Не искушай меня - Лоретта Чейз

Марчмонт, производивший впечатление человека безразличного ко всем и всему, совершенно явно принимал участие в судьбе мисс Синклер. Он поддерживал её материально. Щедро. И это только часть истории. Мисс Синклер рассказала Зое, что он не только помогает деньгами своей безумной тёте Софронии, но и позволяет ей роскошно жить в великолепном старом особняке, принадлежащем ему, в нескольких милях от Лондона. И, как узнала Зоя, они не единственные родственники, по отношению к которым Марчмонт был щедр.

Она знала, что обязанностью джентльмена является поддержка нуждающихся родственников. Она знала, что у герцога великое множество иждивенцев. И, в то же время, это открытие заставило дрогнуть её сердце. Он во многом изменился и не всегда в лучшую сторону. Но в некоторых вещах он всё ещё был прежним Люсьеном, невозможно раздражающим временами – таким он будет всегда – и всё же добрым, где-то глубоко в сердце, которое он так тщательно скрывал.

– Рад, что они тебя забавляют и развлекают, – сказал Марчмонт. – Не стоит беспокоиться о моей скуке. Я не так опасен как ты в этом состоянии.

Он был намного опаснее её. Его настроение нависало над гостиной грозовым облаком. Зоя не была уверена, что остальные это чувствовали и распознавали, но она ощущала, и ей оно действовало на нервы.

Она улыбнулась ему:

– Но сегодня вечером я не опасна. Я могу быть правильной, когда это жизненно необходимо.

– Ты хорошо справляешься, – сказал Марчмонт. – Они все в тебя влюблены.

Но она не влюблена в них.

– Может быть, мне не стоило упоминать о гареме, – проговорила Зоя. – Ты выглядел раздосадованным.

Он лёгким движением руки отмёл это предположение:

– Не имеет значения.

– И тебя не должно беспокоить то, что мужчины смотрят на мои груди, – добавила она.

Девушка уловила проблеск удивления прежде, чем герцог снова спрятал глаза.

– Они… Это было… – заговорил Марчмонт, и она скорее ощутила, чем увидела, как взгляд его зеленых глаз пополз вниз. – Неминуемо.

– Таково предназначение вечернего платья, – сказала Зоя. – Выставлять напоказ.

– Ты, безусловно, добилась своей цели, – проговорил он.

– Ты защищаешь меня, – проговорила Зоя.

– Да, как брат.

Ох, она старалась быть терпеливой и понимающей. Она напомнила себе о том, сколько выпил. Она напомнила себе, что могут быть самыми иррациональными существами из всего живого. Она сказала себе ещё много разумных вещей, но её самообладание начало испаряться.

– Прошу прощения, если задела твою мужскую гордость, – начала Зоя. – Но было бы лучше для всех думать о нас именно таким образом. Необходимо изменить представление людей о нас – я имею в виду, наши публичные ссоры. Это то же самое, что позволить мистеру Бирдсли поверить в то, что я была рабыней первой жены Карима. В сознании людей я перестала быть наложницей и превратилась в Джарвис.

– Не стоит объяснять, – сказал герцог. – Нет необходимости. Я был… удивлён.

Зоя очень сильно сомневалась, что он был удивлён, но прежде чем она смогла ответить, к ним подошёл лорд Аддервуд.

И как раз вовремя, поскольку она испытывала сильное искушение подхватить ближайший тяжёлый предмет и приложиться им по герцогской голове.

– Снова монополизируешь леди, – сказал Аддервуд.

– Вовсе нет, – ответил Марчмонт. – Как раз ухожу. Благодарю за крайне занимательный вечер, мисс Лексхэм.

Он поклонился и пошёл прочь.

Зоя не стала хватать фарфоровую статуэтку с пристеночного столика и швырять в него. Он продолжил идти, никем не тревожимый, и вскоре после этого покинул дом.

Позднее, в Уайтсе

Герцог Марчмонт размахивал бокалом и декламировал:

«Я знаю всех вас, но до срока стану

Потворствовать беспутному разгулу;

И в этом буду подражать я солнцу,

Которое зловещим, мрачным тучам

Свою красу дает скрывать от мира,

Чтоб встретили его с восторгом новым…»[7]

– Я так и знал, – говорил Аддервуд. – Я знал, что мы услышим сегодня принца Хэла[8]. Кто-нибудь, вызовите лакея – а лучше пару лакеев. Давайте доставим его домой прежде, чем он свалится в камин.

Глава 10

Вечер четверга, 23 апреля

Герцог Марчмонт договорился с Лексхэмом, что заедет за дамами и отвезёт их в Королевский дворец в своей парадной карете. Этим экипажем он пользовался по церемониальным случаям, и он был достаточно велик, чтобы с удобством поместить пару леди в кринолинах и двоих джентльменов, обременённых парадными шпагами. Хотя сегодня в ней поедут лишь трое, поскольку Лексхэм был занят в другом месте.

Марчмонт прибыл немного раньше времени, тревожась больше, чем он мог бы себе признаться. Герцог посетил слишком много приёмов и гостиных, чтобы видеть в них нечто большее, чем светский раут. Однако это событие предопределит будущее Зои. От него зависит, будет ли она свободно вращаться в свете, подобно своим сёстрам, или её вытолкнут на периферию общества, навсегда оставив смотреть на него снаружи.

Пока он ожидал у подножия главной лестницы, его рассудок не мог не возвращаться к званому обеду на прошлой неделе. В холодном свете следующего дня и тёмной агонии самой ужасной в мире головной боли, он не был доволен своим поведением. С тех пор Люсьен Зою не видел. Он говорил себе, что не нуждается в этом. Он сделал всё, что мог. Помог заказать гардероб к Сезону – или, по меньшей мере, начало её гардероба. Добился невозможного, найдя ей лошадку, достаточно резвую, чтобы быть под стать свой хозяйке, и в то же время не огнедышащее чудовище, способное её убить. Отвёз её снять мерки для седла и верховых костюмов. Достал решающее приглашение в Малую приёмную.

Остальное зависело от Зои, и если она…

Шелест ткани заставил герцога посмотреть наверх.

Она появилась на площадке.

Постояла там и улыбнулась, затем щелчком развернула веер и поднесла его к лицу, скрывая всё, кроме глаз – в то время как внизу низкий квадратный вырез её платья не скрывал почти ничего.

Тёмно-голубые глаза блестели, внимательно глядя на него.

– Как ты великолепен! – произнесла Зоя.

На нём был атласный камзол с экстравагантно вышитым шёлковым жилетом и непременные бриджи. Под мышкой он держал обязательную треуголку. Сбоку висела шпага.

– Ни на йоту не великолепнее тебя, – ответил Марчмонт.

Великолепна – не то слово. Она была восхитительна.

Женщины помладше воспринимали придворные платья как смешные и старомодные. Они и были таковыми, когда кто-то пытался совместить нынешнюю моду на завышенную талию с грандиозными юбками старых времён. Но Люсьен приказал мадам Вреле опустить талию придворного платья Зои. Лиф и нижние юбки были сшиты из тафты насыщенного розового оттенка. Комбинация яркого цвета и заниженной талии создавала более сбалансированный эффект. Слои серебристого тюля и изящных кружев, украшавших ткань и шлейф, создавали впечатление, будто девушка поднимается из облака, над которым проблеснули лучи солнца, благодаря бриллиантам, которые, должно быть, ей одолжили мать и сёстры. Драгоценные камни украшали её платье, шею, уши, высокую причёску, руки в перчатках и веер.