Будешь моим героем? (СИ) - Томсон Марго

Яна покачала головой: вот попал же ее братец. И сам даже не представляет, насколько сильно он попал.

Домчались до дома быстро. Яна даже удивилась, что раньше не замечала ярко-розовую машинку. На самом деле, здесь был очень хороший район: дома в основном старые, кирпичные, с высокими потолками и толстыми стенами. Вроде и центр, но здесь тихо — такой себе островок покоя в окружении шумных улиц. А двор, где купили квартиру Яне с братом, вообще можно считать образцовым. Кто-то из жильцов даже ухаживает за крошечным парком: рядом с детской площадкой настоящий скверик. Весной здесь по-настоящему красиво: десяток осин почти полностью теряется в обилие черемухи и рябины. А еще кусты сирени и шиповника.

Мила припарковала свою машинку как раз за кустами, но листья уже давно облетели и такой яркий цвет должен быть заметен.

Яна оглянулась на свои окна. Близко, конечно, но вряд ли Мила из своей квартиры может наблюдать за тем, как Януш по утрам варит себе кофе.

— Мама сначала не хотела позволять мне жить отдельно, но потом увидела этот двор и теперь хочет купить мне здесь квартиру, — легко призналась Мила. — Здесь весной, наверное, как в сказке. Кстати, ты знаешь, что японская сакура ближе не к вишне, а именно к черемухе? Я уже прям жду весну, когда вся эта красота разом зацветет. Почему у нас не принято высаживать черемуху везде? Красиво же.

Яна хихикнула. И тут же задумалась: представила, как красиво было бы по весне, если взамен тополей на всех аллеях росла черемуха… хотя сама Яна аллергик и от нее чихает. Но она вообще от всего чихает. Больше черемухи или меньше — все равно укол делает.

Квартирка Милы — такая же двушка, как у Яны с Янушом, только зеркально перевернутая. Чисто, мебели мало, всяких мелочей и подавно. Чувствуется, что арендованное жилье. На стенах безликие картины, на полках — несколько ракушек, пустые вазы и два кактуса в смешных горшках.

Едва заглянув в зал, Яна прошла в кухню. В этих домах кухни большие, просторные. Вместо кухонного уголка, что купили им родители, здесь у стола стоял настоящий диван, и Яна с наслаждением плюхнулась на него.

***

Яна, несмотря на оговорку Милы про скорую алкогольную помощь, пить не собиралась. Но через час сидела на сумрачной кухне в том потрясающем состоянии, когда весь мир из-за алкоголя стал казаться простым и невероятно дружелюбным. А Мила — так вообще ангелом во плоти. Они ели суши, пили Мартини, разбавляя его ананасовым соком, обсуждали девчачьи проблемы…

Как разговор вообще зашел об этом Яна и вспомнить не могла. Вот вроде бы они только что обсуждают, какой Степан дурак, а вот уже говорят на тему, которую Яна обычно избегает.

— И что, ты никогда и ни с кем? — уточнила Мила. — У тебя же парень был…

— Ну мы поэтому в большей степени и расстались, — протянула Яна и уткнулась взглядом в свою тарелку, где лежал надкушенный треугольник вегетарианской пиццы.

— Вы расстались из-за того, что у вас секса не было?

Яна тяжело вздохнула. Наверное, не будь в ней столько Мартини, она бы не стала рассказывать даже Миле, — Марине же не говорила — но почему-то сейчас хотелось выговориться. Просто потому что иногда она казалась странной даже самой себе.

— Не знаю, почему так. Мы же с Виталиком долго вместе были. Но мне… никогда не хотелось. Сначала в этом даже ничего такого не видела — не всем же в шестнадцать лет с парнями спать. А потом… просто неприятно стало. Боялась, быть может. А может, он мне не так уж и нравился…

Мила сощурилась, каким-то образом мигом уловив суть:

— То есть со Степаном хочется?

Яна почувствовала, что краснеет, а Мила засмеялась. Впрочем, уже через минуту так же честно заговорила:

— Меня не удивляет, что ты с Виталиком не спала. Просто… не знаю. Я вот вроде и влюблена, но любопытство перевесило. Так хотелось узнать, что там и как, что не стала ждать особого парня… да и вообще, тогда я даже не думала о том, чтобы ему в любви признаваться.

И она замолчала. Яна понимала, что “ему” — это о Януше. Но осуждала ли она Милу? Нет. У нее не было убеждения, что нельзя до свадьбы или что нужно ждать особенного человека, но если человек тебя не привлекает, то к чему мучиться, не так ли?

— А до Степана тебе кто-нибудь так сильно нравился? — снова нахмурилась Мила.

Она, быть может, и не опьянела так же сильно, как Яна, но была заметно навеселе — покраснела, глаза как-то по-особенному блестели.

— Нет, — покачала головой Яна. — Никто. Хотя, наверное, мог бы. Были парни, которые звали погулять, но… мне не хотелось.

Мила разлила по стаканам Мартини, — бокалов в ее съемной квартире не оказалось — и они снова выпили. Яна раньше пила либо вино, либо крепкий алкоголь. Ну или дядину наливку, но это редкость: у него просто нету времени, чтобы часто делать домашний алкоголь. Сегодня Яна впервые попробовала Мартини и пожалела о том, что всегда привычно мешала виски с колой. А ведь ей говорили, что это вкусно!

— Но если Степан — первый, кто тебе понравился, в чем тогда проблема? — удивилась Мила.

— Как в чем? Да вокруг него вечно всякие девки вьются! Пялятся на него…

Мила снова удивилась:

— И что? Вокруг меня тоже постоянно вьются какие-то парни и пялятся мне в вырез, но это же не значит, что я с ними сплю.

Яна не выдержала — прыснула со смеху. Ну да, с такой позиции она не рассуждала. Но и отступать не хотелось.

— Но ты — девушка. А мужчинам, как известно, нужно лишь одно!

Мила, откинувшись на спинку дивана и держа в руках стакан с выпивкой, задумчиво протянула:

— Ну не знаю… Если я что и узнала из разговоров наших банщиц, — а там женщины вообще без комплексом работают — так это что слухи о мужском повышенном либидо сильно преувеличены. Это женщина физически не против пару раз за ночь, а мужчинам так много чаще всего не нужно. У них там что-то болеть начинать… Я не запомнила что.

— Мила! — возмутилась Яна.

— Что “Мила”? Я люблю с ними поболтать. У них знаешь какой жизненный опыт? У каждой к тридцати пяти минимум второй официальный брак и по пять гражданских. По нынешним меркам они все страшненькие: самые обычные женщины, с лишним весом, жидкими волосами и плохой кожей. Но, честно говоря, за мной бы так мужики ухаживали, как за ними. Их всякие хачи цветами-конфетами заваливают… Сама бы я так жить не хотела, но послушать интересно.

Яна снова прыснула со смеху. Ей нравилась в Миле эта прямота, пусть иногда она и граничит с грубостью и пошлостью. Но так даже проще.

— Вернемся к нашим баранам… к твоему Степану то есть. Если он тебе действительно так нравится, то к чему все эти сложности? Любишь — будь с ним.

Яна нахмурилась:

— А если он мне изменяет?

Мила пожала плечами:

— Ну, пока вы не спите, вполне может… Но, если честно, я в это не верю. Он на тебя такими влюбленными глазами смотрит… Не знаю… мне кажется, что Степан не из тех, кто будет изменять. Он какой-то слишком…

Мила замолчала, словно пытаясь подобрать слово, но так и не смогла, поэтому залпом допила содержимое своего бокала и потянулась за новой порцией. Яна тоже отхлебнула своего коктельчика, заела сладость пиццей и несколько печально уставилась в стену. Вдруг подумалось, что надо бы выглянуть в окно и проверить — вдруг Степан романтично ее под окнами ждет? Тогда бы она ему точно все простила!

Что у трезвого на уме, то пьяный уже делает, так что через пару мгновений Яна только что носом не прилипла к стеклу.

— И не надейся. Рябина все скрывает. Да и этаж у вас третий, а у меня второй, — сказала Мила.

Из окна и правда не было видно даже их подъезда. Во-первых, рябина даже в середине снежного ноября не спешила расстаться со всем своим осенним нарядом — на верхних ветках сохранились не только гроздья ягод, но и пожухлые листья. Во вторых, та сама посадка черемухи на пространстве между дворов только с земли казалась облетевшей и полностью прозрачной. Со второго этажа все, что видела Яна, — это сплетение голых веток.