Чародей как еретик - Кристофер Сташефф

— Но как это сделать? — спросила Катарина.

— Подтвердив верность Римской Церкви. В ордене Святого Видикона может быть раскол, но всем будет ясно, что сама Церковь осталась единой.

— И народ поймет, что самозваный архиепископ — сам раскольник? — усмехнулся Туан. — Мудро придумано, миледи! Но как нам устроить это?

— Подтвердите свою верность Риму, Ваше Величество.

— Тогда архиепископ созовет войско и пойдет на нас войной! — воскликнула Катарина.

— Он в любом случае сделает это. Только подумайте, Ваше Величество, — своими указами он уже поставил вас в такое положение, что вы должны примкнуть к нему — или будете объявлены еретиками и отлучены.

— Да, это так, — мрачно кивнул Туан. — Его указами, или нашими, но мы все равно останемся с Римом.

— О дьявол! — с жаром воскликнула Катарина.

— Скажите лучше, лиса в сутане. Но вы должны выкурить его из норы.

— Меткое сравнение, — согласился Туан. — О Господи! Только бы найти способ показать всему народу, что аббат разрушает свой собственный орден! Тогда они поймут, все, даже простые крестьяне, что это аббат свернул с пути истинного, а не Церковь!

— У тебя есть такой способ, — напомнила Катарина. — Монахи, построившие новую обитель чуть ли не у нас за порогом.

Туан посуровел.

— Я не стану использовать в своих целях слуг Божьих.

— Тогда вам придется созывать войско, — вздохнула Гвен. — Или, если вы решили избежать гражданской войны, тогда объявите о своей лояльности к новоиспеченной Греймарийской Церкви.

— Уж не думаете ли вы, что мы решимся на это! — запротестовала Катарина.

— Нет, — отрицательно покачала головой Гвен, — потому что тем самым вы и Туан признаете, что повинуетесь новому архиепископу.

— Никогда! — сверкнула глазами Катарина.

— Этого никогда не случится, — эхом повторил вслед за ней Туан.

— Тогда вам придется всенародно объявить о своей верности Риму и обратиться к верноподданным с предостережением хранить преданность Наместнику Божьему.

— Так мы и поступим, — в глазах Катарины полыхнул огонь.

На мгновение наступила тишина. Катарина удивленно посмотрела на Туана. Тот с мрачной миной откинулся на спинку кресла.

— Как, мой повелитель? — вскричала Катарина.

— Неужели вы смолчите?

— Думаю, да, — медленно ответил Туан.

Катарина потрясенно уставилась на мужа. Атмосфера в королевских покоях неожиданно стала напоминать грозовую.

— Мы еретики, если объявим о верности Риму, — начал Туан, — и еретики, если не объявим этого. Однако же если мы будем хранить молчание и не дадим ему вообще никакого ответа, то под его знамена устремятся не столь многие.

Катарина удивленно раскрыла глаза. Потом понимающе кивнула.

— Ага. И кое-кто из лордов призадумается, прежде чем лезть в драку, у них не будет твердой уверенности, что мы и в самом деле неверные.

— Может быть, — кивнул Туан. — Но даже если нет, все равно мы выгадаем несколько дней, пока архиепископ дожидается ответа. Ответа, которого не будет.

— Игра стоит свеч, милорд, — покачала головой Катарина.

«На большее я их подвигнуть не смогла», — с легким раздражением рассказывала мужу Гвен полчаса спустя.

«По крайней мере, ты помогла им устоять перед искушением», — отозвался Род.

«Перед каким?» — озадаченно поинтересовалась Гвен.

«Искушением спасти страну от гражданской войны, покорившись архиепископу».

«Ах, это… Да, в этом я помогла».

«Вот видишь? Я знал, что ты сделаешь все, что сделал бы и я сам».

«Быть может, ты смог бы еще и убедить Их Величества в необходимости объявить об их позиции», — вздохнули мысли Гвен.

«Может быть, — хотя краем глаза Род различал тянувшуюся вперед проселочную дорогу с деревьями по обочинам, образ Гвен стоял перед ним куда ярче — а впрочем, разве не так было всегда? — Все равно, мы сделали большое дело. С каким бы недоверием я ни относился к королевскому правлению, я всегда предпочту монарха монаху!»

«Я тоже предпочитаю Туана с Катариной архиепископу», — хмыкнула Гвен.

«Ну конечно, потому что один из властителей — женщина, которая смягчает и умиротворяет суровую власть Короны, — Род не стал упоминать, что в данной, конкретно взятой совместной монархии роль миротворца играет Туан. — Кроме того, королей можно убедить в достоинствах и конституции, и парламента».

«А церковника — нет».

«Конечно, нет. Хороший священник хочет как можно больше походить на Бога, а Господь Бог — автократ».

Мысли Гвен окрасились смехом.

«Передать Их Величествам это твое мнение, милорд?»

«Боже упаси, — содрогнулся Род. — У них могут возникнуть неожиданные идеи. Передай им, что я советую подумать насчет того, чтобы предоставить катодианцам-беглецам всю королевскую поддержку, как бы Туан ни деликатничал. Напомни ему, что лишняя стрела в колчане никогда не повредит».

«Напомню, напомню», — ответила ведьма. Роду показалось, что на том конце провода захихикали.

«Для начала они могут поселить монахов в одном из своих замков; этим Туан их никак не использует, а в народе могут подумать, что король создал свой собственный монастырь».

«Ты прирожденный интриган».

«Какие приятные вещи ты говоришь. И кстати, Их Величества могут попросить у лояльных лордов взаймы с десяток рыцарей, радость моя, и излишек солдат, если те окажутся у них под рукой».

«Это правильно, — мысли Гвен стали серьезнее. — Что еще им передать?»

«Только то, что я сказал в самом начале».

Мысли ведьмы чуть спутались.

«Что именно, мой господин? В начале было много мыслей…»

«Самое серьезное — зачем я им понадобился?»

Темнело. Король, одетый в крестьянскую рубаху и простой плащ, неторопливо шагал по городским улицам. Он привык к таким прогулкам «в люди», еще когда был всего лишь младшим сыном герцога, и даже теперь иногда тайно покидал замок, смешиваясь со своими подданными, особенно когда был озабочен вопросами, которые непосредственно могли затронуть народ. Правда, сейчас, когда архиепископ, кажется, объединился с чародеями, это было рискованно, и потому короля сопровождали еще двое крестьян, и один шел впереди — в кольчугах под рубахами, с мечами под плащами.

Король шел, прислушиваясь к обрывкам разговоров, останавливаясь у постоялых дворов, замедлял шаг, проходя мимо веселых компаний, беззаботно хохотавших, пуская по кругу бутылочку. Надо бы получше освещать улицы, подумал он, особенно узкие. Темнота — друг злодеев.