Скажу вам, как погиб он - Джо Алекс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Почему? — спросил Паркер.
— Подожди… — Алекс продолжал: — Эта травма служила также для того, чтобы продемонстрировать скальпель. Спускаясь к нам уже со здоровой рукой, Люси перестраховалась от возможного медицинского обследования, которое показало бы, что ее рука здорова. Спустя некоторое время после отправки письма в Скотленд-Ярд Люси пришла к выводу, что пора действовать. Но ей надо было подождать приезда Сары, которая была в Лондоне. В день приезда Сары она надела рубиновый кулон и, уговорив Сару сыграть в теннис, симулировала травму руки. Присутствующим на корте она продемонстрировала свой саквояж со скальпелем, а затем отправилась к себе и спокойно ждала удобного момента для нанесения удара. Она знала, что Иэн всегда работает один до полуночи. В начале одиннадцатого к ней пришел Филипп и сказал, что не может найти ее мужа. Люси сразу поняла, что Спарроу в парке с Сарой и потому уклонился от встречи с Дэвисом, который просил его об этом после ужина. Очень возможно, что это подтолкнуло ее к быстрым действиям. Она ведь не знала, что роман Сары со Спарроу угасает, по крайней мере, со стороны Сары. Впрочем, я не думаю, что это остановило бы ее. Теперь важны были два момента: первый — алиби для Спарроу, и второй — отсутствие алиби для Сары. В 10.45 Люси приходит к Саре и одалживает пишущую машинку. Сара у себя, и ничто не указывает на то, что она собирается выйти. Через минуту или две Люси стучит в мою дверь. Обрати внимание, что в этот самый момент ее муж разговаривает с Гастингсом, а Филипп в своей комнате ожидает ее прихода. Таким образом, она знает, где находятся все люди, которые могли бы спуститься к Иэну. Люси Спарроу, отнеся машинку в свою комнату, стояла на пороге моей комнаты уже со скальпелем под платком, поддерживающим ее якобы травмированную руку, а кулон и перчатки лежали в ее кармане. Она была готова. Когда моя дверь закрылась, она сбежала вниз. Но ей надо было иметь алиби, хоть какое-нибудь алиби, на тот случай, если бы кто-нибудь заметил ее, когда она будет возвращаться, что было возможно, потому что, например, Гастингс мог выйти от Спарроу. И вот она бежит к буфету, наливает себе стакан апельсинового сока и возвращается. Она ставит сок в темном холле на каминную полку, входит к Драммонду и, сжимая скальпель под платком, говорит: «Иэн, пожалуйста, напиши несколько слов от меня моему профессору…» Иэн, конечно, соглашается. Но едва лишь он написал два слова, как Люси наносит удар. Она торопится. Ее алиби построено на визитах в комнаты соседей. Ведь позже никто не сможет вспомнить, приходила она на несколько минут раньше или на несколько минут позже. И здесь она ошиблась. Я знал, что она пришла ко мне в 10.50, а Филипп, который ожидал ее и нервничал, заметил, что она пришла в 11.02–11.03. Тебя не удивила смелость убийцы, который убивает в доме, полном людей, нанося удары скальпелем в спину? Только хирург мог точно знать, куда нанести удар, чтобы жертва не могла вскочить! Обычный человек никогда не решился бы на такое преступление. И тут мы видим поистине великую импровизацию убийцы: Люси наносит три удара! Потому что Сара декламировала монолог, и все его запомнили. Затем она мгновенно бросает на пол свой застегнутый кулон. Рука, которую она прятала под платком, уже заранее была в резиновой перчатке. Теперь Люси не снимает ее, но обмакивает в кровь другую перчатку. Все это происходит за считанные секунды. Ведь у Люси при себе лист бумаги, который она одолжила у меня. Она заворачивает в эту бумагу окровавленную перчатку и выходит, не оставляя никаких следов. Она бежит наверх. И здесь — ошибка. Она забывает о соке, который оставила на камине. Впрочем, неудивительно — в такую минуту, сразу после убийства, холл погружен в темноту… Она бежала, она старалась оказаться как можно дальше. Наконец она поднялась наверх, никем не замеченная. Она оставляет перчатку в шкафу и входит к Филиппу. Теперь она успокоилась. Теперь она могла разговаривать со Спарроу, плакать и узнавать, что в его жизни есть другая женщина. Я подозреваю, что она затеяла этот разговор умышленно, чтобы продлить время его алиби. Но возможно, она тем самым и себе хотела помочь. Ведь она велела Филиппу спуститься вниз и попросить денег у Драммонда. Филипп должен был это сделать. Но он не поднял тревоги. Не поднял тревоги также и Спарроу, после того, как спустился вниз и вернулся. Итак, Люси оставалось только ждать. Наконец, три часа спустя, кто-то вызвал полицию. План был идеальный. Если бы на нее пало подозрение из-за скальпеля и кулона, то, во-первых: какой у нее мотив, чтобы убивать Иэна? А если она это сделала, то зачем разбросала вокруг убитого свои вещи, убивая с заранее обдуманным намерением, своим собственным скальпелем, который многие видели? Что за бессмыслица! А если бы ты не обратил внимания на кулон, она могла бы сделать это сама, спросив тебя, считаешь ли ты, что нерасстегнутый кулон можно потерять во время борьбы. Уж слишком много следов указывало на нее, чтобы можно было ее всерьез подозревать. А кроме того, еще была Сара, которая спала с мужем Люси и, вероятно, ненавидела ее. Явно кто-то хотел бросить подозрение на Люси. А она, добрая, великодушная до границ отчаяния, призналась, что убила Иэна! Ты понимаешь, какой это гениальный ход? Она призналась, потому что хотела дать понять, будто этим прикрывает своего мужа, которому сама создала лучшее в мире алиби. Это было совершенно безопасно, потому что сразу рассеивало все подозрения: ведь у нее не было никакого мотива этого убийства. Разумеется, тот настоящий, скрытый мотив должен был навеки остаться известным лишь ей одной. А позже ловкий ход с этими перчатками, спрятанными столь нелепо лишь в тех местах, доступ к которым имели только сама Люси и Сара. Ведь если бы Люси убила, она бы не прятала их так бессмысленно? Значит, это могла сделать только Сара. Так эти перчатки становились предметом, дающим алиби всем, кроме Сары и Люси, но Люси сумела остаться вне подозрений. У нее не было мотива убивать Иэна Драммонда и не было причин бросать на себя подозрение. А у Сары был мотив для убийства мужа, и потому она хотела бросить тень подозрений на Люси. С самого утра Люси ждала, когда мы обнаружим все это. Она повела себя очень тактично. Но заметь: когда выяснилось, что Иэн был убит ее скальпелем, — это не вызвало у нее никакой видимой реакции, но когда ты сказал ей, что кулон был найден в крови рядом с убитым, — она тут же призналась. Этим она хотела сказать нам, что теперь уже у нее нет никаких сомнений, что убийство совершил кто-то из двоих — Сара или Спарроу, но она боится, что это мог быть ее муж, а поскольку она любит его безмерно, то предпочитает погибнуть, лишь бы только он был счастлив.
И все же Люси Спарроу, гордая и спокойная богиня нейрохирургической операционной, которая спасла жизнь стольким людям, что, по ее внутреннему убеждению, одного можно бы и убить, — совершила несколько ошибок:
1. Во время допроса она утверждала, что отсутствие скальпеля в чемоданчике она сразу заметила бы, но чуть раньше сказала, что сегодня утром она положила в этот чемоданчик эластичный бинт. Это значит, что отсутствие там скальпеля утром не удивило ее, хотя по ее легенде она должна была удивиться. А не удивило ее это потому, что она точно знала, где этот скальпель находится — он был в спине Иэна.
2. Кулон. Я обратил внимание, что она надела его по очереди к двум разным платьям в один день, что с женщинами случается крайне редко. Тогда я подумал, что Люси просто не придает значения тому, как она выглядит, но позже, когда кулон приобрел значение в деле, я обдумал это еще раз. Она хотела, чтобы этот кулон врезался всем в память.
3. Это она сказала: «У Сары есть маленький “Ремингтон”», хотя вчера говорила мне, что совершенно не разбирается в пишущих машинках. Как правило, женщины никогда не говорят так, они говорят просто: «Я одолжила пишущую машинку»…
4. Стакан. Только убийца мог оставить этот стакан. Никто из тех, кто сошел вниз позже: Филипп, Спарроу, Гастингс, Сара, снова Филипп и я, не были в том психологическом состоянии, чтобы спуститься вниз за соком. То есть, это было бы возможно, если бы мы застали Драммонда живым. Но каждый из нас, сходя вниз, имел к Иэну какое-то дело, и когда каждый из нас убеждался, что он убит, — тут уж не до сока было. И лишь один убийца мог спуститься за соком, оставить его на каминной полке, войти в кабинет, убить Иэна и быстро вернуться, забыв о соке. Сара не нуждалась бы в таком оправдании, чтобы спуститься вниз. Она тут хозяйка и могла пойти за чем угодно. Никто бы этим даже не поинтересовался. Взять сок после 10.30 могла только Люси, больная Люси Спарроу, муж которой сейчас был занят разговором, а она не хотела отрывать его от гостя. И притом лишь одна Люси Спарроу заявила, что она вообще не спускалась вниз. А зачем ей надо было ставить этот стакан на камин? Только затем, чтобы в темноте открыть рукой в перчатке дверь кабинета Иэна. Если бы она держала в одной руке стакан, ей пришлось бы открывать дверь другой, а тогда куда девать скальпель? В ту минуту этот стакан очень мешал ей. А потом она о нем забыла. Но мне недоставало еще одной детали, и я пошел в ее комнату, когда вы были внизу и ты потом спросил меня, где я был. Я пошел за сожженным бумажным листом.
