Гуго поймал губами кончики пальцев.

Счастье заворачивалось воронкой наподобие вихря, унося их в новый полет.

Они оделись ближе к утру. Горы. Стало очень свежо. Под теплым одеялом Тейт совершенно разнежилась. Завтра она все расскажет Гуго. Она ему покажет фокус с булавкой. А дальше — будь, что будет.

— Я тебя в последнее время начал побаиваться, — признался Реар. — Ты держишься с таким достоинством, будто не дочка кормилицы, а сама королева. Сознайся, в твоем рождении нет никакой тайны?

Он смеялся, но Тейт ответила серьезно. При чем — чистую правду:

— Ты просто не знаешь. У нас кормилицами королевских детей могут быть только дворянки и не простые, а титулованные?

— Можно я не буду вставать и отдавать честь? — спросил Гуго, щелкнув ее по носу. — Пить хочешь?

— Хочу. И есть тоже.

Реар выполз из-под одеяла. Покопавшись в углу, вытащил чашку с молоком и кусок лепешки. Они по очереди откусывали и прихлебывали. Единороги давно успокоились. Всхрапывал во сне жеребец.

— Хочешь, я тебя сейчас разочарую? — спросил Гуго, укладываясь и подтягивая к себе Тейт.