Легенда - Дэвид Геммел

– Пятьсот тысяч! – воскликнул Оррин. – Мне казалось, эта цифра преувеличена.

– Скажите лучше – преуменьшена. К ним постоянно прибывают отдаленные племена. Вам предстоит нешуточный бой.

– Я не хотел бы показаться придирчивым, – сказал Хогун, – но почему «вам», а не «нам»?

Лучник взглянул на Друсса.

– Ты разве не сказал им, старый конь? Нет? Ах ты, какая оказия – сплошная приятность.

– Не сказал о чем? – спросил Оррин.

– Они наемники, – нехотя выговорил Друсс. – И останутся здесь до падения третьей стены. Так было условлено.

– И за эту-то скудную помощь они ожидают помилования? – вскричал, вставая, Оррин. – Да я велю их повесить!

– За третьей стеной у нас уже не будет такой нужды в лучниках, – спокойно заметил Хогун. – Там нет убойной земли.

– Нам нужны лучники, Оррин, – сказал Друсс. – Страх как нужны. А у этого человека шестьсот отменных стрелков. Мы знаем, что постепенно будем сдавать одну стену за другой, и нам понадобится каждый лук, который есть. Калитки к тому времени будут завалены. Мне такое положение дел тоже не нравится, но нужда заставляет… Уж лучше иметь прикрытие для первых трех стен, чем не иметь его вовсе. Вы согласны?

– А если нет? – все еще с гневом бросил ган.

– Тогда пусть уходят. – Хогун начал что-то сердито говорить, но Друсс знаком прервал его. – Вы наш ган, Оррин. Вам и решать.

Оррин сел, тяжело дыша. Он совершил много ошибок перед приходом Друсса – теперь он это хорошо понимал. Соглашение с разбойниками вызывало у него гнев – но ему ничего не оставалось, как только поддержать старого воина, и Друсс об этом знал. Оррин посмотрел на Друсса, и оба улыбнулись.

– Пусть остаются, – сказал Оррин.

– Мудрое решение, – отозвался Лучник. – Как скоро вы ждете надиров?

– Скорее, чем нам бы хотелось, – ответил Друсс. – Где-то в течение трех недель, если верить разведчикам. Ульрик потерял сына – это дало нам несколько лишних дней, но их недостаточно.

Некоторое время они обсуждали многочисленные трудности обороны. Наконец Лучник нерешительно сказал:

– Вот что, Друсс, – есть кое-что, о чем я должен сказать, но я не хотел бы, чтобы меня сочли… странным. Я не хотел говорить, но…

– Говори, паренек. Здесь все друзья… по большей части.

– Ночью мне снился странный сон – и в нем был ты. Я не придал бы ему значения – но вот увидел тебя и вспомнил. Мне снилось, будто меня разбудил воин в серебряных доспехах. Я мог смотреть сквозь него, точно это был призрак. Он сказал, что пытался связаться с тобой, но безуспешно. Когда он говорил, его голос как будто звучал у меня в мозгу. Он сказал, что зовут его Сербитар и что он едет сюда со своими друзьями и женщиной по имени Вирэ.

Он сказал, чтобы я передал тебе вот что: надо запасти побольше горючих веществ, потому что Ульрик настроил большие осадные башни. Он предложил также прорыть между стенами зажигательные канавки. Потом он показал мне сцену покушения на тебя и назвал имя: Музар. Есть ли какой-то смысл во всем этом?

Настало молчание, но видно было, что Друсс испытал великое облегчение.

– Еще какой, парень. Еще какой!

Хогун наполнил бокал лентрийским вином и передал Лучнику.

– Как выглядел этот воин? – спросил он.

– Высокий, стройный и, как показалось мне, с белыми волосами, хотя он еще молод.

– Да, это Сербитар, – кивнул Хогун. – Видение не обмануло тебя.

– Ты его знаешь? – спросил Друсс.

– Слышал о нем. Он сын князя Драды из Дрос-Сегрила. Говорят, будто в детстве он был очень хил и одержим демоном: умел читать чужие мысли. Он альбинос, а вагрийцы, как вам известно, почитают это дурным знаком. Лет в тринадцать его отправили в Храм Тридцати к югу от Дренана. Говорят еще, что отец хотел удушить его в младенчестве, но ребенок почувствовал это и вылез в окно своей спальни. Все это, конечно, только слухи.

– Что ж, похоже, его дар возрос, – сказал Друсс. – Ну да плевать. Он нам пригодится тут – особенно если ухитрится прочесть мысли Ульрика.

Глава 15

В продолжение десяти дней работа шла полным ходом. Между первой и второй, а также между третьей и четвертой стенами прокладывались огненные канавы десять ярдов шириной и четыре фута глубиной. Их наполняли стружками и опилками, вдоль канавок ставили чаны с маслом, чтобы полить в случае надобности сухое дерево.

Лесные стрелки вбили в землю белые колья – и между стенами, и на равнине перед крепостью. Каждый ряд отстоял от другого на шестьдесят шагов, и лучники ежедневно по нескольку часов упражнялись в стрельбе – по команде в воздух поднималась целая туча стрел.

Мишени, поставленные на равнине, стрелки разносили вдребезги со ста двадцати шагов. Мастерство скултикских лучников поражало.

Хогун обучал солдат отступать – под бой барабана они скатывались со стены, бежали по дощатым настилам поверх огненных канав и взбирались по веревкам на следующую стену. С каждым днем воины проделывали это все быстрее.

Разным мелочам уделялось все больше времени по мере того, как росла общая готовность.

– Когда лить масло? – спросил Хогун Друсса во время полуденного отдыха.

– Между первой и второй стенами это следует сделать в день первого приступа. Мы пока не можем судить, долго ли люди смогут продержаться.

– Остается решить, – сказал Оррин, – кто подожжет канавы и когда. Если стену, к примеру, проломят, наши бойцы побегут бок о бок с надирами. Как тут бросать факел?

– И если мы назначим людей для этой цели, – добавил Хогун, – что будет, если их убьют на стене?

– Надо будет выставить караульщиков с факелами, – объяснил Друсс. – Команду им протрубит горнист со второй стены – а для принятия решения нам понадобится хладнокровный офицер. Когда протрубит горн, канавы будут зажжены – невзирая на то, кто остался позади.

Вопросы, подобные этому, занимали Друсса все больше, и голова у него раскалывалась от дум, планов и хитроумных замыслов. Несколько раз во время таких обсуждений старик выходил из себя и начинал дубасить кулаками по столу либо метаться по комнате точно медведь в клетке.

– Я солдат, а не чертов стратег! – заявлял он при этом, и совещание откладывалось на час.

Нужно было возить дерево из ближних деревень, из Дренана потоком шли панические послания от правительства Абалаина, задерживалась почта, поступали новобранцы, между отрядами возникали склоки – все это угрожало затопить трех начальников крепости с головой.

Один офицер сообщил, что отхожие места на первой стене могут легко стать источником заразы, ибо выгребные ямы недостаточно глубоки.

Друсс отрядил рабочую артель на нужники.

Абалаин требовал дать полную стратегическую оценку обороны Дрос-Дельноха – но Друсс не подчинился, боясь, как бы сведения не просочились к надирам. Из Дренана немедленно последовал выговор с требованием извинений. Оррин настрочил нужный ответ, чтобы отделаться от докучливых правителей.