Искатель. 1988. Выпуск №2 - Артур Макаров

— Знаете, с вашей внешностью и интеллектом вы вполне могли быть космонавтом!

Манфред страшно покраснел, но тут же взял себя в руки и забормотал, что космонавтом может стать лишь человек исключительных физических и духовных качеств. Даже Алёна заметила его смущение, но, к несчастью, не сделала для себя выводов. Тогда я отвёл её в сторону и сказал, что этот придурковатый Манфред наверняка бы хотел быть космонавтом. Но Алёна рассмеялась мне в лицо.

Ах, Алёна, куда делся твой ум? Ведь ты одна сумела бы убедить Ирку, что такой тип, как Пётр, не подходит для Профкоманды. До сих пор не понимаю, как она могла настолько поглупеть! Из этого надо сделать вывод: и отличная баба — всего лишь баба, нельзя на неё положиться так, как на мужика. С другой стороны, следует признать, что самым большим идиотом во всей этой истории выступает Пётр Манфред; и отсюда, ещё один вывод: конечно, женщина может легко сделать глупость, но по-настоящему беспредельный идиотизм — всё-таки мужское дело.

Мы стартовали, значит, в пятницу тринадцатого. В 2445 году первая пятница тринадцатого пришлась на март. Не стоит и говорить о том, что перед самым носом «Поросёнка» дорогу нам перебежала чёрная кошка. На борту нас встречал Венца Мадр, обычный рейсовый пилот, никакой не коммодор или капитан первого класса. При нём была та же весёлая компания, которая возила нашу команду ко всем чертям бог знает сколько раз. На космодроме никто нас не провожал, да и с чего бы? Кого интересует старый ободранный «Поросёнок» и стая матёрых телеволков? Вот через пару дней, когда будет стартовать Фукуда, поднимется великий шум. Впрочем, «Викинги» не стартуют с такого убогого космодрома, которым располагает наша Сеть. Позднее, когда события развернулись так, как развернулись, все в один голос утверждали, что очень нервничали на старте из-за дурных предчувствий. Болтовня! Кроме меня да Ярды, все шутили и улыбались Петру Манфреду, который оказывался в пяти местах одновременно, острил, пел, играл на окарине, рассказывал Алёне о психологии растений, а Люде -— о привычках своей мамы. Только мы с Ярдой чуяли неладное.

Миновав орбиту Плутона, Венца Мадр перешёл на аккумулированное время, которое использовалось в качестве топлива. Манфред поувял, всё дивился, почему это, мол, корабль так швыряет? Чего ему стоило сохранить улыбочку на лице, когда я ехидно объяснил, что такие космолёты, как наш «Поросёнок», путешествуют по кривым времени нерегулярной сгущённости, в то время как более приличное топливо предназначено для могучих двигателей галактических крейсеров. Венца Мадр из кожи вон лез, чтобы смягчить толчки. Манфред, опытный спортсмен, вскоре приспособился к качке. Напрасно я надеялся, что новичок помучается космической болезнью и утратит репутацию стопроцентного супермена. Он проводил большую часть времени у экрана пластивидения и всё крутил старые записи. Алёна сидела рядом, касаясь Петра щиколоткой, и рассказывала ему, где мы были и что видели, Манфред оказался очень любопытным, спрашивал о славных корифеях «Галактических исследований» и пришёл в восторг, узнав, что мы начинали с Харрисоном.

— Харрисон! Это мой идеал! Я до сих пор ношу с собой его фотографию… — Вытащив из кармана портрет, он с благоговейным видом показывал всем его. Никто не сказал, что мы были с Харрисоном на «ты» и что однажды на обратном пути, сделав остановку на Ганимеде — там как раз проходил съезд эмансипированных женщин в гостинице «Голубая звезда», — мы… Ладно, оставим старые истории.

Время шло быстро и приятно, вскоре позади осталась граница четырёх, а потом и пяти тысяч, и Венца начал тормозить, поскольку на отметке шести тысяч предполагалась первая остановка. Мы с Ондрой Бурианом установили по всей трассе полёта Фукуды трансляционные автоматы. Самое трудное — закрепить такой автомат, чтобы он не затерялся в безвоздушном пространстве. Кто имел дело с этим, поймёт, о чём я толкую. Вдобавок тамошняя область не исследована в отношении гипергравитации. Но Венца Мадр — настоящий кудесник, он помог найти отличную гравитационно-временную аномалию стабильного типа, на которую можно было опереться. Сюда через пару дней прилетит Фукуда, произнесёт обращённую ко всему населению Земли речь по случаю преодоления ещё одного порога человеческих возможностей и почтит память павших героев космоса. Это будет шикарная речь. Фукуда мастак держать речи, расцвеченные изысканно-восточными оборотами. Только начнёт, и как будто водопроводный кран повернули: из глаз миллиардов пластизрителей текут слёзы. При одном условии: что трансляционный автомат будет перед этим установлен нашей Профкомандой.

Манфред высунулся было с какими-то идеями насчёт закрепления автомата, но Ирка осадил его. Впервые за весь полёт. Поумнел, что ли, видит, какую змею пригрел на груди? Лучше поздно, чем никогда, и чем раньше образумится режиссёр, тем лучше. За шеститысячной границей тянулась галактическая пустыня. Звёздные карты оказались ни к чёрту, ведь на них были обозначены лишь самые крупные и важные объекты, совершенно бесполезные для пластивидения, поскольку к ним и приблизиться-то нельзя, не то что снять весёленькое шоу. Ирка Ламач созвал всех на совещание, которое называется летучкой, а почему — никто не помнит.

— Надо бы хорошенько оглядеться. Есть идеи? — И он повернулся к Алёне — большой специалистке в этой области.

— Жуткое место, — сказала она, — пёс и тот с тоски подохнет. Мы можем действовать в пределах двадцати пяти парсеков, на большее средств нет. Но, судя по всему, в этом секторе нет ничего, что стоило бы выеденного яйца.

— А, скажем, та нейтронная звезда? — Ирка задумчиво постучал по карте, составленной компьютером наспех.

— Зрители на смех поднимут, — возразил я, — нейтронная звезда проходила минимум пять раз, последний — с Харрисоном на планете Пяти тайн.

— Отличное место — планета Пяти тайн, — подал голос Пётр Манфред, — коммодор Харрисон в тот раз получил Бриллиантового Орла Галактических исследований.

— Да, третьего по счёту, — подтвердила Алёна, — но до чего ж трудно было выбить его у Совета. Старый трюк: награда превратит провал в успех. Но Фукуде Совет просто так Орла не даст, у него их уже четыре.

— Четыре Бриллиантовых Орла, — прошептал побледневший от волнения Манфред, — обалдеть можно…

— Ладно, поехали дальше, — нетерпеливо прервал Ирка, — имеется одна чёрная дыра, облако праматерии, угасающая сверхновая система из пяти звёзд. Планеты какие-то мотаются.

Не удержавшись, я зевнул. Сонная выходила летучка.

— А как вам нравится этот белый карлик? — предложил Манфред. — Семь планет на орбите. — Голос у него слегка дрожал. Он робел. Знал, что это очень важное совещание, хоть и сонное. Таким дураком он не был, чтобы не знать. От летучки зависит успех или провал всей передачи.