Исповедь добровольного импотента - Юрий Медведь

Я развернулся на 180 градусов и пошел в направлении Музвзвода – так студентами мы величали училище. Справа – кирпичный Универмаг, слева – бревенчатая Кулинария, между ними – я. Проживая последние 15 лет на просторах крупного мегаполиса, каждый день вращаясь в огромном людском клубке, ежесекундно испытывая на себе давление всевозрастающего ритма жизни, я чувствовал себя в этом пустынном городишке немножко Гулливером. Редко появляющиеся из своих щелей лилипуты непременно разглядывали меня. Кто враждебно, кто удивленно, кто и посмеиваясь. А я все шлялся и шлялся от Музвзвода до Хозтоваров. От Хозтоваров до РДК. Гулливеру требовались приключения.

Музвзводо-РДКашная магистраль не оправдала моих надежд. Приостановившись на перекрестке, я еще раз сиротливо глянул на зелено-желтые «Хозтовары» и повернул к Железнодорожному вокзалу. И вдруг пустынный вид пыльной аллеи оживился одинокой фигурой – легкий сарафан на пышном организме. Мы стали сближаться. По мере приближения на фигуре прорисовывались детали. И они нравились Гулливеру. Столкнулись мы напротив старенького, тысячу раз перекрашенного автобуса, оборудованного под тир. «Вот это мишень!» – подумал я и взял ее на мушку.

Кругленькие глазки уставились на Гулливера и раздались в размерах, пухлый ротик с ласковым пушком на верхней губе раскрылся – она смотрела на меня взахлеб, как на нечто из ряда вон. Это придавало максимум уверенности. Нужно ценить первое впечатление. Тем более такое впечатляющее.

– Извините, вы местный житель? – обратился я пониженным тоном, стараясь снабдить фразу мыслимыми и немыслимыми подтекстами и подступая излишне близко.

Под сарафанчиком просматривались только трусики. Из одежды, я имею в виду, а остального там было всего в избытке – парное, крепкое, взращенное на натуральных продуктах с личного приусадебного хозяйства тело. Не успела она и ответить, как я придвинулся еще ближе и спросил еще многозначительнее:

– Не покажете мне дом-музей господина Ельцина? Судя по его физиономии, он из этих мест.

Она рассмеялась, краснея и смущаясь, и продолжая дивиться на меня.

Я взял ее под руку и, касаясь бедра, склонился к лиловому ушку:

– Посмотрите вокруг, в этом городе кроме нас никого нет.

И мы вместе подивились на то, как неожиданный порыв ветра закрутил на пустынном перекрестке столб пыли высотой в двухэтажный каменный квадрат с потертой вывеской.

– А вы… а ты, – поправилась она и, решительно выдохнув, продолжила: – как здесь оказался?

– Волей судьбы. Решил вернуться к истокам и заплутал. Думал уж каюк, но теперь вот вижу, что пришла пора влюбиться… – не больно-то я заботился об изяществе своего трепа. Нужно было решить, куда ее пригласить. В ресторан «Дема» с замашками столовой? Или в кафе «Батыр», что совсем неприлично? А дальше? И тут я вспомнил, что проходя сегодня мимо Городского пляжа, приметил там нововведение – лодочную станцию. А еще я вспомнил тихую заводь в дремучих притоках Демы – любимое место моей музыкальной юности. От этих воспоминаний и от близости парных деликатесов меня разобрало. Я тут же приобнял жертву за талию и, ощутив под сарафанчиком пожар, проворковал:

– Послушай, давай сейчас не будем кривляться, а пойдем, не оглядываясь, прямо и только прямо, – кивком я указал в сторону Городского пляжа. – Сядем в лодку и уплывем туда, куда весла погребут.

Я навис над ней, как демон. И в ее круглых глазах вдруг поднялось неизъяснимое волнение. Мне показалось, что она решала, может быть не стоит ей ходить прямо и только прямо, а отдаться мне тут же, просто задрав сарафан. Я аж смутился, но на всякий случай крепче прижался к ее бедру, давая ощутить мою вызревшую эрекцию.

– У меня электричка в пять, – сказала она, не отрывая своего сумасшедшего взгляда. По интонации сказанного я понял, что это не отговорка, а знак нетерпения. Мол, чего мы стоим? У нас совсем мало времени.

Успех был сокрушительный.

«Уж не маньячку ли я подцепил», – вертелось у меня в башке, пока я пялился на циферблат часов.

«Да уж, лучше быть заебанным насмерть нимфоманкой в молодости, чем задроченным невыплатами пенсий в старости!» – вот таким постулатом подкормил я свою волю и выкрикнул:

– Без пятнадцати пять мы будем стоять в кассах ЖД-вокзала!

Клянусь, она первая сделала шаг в направлении Городского пляжа.

Мы шли молча и скоро. Она несла на лице застывшую, неживую улыбочку. Определенно, у нее была неординарная психика. И это возбуждало.

День был будничный и пляж пустовал, не считая оголтелой стайки гибких и дрожащих от холода мальчишек.

– Мне нужна лодка на два часа и бутылочка вина, – сообщил я грудастой предпринимательнице, что восседала в будке у входа на пляж.

На ее нижней губе лоснилась гроздь подсолнечной шелухи.

– Какую лодку и какое вино? – измученным голосом отреагировала хозяйка, смахнула гроздь и тяжело поднялась.

– Лодку без пробоин, а вино крепленое, – отпарировал я и выудил из заднего кармана своих цветастых шорт отцовское портмоне (личного я не держал, не имел привычки).

– У тебя есть какие-нибудь пожелания? – обратился я к своей спутнице и только тогда понял, что даже не знаю ее имени.

– Есть, – сказала она, – но я тебе позже скажу, Игорек.

Я вытаращился. Прорицательница указала мне на раскрытое портмоне – там лежали мои права.

– Один ноль, – сказал я, повернулся к хозяйке и нагло подмигнул.

– Вот есть хорошее вино «Букет Кубани», – затараторила она с неожиданным участием. – Все очень хвалят, сладенькое и забористое. Ну, в смысле, пьется хорошо. Без закуски, – выставила на прилавок бутылку 0,7 и обтерла ее фартуком.

– Хорошо, это нам подходит, – поощрял я ее рвение.

– А лодку я бы вам посоветовала взять деревянную. Они хоть и не такие новые, как пластиковые, но зато устойчивые и течению меньше податливы.

– Отлично! – налегая на прилавок, обратился я к обходительной хозяйке. – Заверните нам этот букетик и зафрахтуйте один деревянный фрегат. Можно без сдачи, но побыстрее, – и сунул ей в кармашек на фартуке крупную купюру, составляющую весь мой капитал. Она смачно хохотнула, выбралась из будки и поманила меня толстым пальчиком через пухлое плечо.

– Пойдем, весла получишь.

Я передал бутылку спутнице. Все это время она зорко следила за мной. Я чувствовал это. Мне было приятно. Я купался в атмосфере, насыщенной испарениями флирта, бравады и пижонства.

Итак, за веслами.

О Боже милостивый! Никакая сила в мире не способна удержать женщин натягивать на свои зады эти ковбойские подштанники. Такой причудливой жопы, какая была у хозяйки лодочной станции, я еще не наблюдал – крутобедренная трапеция!

– Вот эти бери – самые легкие, – указала мне на пару весел чудозадая. – Да не греби против течения, силенки береги, – добавила и расхохоталась еще смачнее.

Чему она так радовалась? Складывалось впечатление, будто это мы с ней отправляемся на прогулочку в тихую заводь, где трещат кузнечики и сочная душистая трава дурманит голову.

– Учту, – ответил я, похлопал ее свободной рукой по трапеции и пошел к реке.

Мы отплывали от деревянного причала под крики мальчишек и ехидные взгляды хозяйки. Моя добыча сидела на корме, и легкий ветерок, гуляя под подолом ее сарафанчика, изредка приоткрывал мне бледные неподбритые икры.

Я правил в протоку. Размашисто, как заправский лоцман. До намеченной мною бухты у нас было время. Время, в течение которого между нами будет сохраняться небольшая, но дистанция. Руки, ноги мои будут заняты. Оставалось орудовать языком.

– Как тебя называть? – спросил я.

Она не ответила сразу. Она выдержала паузу, за которую распустила волосы и встряхнула головой, давая локонам расправиться. И этот жест дал мне больше, чем ее имя.

– Лена.

И этот пристальный взгляд тоже дабавил нечто напоминающее.

И вдруг мне что-то почудилось. Но что? Эти волосы… Жест… Имя… Взгляд… Нет, я так и не смог уловить.

– Видишь, Леночка, вон тот шикарный особняк, – кивнул я в сторону трехэтажного здания из красного кирпича, изобилующего причудливыми эркерами, симпатичными декоративными бельведерчиками со шпилями. Оно было выстроено на самом краю высокого и крутого берега реки. Просторная застекленная веранда нависала над водой и открывала ее посетителям великолепный вид на заливные луга противоположного берега.

– Да, вижу, – отстраненно ответила Лена. – Это дом мэра.

Она сидела, скрывшись за занавесом из своих волос и запустив пальцы в набегающую воду. Выглядело очень трогательно – Аленушка скорбит о братце Иванушке.

Я продолжил:

– На месте этого замка лет двадцать назад стояла халупа моих деда и бабки. Пацанами мы приходили к ним, брали лодку и отправлялись в странствия по протокам и заводям. Купались, ловили щурят удавками. Знаешь, как это?

– Нет.