Тени Мали - Вадим Павлович Фефилов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На следующие сутки они вернулись в столицу Судана и ближе к вечеру оказались в престижном районе, где у ворот частной виллы их встретил Назар – хозяин небольшой авиакомпании (без названия), специализировавшейся на доставке грузов в самые опасные места Африки. Его отец, африканский революционер, в молодости женился на дочери белорусского партизана, и высокий, дородный, черный, как баклажан, Назар считал себя белорусом. Анри с важностью заявил, что его интересует Усама бен Ладен, живший на вилле по соседству в девяностые. Назар бесхитростно ответил, что в те годы служил срочную армейскую службу в советской Белоруссии и ничего интересного о «террористе номер один» сообщить, увы, не может. Съемочная группа начала собирать разложенную для интервью телевизионную аппаратуру. «Так, стоп, ребята, это как-то совсем не по-белорусски», – произнес африканский летчик с чувством. Он повернул задвижку на стене гостиной, и книжная полка отъехала в сторону. За потайной дверью блеснули литровые бутылки шведской водки «Абсолют». «Говорят, у вас тут шариатская полиция не дремлет», – осторожно уточнил Бакст. «Это да, за год трижды ко мне врывались. И каждый раз эти проныры находили водку в новом тайнике, – рассмеялся Назар. – Подозреваю, кто-то из моих слуг доносит». – «Как это было? – заинтересовался Бакст. – Ну, как действует шариатская полиция?» – «Они всегда в черных одеждах и черных масках, как японские ниндзя, – ответил Назар. – Перепрыгивают через высокий каменный забор и врываются сразу в дом». – «И что потом?» – «Потом меня дважды били палками на площади перед толпой зевак. Очень больно, признаюсь». – «А в третий раз?» – «А в третий раз мне удалось выяснить, что и у шариатской полиции существует коррупция. Слава богу…»
Анри спустился на гостиничную кухню. Растрепанный Нильс, высунув язык, резал на длинном металлическом столе крупные апельсины. Бакст колдовал над огромной, булькающей на плите кастрюлей. Из посудины торчал змеевик. «Как они только умудрились его к ней присобачить? Мастера! Bordel de merde». Можно было вспылить и накричать. Но ведь все равно напьются, так лучше уж в отеле под его присмотром, а не на пенной вечеринке в закоулках опасного города. Бакст снимал телевизионную картинку хорошо в любом состоянии, а трезвым – просто прекрасно, да и к Нильсу претензий не было. Иногда маленький очкарик еле говорил на съемках, но звук на камере был записан качественно.
– Кислым пивом воняет даже на улице, – Анри неодобрительно покачал головой. – Наши десантники прибегут с базы.
– Рано им прибегать, не готово еще, – деловито заметил Бакст.
– И как вам удалось поладить с Оскаром?
– Начальник, я запихнул Оскару в карман пятьсот евро. Дороговато, но нельзя обижать религиозные чувства лучшего повара Сахары…
– Большой черный парень хотел его за это ударить, – тихо добавил Нильс. – И мне могло прилететь.
Звукооператор умудрился запачкать апельсиновым соком не только торчащие в разные стороны волосы и худое лицо, но и большие уши.
– Нильс сгущает краски, – произнес корсиканец, показав Нильсу кулак, – ведь в конце концов мы заключили с Оскаром дружескую сделку.
– «Дружескую»?
– Ну типа… мы арендуем кухню за пятьсот евро, и до завтрашнего вечера он здесь не появляется. Правда, и обеда-ужина нам не видать.
– И еще Оскар сказал, что отдаст деньги на нужды мечети, – вспомнил Нильс.
– А где вы брагу добыли?
– Так Нильс же в камере сидел с поваром вертолетчиков! – Бакст сделал жест «окей», мол, у Нильса все давно здесь схвачено. – У этого вертолетного повара был сырец из сахарной пальмы и готовая брага, естественно…
– Что значит «естественно»? – Анри стало любопытно. – Он что, постоянно гонит самогон из сахарной пальмы?
– Ну что делать, мы на войне, начальник.
У Бакста всегда на всё есть свой ответ. Ему бы так. Анри дернул себя за медный чуб.
– А с хозяином отеля тоже договорились?
Корсиканец подмигнул Нильсу и достал из необъятных штанов карго мятый синий колпак.
– Еще бы, начальник! Баба Файер даже выдал мне поварскую шапку. Считай, благословил. Его сильно заинтересовал результат нашего эксперимента. Еще он сказал, что в пригороде, где живет его слепая тетка, недавно сильно чудил один тихий учитель по имени Закария. Он пришел в школу на занятия с огромной бутылкой пальмовой браги, уже наполовину пустой. Написал на классной доске мелом какие-то ужасные ругательства, а потом стал приставать к девочкам-восьмиклассницам. Прибежал школьный охранник, вывел взбесившегося преподавателя во двор школы и застрелил из охотничьего ружья.
– Очевидно, что Баба рассказал вам это специально в рамках антиалкогольной агитации.
– Может быть, начальник, но история с учителем Закарией выглядит как казнь, натурально. Ну что значит «вывел на школьный двор и застрелил»?
– Когда напьетесь, не забывайте, что и при нашем отеле есть двор.
– А ты разве не продегустируешь чудо-напиток?
– У меня дела.
Анри сказал про дела с той же интонацией, что и Джуно с его «мне пора», – строго, ответственно и немного высокомерно. Он зашел к себе в номер. Убил резиновым шлепанцем на стене душевой двух черных жуков. Заглянул в маленькое зеркальце с зазубринами, криво закрепленное на стене. Сине-красная гематома над левым глазом спустилась ниже, на щеку, и теперь просматривалась даже под солнцезащитными очками. На лбу кривая ссадина. Его шефиня в Париже, главный редактор телекомпании, брюнетка с прекрасными персидскими глазами, бросила бы на него сейчас холодный взгляд и произнесла тоном Снежной королевы: «А ведь ты себя губишь, Анри». Вчера он звонил ей по спутнику и просил по своим каналам узнать всю информацию о некоей аль-Мадине аль-Мунаварре, возможно бывшей военной, возможно из Иордании или из ЮАР. Сегодня утром от всегда спешащей, но везде успевающей femme d’affaires[22] пришло сообщение: «Ты издеваешься?! Аль-Мадина аль-Мунаварра – это город в Саудовской Аравии! И заодно самое распространенное женское имя у арабов». Анри закрыл ноутбук. Дальнейшая переписка только усилит раздражение, а следом и сомнение руководства в целесообразности весьма дорогостоящего пребывания съемочной группы в Мали. А ему нельзя сейчас уезжать. Он чуял неповторимый вкус настоящей истории. Надо только хорошенько поработать, чтобы материал о бывшем офицере спецназа, ныне террористке Медине, «скитающейся между двух континентов», стал сенсацией для мировой двухсотмиллионной франкоязычной аудитории.
– У тебя в номере как в операционной, – сказал он Шину, открывшему дверь.
– Почему как в операционной?
– Чисто. И лампы горят.
– У тебя не горят?
– У меня одна лампочка на потолке, да и та без абажура, а у тебя…
Он насчитал пять
