Гимназистка. Нечаянное турне (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна

— Тебе доводилось с ними сталкиваться? — вкрадчиво уточнил он.

— Пока они в человеческой форме, они же неотличимы от остальных. Поэтому я ничего не могу сказать с уверенностью, — постаралась я ответить как можно более обтекаемо. Вопросам не было видно конца, и это меня ужасно нервировало. — А вам не опасно здесь столько находиться?

— Кого мне бояться? — небрежно ответил бог и угрожающе полыхнул. — Но ты права, разговор затягивается. Я требую, чтобы ты вернулась и вернула мне артефакт. Исполни договор.

Он опять даванул на меня силой, холодной, колючей и противной, как крэг в боевой форме. Захотелось быстро согласиться на всё, лишь бы он наконец от меня отстал. Но это было бы весьма опрометчивым решением.

— А что будет с вашей частью договора? Она останется неисполненной.

— Основную часть я выполнил, — неожиданно ответил бог.

— И что там было в основной части?

— Вспомнишь в своё время. Боги обещания выполняют. Но в одном ты права: я обещал вернуть тебя в твоё тело, и это теперь невозможно. Что ты хочешь в компенсацию за это? Деньги? Драгоценности?

Дом в Царсколевске? Последнее он не спросил, но интонации настолько походили на волковские, что про дом договорилось само. Создавалось впечатление, что этим двоим приходилось общаться.

— А договор у вас только со мной? — подозрительно уточнила я.

— Теперь — да. — Пространство всколыхнулось, пошло волнами, словно пытаясь извергнуть из себя нечто чужеродное, и бог отступил, бросив на прощание: — Не можешь пока решить? Думай, ответишь потом. Я буду щедр. Но поторопись.

Давление пропало, я очнулась и с шумом, разбрызгивая воду, выскочила из ванны. Меня трясло не только от страха, но и потому, что вода не просто остыла, она стала ледяной. Ничего не скажешь, хорошо расслабилась! Я прокашлялась, из горла выскочило хриплое карканье. Как бы не заболеть со всеми этими божественными развлечениями. Я быстро вытерлась и наделала самое тёплое, что нашлось в гардеробе мисс Мэннинг, но внутренний холод отступать не хотел.

Вызвав горничную, я попросила принести чашку чая, и погорячее. Она вернулась быстро, но пришла не с подносом: вкатила целый столик с чайником и разнообразными закусками. Наверное, привлечённый запахами, за ней просочился Песцов, выглядевший почти счастливым.

— Мисс Мэннинг, я взял на себя смелость присоединиться к вашему чаепитию, — радостно сказал он по-английски, и тут же по-русски горничной: — Милочка, вы можете быть свободны, мы сами справимся.

— Я собираюсь выпить чаю и лечь спать. И мне не нужна компания.

Но горничная уже шустро выскочила за дверь, аккуратно прикрыв её за собой, а Песцов недрогнувшей рукой сразу налил чай мне и себе, достал плоскую фляжку, из которой щедро плеснул в обе чашки, а в мою добавил ещё мёда, после чего протянул и невозмутимо сказал:

— Вы пейте, Филиппа, силы вам ещё понадобятся.

Я поставила полог и устало спросила:

— К чему теперь этот маскарад? Князь уже знает, что я не мисс Мэннинг. Но полог я поставила, если вам вдруг приспичит сказать что-то по секрету.

— Скорее всего, прослушивает нас не он, Елизавета Дмитриевна, — возразил Песцов, отпил из своей чашки, недовольно посмотрел на её содержимое и долил туда ещё немного из фляжки, — а своим подчинённым он может ничего не сказать. Вы пейте, выглядите очень бледно.

— Ещё бы, — фыркнула я.

После сегодняшнего видения мне нужны были помощь и совет, но не просить же о таковых Песцова, пусть он выглядит таким заботливым? Слишком многое пришлось бы рассказывать, и не факт, что он не обратит это в свою пользу. Пожалуй, единственный, кому я могла бы довериться, был Николай, но он далеко, а значит, нужно срочно выбираться в Царсколевск. Да, завтра же туда отправлюсь. Я отпила чаю из кружки и убедилась, что на коньяке Песцов не экономит. Пожалуй, я бы сейчас и от чистого коньяка без добавки чая не отказалась: слишком большим потрясением получилась встреча с божеством.

— Вам нужно как можно скорее приходить в себя, — бодро сказал Песцов. — У вас завтра концерт.

— Это у вас завтра концерт, до которого вы меня посадите на поезд и помашете рукой на прощание. Кого бы возьмёте на роль мисс Мэннинг, мне совершенно неинтересно.

Я сурово посмотрела на собеседника. С таким, как он, нужно держать ухо востро: дашь слабину — и вместо Царсколевска окажешься во Владивостоке, если, конечно, он тут есть. Соболевские артефакты в этот раз не столь активно пытались продавить мой полог. Так потыкали парой щупов для приличия и успокоились. Наверное, наблюдателям было дано указание не особо усердствовать, чтобы окончательно не спалить комнату.

— Вы же прекрасно понимаете, что я никого не смогу посвятить в нашу тайну, — укоризненно сказал Песцов, подчеркнув интонацией слово «нашу», будто общая тайна способствовала сближению и мы стали надёжными друзьями.

— Извините, Дмитрий Валерьевич, но это не мои проблемы, — твёрдо ответила я. — Мне нужно в Царсколевск. Срочно нужно.

Песцов вздохнул. Тоскливо так, словно я его незаслуженно обидела.

— Я у князя газетки просматривал и вот…

Он протянул мне «Царсколевский вестник», ранее лежавший в сложенном виде на столике. Я взяла, но просматривать не торопилась, ожидая какой-то пакости. Серьёзной такой пакости, как будто битвы с крэгом и разговора с их создателем мне на сегодня не хватило.

— Смотрите же, Елизавета Дмитриевна, — нетерпеливо сказал Песцов и указал пальцем на объявление, желая привлечь моё внимание.

И точно, пакость: бабушка наконец признала, что я потерялась, и обещала за возвращение блудной внучки в лоно семьи выплатить возвратившему аж десять тысяч рублей. Это же целых пять автомобилей, можно сказать, автопарк. Неужели Песцов решил бросить организацию гастролей заграничных звёзд и основать первую в России службу такси? Впрочем, это я меряю вознаграждение на автомобили, Песцов может его считать в других единицах…

— Вы же не собираетесь менять меня на деньги, Дмитрий Валерьевич? — осторожно поинтересовалась я.

— Вы не оставляете мне выбора, Елизавета Дмитриевна, — фальшиво вздохнул Песцов. — Понимаете ли, у меня на турне мисс Мэннинг были возложены огромные надежды, и в случае его провала я слишком много теряю. Десять тысяч — неплохая компенсация…

Он сделал достаточно выразительную паузу, чтобы понять: если в комплекте с компенсацией пойду я, он тоже не откажется. Не такое у него положение, чтобы пренебрегать дополнительным доходом.

— Как ни крутите, Елизавета Дмитриевна, мою певицу уничтожили вы, сделав меня почти банкротом, — невозмутимо продолжил Песцов. — Поэтому будут справедливы оба варианта: либо мы с вами договариваемся, либо я иду звонить Рысьиной. Честно говоря, мне бы второго варианта не хотелось, поскольку я вижу множество проблем, проистекающих из данного развития событий. Но, повторяю, вы не оставляете мне выбора.

— Как ни крутите, Дмитрий Валерьевич, я вам жизнь спасла, — зло бросила я. — Если бы не я, от вас бы ничего не осталось.

— Тогда бы и бренные мирские проблемы меня не волновали, — меланхолично заметил Песцов. — А так приходится крутиться, работать с тем, что есть. Если уж мне суждено было остаться в живых, то не для того же, чтобы умереть с голоду?

— Положим, умереть с голоду вам не грозит!

— Но и до уровня жизни Соболева мне далеко, — заметил он. — Понимаете, Елизавета Дмитриевна, мне нравится то, чем я занимаюсь, а ваш отказ ставит на моей деятельности крест. Такого фиаско мне не простят.

Он очень по-доброму улыбнулся, с наслаждением втянул в себя чай и даже зажевал его чем-то. Мне же в горло ничего не лезло. По-хорошему, нужно сбегать прямо сейчас, но из дома Соболева не выбраться. Значит, завтра до концерта? Да, именно так.

— Хорошо, Дмитрий Валерьевич, я готова пойти вам навстречу, — я улыбнулась не менее добро.

— Это замечательно, Елизавета Дмитриевна, — просиял Песцов. — Значит, остаётся простая формальность: вы даёте клятву, что доводите турне мисс Мэннинг до победного конца.