Они пришли с войны - Сергей Самаров

Помню, в начале девяностых годов, когда я только начинал службу лейтенантом, выстрел в человека, прикрытого бронежилетом, был страшнее выстрела в человека, не носящего бронежилет. Пуля СВД пробивала переднюю стенку, пробивала тело, но не могла уже пробить заднюю стенку бронежилета, рикошетила и, кувыркаясь, возвращалась в тело. Человека же без бронежилета эта пуля прошивала насквозь. Но современные отечественные бронежилеты «6Б45» шестого класса защиты такую пулю выдерживают. Хотя, конечно, сам удар пули в бронежилет можно приравнять к удару в грудь кувалдой или хотя бы моей коленной чашечкой из нержавеющей стали. Не очень приятно, хотя главная пластина бронежилета под маркировкой «6Б46», называемая еще нагрудником, и распространяет давление на достаточно большую поверхность. Тем не менее принять на себя «удар кувалдой» было необходимо.

Места предполагаемых засад мы осмотрели внимательно. Я сам, на собственный изощренный и, может быть, извращенный опытом вкус выбрал бы место прямо перед деревней, где большое открытое пространство, и только кусты под заборами крайних огородов могут скрыть засаду. Но я бы при этом исходил из профессионализма солдат в умении маскироваться. Бандиты такими талантами обладать не могли. Значит, будут устраивать засаду там, где удобнее им. Они не будут в землю зарываться и ставить себе на голову вырытые с корневищем кусты. Они просто за кустами и деревьями спрячутся. И, скорее всего, это будет в месте, где к проселочной дороге с двух сторон близко подступает лес. Так близко, чтобы легко и вовремя свалить дерево, чтобы дорогу перекрыть. Хотя вовремя свалить дерево тоже сложно, здесь специалист лесоруб нужен, и они могут решить обойтись без этого. Скорее всего, решат обойтись. Да и валить дерево заранее им смысла нет. Такое дерево обычно валится сразу за поворотом дороги. Здесь же дорога прямая, и у меня есть возможность издали увидеть поваленное дерево. Сам такой участок был слишком коротким для того, чтобы стать для меня опасным. Всего около пятнадцати метров. И нет возможности свалить у меня за спиной второе дерево, чтобы лишить возможности бежать. Для необученных вояк сложное положение, но они, скорее всего, на этот вариант и пойдут. Посчитают, что выстрел снайпера надежнее поваленного дерева. Второе место, которое выбрал Солнцев, изобиловало множеством густых кустов. Но те же кусты существенно затрудняли обзор, и потому, как мне подумалось, для засады это место подходило меньше. Я не сомневался, что среди бандитов наверняка будет пара человек, прошедших «горячие точки». Так, я слышал, всегда бывает. Они и должны определить место будущей засады. И они выберут, как мне подумалось, лесистый участок. Но это значение имело только для того, чтобы решить, где нам испытывать машину на способность разворачиваться практически на полном ходу, и при этом не показать, что мы испытывали. Опытный следопыт без труда прочтет рисунок шин на грунте. Если на асфальтированной дороге при крутом повороте я мог держать скорость около восьмидесяти и не чувствовал позывов машины к переворачиванию, то и здесь, думалось, я могу эту же скорость развить. Однако механик посоветовал попробовать со скорости на двадцать километров в час меньше. Я сделал три попытки, каждый раз добавляя по десять километров. И все же остановился на восьмидесяти. Большую скорость развивать на этой дороге было бы просто неприлично. Меньшую – опасно. А на этой скорости и машина разворачивалась лихо, и времени бандитам на размышление не давалось. На том мы и порешили.

После трех попыток механик, выложив мне еще несколько рекомендаций, в том числе и по защите колес, пересел в «уазик» и уехал в деревню, мне же предстояло еще достаточно долго ждать где-то в стороне. Возвращаться в город полковник Быковский мне запретил. Мало ли какая случайность. Предложил съехать с шоссе в противоположную сторону и покататься по проселочным дорогам или просто найти спокойное безлюдное место у воды и там подремать. Безлюдное место требовалось для того, чтобы не перепугать народ экипировкой «Ратник» и оружием, которое у меня было уже с собой.

Я проехал по шоссе еще с десяток километров и свернул на проселочную дорогу, как и советовал Быковский. Заехал в лесок, где меня и застал звонок от полковника Чубако.

– Здравия желаю, товарищ полковник, – сказал я, по определителю номера узнав, кто звонит. – Мне полковник Быковский сообщил, что вы сильно желали со мной пообщаться?

– Да. Когда же вы, наконец, сможете ко мне заехать? – Чубако был серьезен и требователен, голос был напорист и полон решимости. Я же разговаривал с ним предельно мягко, почти легкомысленно, хотя и уважительно.

– Думаю, что через недельку, возможно, навещу вас. Может быть, через две. Раньше у меня никак не получится.

– Ваше присутствие необходимо следственным органам. И как можно быстрее. Вас что, под стражей доставлять?

– Извините, но я не уверен, Владилен Антонович, что у вас это получится. Но рискните личным составом СОБРа. Однажды вы уже рисковали и добра не нажили. А я человек не такой мягкий, как полковник Быковский. В силу своей молодости и природной категоричности я не умею быть осторожным и искать компромиссов.

Он, кажется, понял, что моя мягкость в голосе показывает только издевку над ним. И решил ответить аналогично:

– Я помню, был такой русский писатель в девятнадцатом веке – Драгомышцев. Вот он написал стих «Жизнь за царя»…

– Может быть, товарищ полковник, композитор Даргомыжский? Который написал оперу с таким названием…

– А какая разница! Все равно про Сусанина… И вы тут со своим полковником… Водите нас за нос по болотам. Не надейтесь, мы не заплутаем…

– А мне так кажется, что вы уже свою дорогу плохо видите. И не знаете, куда вам двигаться, даже сторону не в состоянии определить.

Он фыркнул кошкой. И, судя по голосу, обозлился.

– Так что, будем в «кошки-мышки» играть? Тогда вас в розыск следует объявлять? Вы этого добиваетесь?

– На это у вас, товарищ полковник, не хватит власти. Чтобы получить решение суда о розыске, вы должны предоставить суду неопровержимые доказательства моей преступной деятельности. А я таковой не веду. А грозным голосом вы можете капитана Взбучкина пугать.

– Так вы что, отказываетесь явиться в полицию по вызову?

– Да считайте, на здоровье, как хотите. А лучше объясните, что я должен там сделать. Зачем я вам понадобился? Я человек чрезвычайно занятой. Если вопрос серьезный, я могу выбрать время… Если пустяковый, то и время терять не буду. Найду себе лучшее применение.

– Вы должны дать показания по случившемуся позавчера вечером инциденту около дома капитана Радимовой. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Да, прекрасно понимаю. Только я показания по этому инциденту уже дал майору Котову. Я даже сам прочитал каждую страницу протокола перед тем, как ее подписывать.

– Нас эти показания не устраивают.

– А мне плевать, извините уж, товарищ полковник, что устраивает лично вас и вашего сыночка, который был среди нападавших. И менять свои показания я не собираюсь, имейте в виду… А если будете сильно меня «доставать», я ведь могу и рассердиться. Это не в ваших интересах. Я серьезно предупреждаю. До свидания…

Я отключился от разговора, но трубку не убрал, думая, что полковник Чубако перезвонит мне. Но он не перезвонил, а позвонил полковник Быковский.

– Тим Сергеевич, слушал сейчас твой разговор с полковником Чубако…

– Что, товарищ полковник, капитан Репьев и у меня в машине «жучок» поставил?

– Нет, просто твоя трубка, как и номер Чубако, на спутниковом контроле. Ты, конечно, повел себя немножко грубовато, но это ничего. Это только подстегнет полковника к активным действиям. Судя по всему, он в ярости. Сразу после тебя прозвонил Расинскому и попросил, если можно, захватить тебя живым и дать ему возможность с тобой пообщаться.

– Он просто дурак или катастрофически самоуверен?

Я начал даже жалеть, что разговаривал с полковником Чубако так мягко. Даже по лбу его ни разу не стукнул. Ни словом, ни телефонной трубкой. Трубку, впрочем, при моем обычном ударе, мне пришлось бы покупать новую. Значит, трубкой бить нельзя.

– Не знаю. Скорее всего, и то и другое. Но этот звонок подтверждает нам, что Расинский и Чубако против тебя работают вместе. Вместе готовят убийство. Иначе зачем бы была сказана фраза про то, чтобы захватить тебя живым! Значит, мы имеем полное право на проведение ареста полковника. Я только одного не пойму: зачем им пятьдесят шесть человек для действий против тебя одного? Или так ты их запугал? Пятьдесят шесть человек, как мне только что сообщили, собрались. Готовятся к выезду. Возможно, они думают и деревню блокировать, и всех возможных свидетелей уничтожить. По крайней мере, что-то они про линию оцепления говорили. Или выставить хотят эту линию, чтобы ты не убежал. Думаешь, хватит взвода, чтобы всех «повязать»? А веревками запаслись в достатке?