Василий Тёркин - Александр Твардовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В К — нет.
Где «Казбёк»? Взамен махоркиВ наступленьи — самосей.Как-то Теркин в ВоенторгеНе завел себе друзей.
А из тех былых девчонок,Может, многие вдалиНынче в каторжных колоннахПод конвоем пыль мели.А не то — иные крали,Ждать наскучив, год назадСвадьбы с немцами сыграли,Нынче нянчили ребят…
А
23 Отчий край, страдалец-край,
А
После 28 Здравствуй, садик в дымке росной,Стёжка детская в травеИ подсолнух малорослыйЗа плетнем в сухой листве.
Здравствуй, за полдень угретыйДворик в солнечной пыли,Мирный запах теплой репы,Жирной темной конопли…
А, К
После 36 День войны любой и каждыйУ меня гудит в костях.Я у смерти не однаждыПобывал уже в гостях…
А, К
Далее в А:
Побывал, назад вернулся,Отставать — беда! — не смей,На ходу — переобулся —И опять туда, где смерть.
49-52 Так в пути, в горячке боя,На привале и во сне,В нем жила сама собоюРечь к родимой стороне.
К
После 56 И за первой переправойВ укрепленной полосеДом родной остался вправоОт Варшавского шоссе.
А, К
После 68 На объездах третью скоростьЗапускали шофера —Только гнулся свежий хворост —Выезжали на-ура.
С тяжкой медленною дрожьюПушки шли по бездорожью —Там, где трактор не берет, —Два не тянут — там народ!
И над жаркой тучей пыли,Крывшей траву и хлеба,Над дорогой бомбы выли,Горизонтом шла пальба.От пожара до пожараПо земле ступал огонь.И земля, дрожа, дышала,Как упавший с ходу конь…
А, К
Окончание главы «Отчий дом»:
89-92 Но теперь в бою ль, на марше,Иль на травке, где привал,Командир и воин старшийВ шутки эти не встревал.
Он курил, смотрел не строго,Думой занятый своей,За спиной его дорогаВо сто раз была длинней.И молчал он не в обиде,Не кому-нибудь в упрек.Просто — больше знал и видел,Потерял и уберег.
Шел вперед Василий Теркин,День и ночь спешил на Днепр,Оставляя для уборкиЗа собою пыльный хлеб.
До сих пор судьбой хранимый,Шел герой из боя в бой,Край родимый, край любимыйОставляя за собой.
Дом, березку со скворешней,Коль судить по старине.И уже он был нездешний,Был, как всюду, на войне.
— Мать-земля моя родная,Год иной, пора иная,Отчий край, свободный край,Здравствуй вновь и вновь прощай.
Не в плену тебя жестокомПо дороге фронтовой,А в родном тылу глубокомОставляет Теркин твой.
И по той дороге браннойОн идет, глядит вокруг,Уголок земли сохранныйРедко где встречая вдруг…
Пыль, щебенка, головешки,Рваной жести скорбный стон,Бедных беженцев тележки,Стоном стон — из горла вон!
Хватит, кажется? Довольно?Сыт земляк, душа полна:Лучше тещи хлебосольнойВсюду потчует война?Нет, еще в краю родимомНадышись тем горьким дымом.Злей не будешь? Зол и так?Будешь, будешь злей, земляк.
Потому, земляк, быть может,Что и в горестной судьбеОтчий край еще дорожеИ еще больней тебе…
Мать-земля моя родная,Сторона моя лесная,Ты осталась позади,Ты у воина в груди.
Не твоя ль еще травинкаЗа шнурком его ботинкаС ним попала в Беларусь.
Прощай, Ельня, прощай, Глинка,Жив останусь — ворочусь.
Минул срок годины горькой,Не воротится назад…
Что ж ты, брат, Василий Теркин,Плачешь, что ли…
— Виноват…
К
89-92 Но теперь в бою ль, на маршеИль на травке, где привал,Командир и воин старшийВ шутки эти не встревал.
Он курил, смотрел не строго,Думой занятый своей,За спиной его дорогаМного раз была длинней.И молчал он не в обиде,Не кому-нибудь в упрек.Просто — больше знал и видел,Потерял и уберег.
Шел вперед Василий Теркин,День и ночь спешил на Днепр,Оставляя для уборкиЗа собою пыльный хлеб.
До сих пор судьбой хранимый,Шел герой из боя в бой,Край родимый, край любимыйОставляя за собой.Дом, березку со скворешней,Коль судить по старине,И уже он был нездешний,Был, как всюду на войне…
— Мать-земля моя родная,Вся смоленская родня,Ты прости, за что не знаю,Только ты прости меня.
Не в плену тебя жестокомПо дороге фронтовой,А в родном тылу глубокомПокидает Теркин твой.
[Не твоя, ль еще травинкаЗа шнурком его ботинкаС ним попала в Беларусь…Прощай, Ельня, прощай, Глинка,Жив останусь, ворочусь.
Нет, не грезится, не снится,Что и вы уже прошли,Что Советская границаНе в такой уже дали.
Минет срок годины горькой,Не воротится назад.И не прежний эти взгорки,Стежки, просеки, оборкиЗаметает листопад…
— Что ж ты, брат, Василий Теркин,Плачешь вроде?— Виноват.]
И по той дороге браннойОн идет, глядит вокруг,Уголок земли сохраннойРедко где встречая вдруг.
Пыль, щебенка, головешки,Рваной жести скорбный стон.Бедных беженцев тележки, —Стоном стон — из горла вон!
Хватит, кажется? Довольно?Сыт, земляк, душа полна.Лучше тещи хлебосольнойВсюду потчует война?
Нет, еще в краю родимомНадышись тем горьким дымом.Злей не будешь? Злой и так?Будешь, будешь злей, земляк.
Потому, земляк, быть может,Что и в горестной судьбеОтчий край еще дорожеИ еще больней тебе…
Минул срок годины горькой,Не воротится назад…— Что ж ты, брат, Василий Теркин,Плачешь вроде.— Виноват.
На Днепре
Я свежо доныне помнюВстречу первую с Днепром,Детской жизни день огромный —Переправу и паром…
За неведомой, студенойПолосой днепровских водСтороною отдаленнойНам казался берег тот.
И казалось, что прощаласьНавек с матерью родной,Если замуж выходилаДевка на берег иной…
И не чудо ль был тот случай:Старый Днепр средь бела дняОказался вдруг под кручейВпереди на полконя.
И блеснув на солнце боком,Развернулся он внизу.Страсть, как жутко и высокоСтало хлопцу на возу.
Вот отец неторопливоЗаложил в колеса колИ, обняв коня, с обрываВниз, к воде тихонько свел.
Вот песок с водою вровеньЗашумел под колесом.И под говор мокрых бревенВоз взобрался на паром.
И паром, подавшись косо,Отпихнулся от земли,И недвижные колеса,Воз и я — пошли, пошли…
С той поры минули годы,И в грозе, в беде лютойВ скорбный, страшный час исходаЯ увидел Днепр седой.
Уходил и я тем летомОт любимых береговНа восток.Но что об этом,Время, время о другом.
Сердце вправе петь о славе,Об иной большой поре.О Днепровской переправе,О победе на Днепре.
Но по правде, слов нехватка,Робок дух, строка узкаГрянуть песнь про эту схватку,Что вошла уже в века.
А
1-92 Я свежо доныне помнюВстречу первую с Днепром,Детской жизни день огромный —Переправу и паром…
Как он, грозный и могучий,Старый Днепр, средь бела дняОказался вдруг под кручейВпереди на полконя.
(Далее как в А, К.)
Из рукописной редакции:
И на той дороге бранной,Где горело все вокруг,Уголок земли сохраннойЧеловек увидел вдруг…
И барахтаясь комочкомНа погнувшемся цветке,Ныла пчелка-одиночкаОт плетня невдалеке.
Поперек, по грядкам, в складкуОт стены лежала тень.И дышал свежо и сладкоАвгустовский ранний день.
Теркин — много или малоУ плетня стоял в тиши, —Что-то с ним такое стало,Прохватило до души.
Может, угол тот укромный,Незатронутый войной,Что-нибудь ему напомнил —День иной и мир иной…
По лицу провел рукою,Усмехнулся…Что ж ты, брат,В самом деле, что такое?Правда, плачешь?— Виноват!..
А
