Тайна пропавшей экспедиции: затерянные во льдах - Александр Конрад

Прибывшие рассказали следующее. Со вчерашнего утра с Архиреевым началось что-то неладное. Он поминутно отставал, а иногда и совсем не желал идти, садясь или ложась на лед. Сначала ему не особенно доверяли, предполагая, что это одна из его проделок. Когда его поднимали и вели силой, то некоторое время он шел, но потом опять ложился, говоря: «Хоть убейте, а не пойду с вами». На вопросы товарищей, что у него болит и почему он не хочет идти, он отвечал, что у него «болят глаза и легкие». Утром перед отправлением в путь у него не было заметно ничего особенного, кроме обычного нежелания идти, которому я не придавал значения. Аппетит у него был, и он завтракал вместе с нами. Не придавали значения жалобам Архиреева на болезнь «глаз и легких» и спутники его, но потом пришлось поверить, что он действительно заболел. К вечеру у него совершенно отнялись ноги, как бы парализованные, и он лежал без движения, перестав даже отвечать на вопросы или бормоча что-то непонятное. Человек положительно умирал. Тащить его на лыжах было тяжело и потому все решили остановиться на ночлег.

Удалось убить пять нырков, которыми поужинали.

Утром Архиреев еще подавал очень слабые признаки жизни, но ни двигаться, ни говорить не мог. Просидев около умирающего до 10 часов утра, спутники его пошли к мысу Ниль, так как опасались, что мы уйдем далее, не найдя и не дождавшись их. На мой вопрос, где же они были с 10 часов утра до 7 часов вечера, т. е. в продолжение 9 часов, если Архиреева они оставили в 12 верстах от мыса, пешеходы ответили, что часа 4 они отдыхали в пути. В 12 часов ночи, когда пришедшие поужинали и отдохнули, я отправил их обратно к Архирееву, сказав им, чтобы привезли Архиреева сюда, если он еще жив. Нельзя оставлять умирающего одного на льду, где, по их же словам, много медвежьих следов.

Сначала меня очень поразило такое отношение к умирающему спутнику: они должны были привезти его и, конечно, могли это сделать. Но если умирающий действительно находился в таком тяжелом и, по виду, в безнадежном положении, то он не выдержал бы этой дороги. Это, пожалуй, было бы только лишним мучением для него.

Один за другим

Среда, 2 июля

В 10 часов утра на леднике показался Луняев, который опередил остальных, так как на этот раз он должен был ехать с нами на каяках. Вскоре показались и остальные трое. Архиреев помер. Хотели его тащить на берег, но так как в это время лед относило от берега и ходившие за ним сами рисковали остаться на льду, то поспешили назад, оставив Архиреева на том же месте. Да, в сущности, не все ли равно, где лежать покойнику?

Сейчас я беру с собой на каяки трех больных: Луняева, Шпаковского и Нильсена. У всех болят ноги. Опухоль похожа на цинготную. Хуже всех выглядит Нильсен, который даже с судна ушел уже больным. За ним следует Шпаковский, и лучше других Луняев. По берегу пойдут Максимов, Регальд, Губанов и Смиренников. Максимову я объяснил наш дальнейший путь и указал на карте: его я назначил старшим в береговой партии. Эта партия собирается до вечера еще остаться на мысе Ниль и уверяет, что догонит меня. Советую им не терять времени напрасно, идти скорее, но, впрочем, это их дело. Мы сейчас отправляемся к мысу Гранта, ждать не могу. Береговой партии оставляем винтовку-магазинку, 70 штук патронов и пять вареных гаг из имеющихся у нас десяти. Взяли они на всякий случай жестяное ведро и кружку. Погода, кажется, налаживается, и ветер перешел к N. Сейчас нас отделяет от чистой воды полоса мелкобитого льда шириною саженей в 60. Этот лед сильно колышется, так как зыбь еще не улеглась, и нам предстоит еще нелегкая работа – перетащить по нему наши каяки, не прорвав их.

Четверг, 3 июля

В 12-м часу дня, вчера, мы начали пробиваться по льдинам и между ними к воде. Прибой сильно препятствовал этому, но через час работы нам удалось спустить на воду каяки, и мы поплыли на наших славных «скорлупках» к мысу Гранта. До этого мыса было верст 25. Ветер был шквалистый, но вскоре мы поставили паруса и быстро побежали по волнам. На каяке Луняева связали две лыжные палки, из которых вышла отличная мачта, взамен сожженной. Холодный шквалистый ветер и зыбь делают плавание менее приятным, чем ранее. Брызги все время обдавали нас, и хотя мы закрылись кусками парусины, но сидели все время мокрые.

Холодно. Несмотря на хорошо работающие паруса, мы частенько беремся за весла, чтобы согреться.

Моржи и вчера не оставляли нас в покое: раза три они делали на нас нападения, к счастью, окончившиеся благополучно. Высунется из воды саженях в 50 от каяков и, громко фыркая, злобно и удивленно следит за нами. Но вот он ныряет, и мы видим в прозрачной воде, как он идет к каякам, повернувшись на бок. Я не сомневаюсь в его намерении ударить в каяк клыком. Моментально мы оставляем винтовку, опускаем в воду длинные весла вертикально и начинаем отмахиваться ими. Нам видно, как морж начинает бросаться под водой вправо и влево, словно желая их обойти, но в конце концов поворачивается и отходит опять на ту же дистанцию в 50–60 саженей. Только пуля заставляет его прекратить нападение, и он скрывается. Но вчера мы не особенно опасались этих нападений, так как все время почти шли около кромки берегового припая, покрывающего бухту Грея. Видя, что морж боится наших весел, которые, может быть, принимает за щупальцы какого-то не виданного им существа, мы только заботились об одном, как бы не прозевать нападения. Нам даже хотелось, чтобы морж подошел по поверхности воды поближе: может быть, удалось бы убить его. С 60 же саженей с сильно качающегося на зыби каяка нам не удавалось в него попасть.

К 12 часам ночи мы пересекли бухту Грея и начали было уже огибать мыс Гранта. Внезапно из-за мыса подул сильный NO ветер, к которому на помощь пришло быстрое отливное течение, и не успели мы опомниться, как наши каяки стало относить от берега. По-видимому, здесь, между мысом Гранта и островами Белл и Мабеля, очень сильное течение. Зыбь сильно сбивала каяки, и нас поминутно обдавало водой. Позабыв о моржах, сбросили мы с себя парусину, в которую закутались, и давай работать веслами. Мыс, который еще так недавно был от нас недалеко, теперь оказался милях в 4.

Только к 5 часам утра удалось нам подойти к береговому припаю, около мыса