Стамбул. Сказка о трех городах - Беттани Хьюз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Официально Новым Римом Константинополь стали называть только через 50 лет после того, как Константин переименовал Византий, но это название, очевидно, зародилось на улицах и в воображении народа. В середине V в. историк церкви Сократ Схоластик сообщает нам, что в надписи на стенах Стратегия город назван «вторым Римом». Именно так его зовет Публилий Оптатиан Порфирий в своем стихотворении, датируемом 326 г., и Константин в своем дерзком заявлении: «Aeterno nomine iubente deo donavimus» («Это – город, которому я по повелению Божию дал вечное имя»). Вскоре его также станут называть Новым, или Вторым Иерусалимом{214}. Для украшения центра нового города, нового центра Земли, вокруг которого будут разворачиваться космологические церемонии, сюда с почетного места против величественного храма Аполлона в Дельфах привезли тот самый змеевидный памятник.
Константин каждый год отмечал день своего восшествия на престол (26 июля) пиршествами и шествиями, представлениями со зверями и возведением монументов, где он представлялся одновременно и Августом, и Александром, и христианским Аполлоном. К концу его правления все это казалось ему очень далеким от хриплых солдатских криков, раздававшихся июльским днем в Йорке.
Теперь императору Нового Рима оставалось только поддерживать единство своего колонизаторского, христианского эксперимента и выживание его новой величественной столицы христианства.
На этой инталии IV в. Тихе, богиня удачи, коронует Константина. В Константинополе для изображения Тихе зачастую использовали образы восточной богини Кибелы. Тихе символизировала сам город
Глава 17. Рождения и смерти
336–337 гг. н. э.
Окончив такую работу, им оставалось только на поверхности земли приготовить странную, поистине, гробницу душ, и они построили мрачное жилище для мертвых идолов, тайник [Венере] сладострастному демону любви, где на нечистых и мерзких жертвенниках приносили ненавистные жертвы. Так, а не иначе думали они привести свою мысль в исполнение, если бы ту священную пещеру успели скрыть под отвратительными нечистотами.
Евсевий, «Житие Константина»{215}В Фессалониках, на севере Греции, за баррикадами из алюминия и ограждением из проволочной сетки скрывается нечто неожиданное. Прокапывая новый тоннель метрополитена под современной автострадой Эгнатия, что проходит через самый центр города, рабочие продвигались не только сквозь грунт, но и сквозь время. Петляя между гудящими мопедами, женщинами, утихомиривающими малышей мороженым, и студентами, спешащими на митинги протеста, можно, если пригласят, поднырнув под брезент, осторожно спуститься по деревянным ступенькам, а потом по шаткой лестнице. И вы увидите, что на глубине 9 м под современным дорожным покрытием проходит длинная и широкая дорога, мощенная мрамором.
Эта древняя дорога, в окружении ржавого металла и бетонных плит, тянется под землей, насколько хватает глаз. На камнях виднеются колеи, за много веков выдолбленные колесницами, на тротуарах – дырки, в которые хозяева лавчонок втыкали солнцезащитные навесы. А возле выстроившихся в ряд магазинчиков какой-то ребенок, наверное надувшись, что родители ушли по магазинам, процарапал на мостовой игровое поле. (Кстати, магазинчики были, судя по найденным здесь предметам, – ювелирные, а шестью метрами выше в XXI в. ювелир до сих пор ведет торговлю ровно на том же месте.)
Константин Великий прекрасно знал, что если он хочет удержать светскую власть в своих руках и расширить свои религиозные замыслы, ему нельзя перекрывать такие пути сообщения. Поэтому и Эгнатиеву дорогу и ее ответвления кардинально обновили. Городу Константина еще предстоит прославиться товарами и идеями – как религиозными, так и мирскими, что циркулировали по международным транспортным артериям Византия. Воплощением честолюбивых устремлений Константина стала красивейшая, мощенная мрамором Виа-Публика, главная улица в Фессалониках времен Римской империи.
В 336 г. по приказу Константина ересиарху Арию, изгнанному из Византия по Эгнатиевой дороге, несколько неожиданно разрешили вернуться в город. И именно на улицах Константинополя этот религиозный деятель встретил свою (предположительно, страшную) смерть. Очень ярко ее описал Сократ Схоластик – эти сведения он почерпнул у современника Ария, Афанасия:
«Когда он находился уже близ так называемой площади Константина, на которой воздвигнута порфировая колонна, какой-то страх совести овладел им, а вместе со страхом явилось и крайнее расслабление желудка. Поэтому он спросил, есть ли где вблизи афедрон, и узнав, что есть, позади Константиновой площади, пошел туда и впал в такое изнеможение, что с извержениями тотчас отвалилась у него задняя часть тела, а затем излилось большое количество крови и вышли тончайшие внутренности, с кровью же выпали селезенка и печень, и он тут же умер. Этот афедрон в Константинополе показывают и доныне; он находится, как я сказал, позади Константиновой площади и рынка в портике»{216}.
Возможно, в этой впечатляющей истории, немедленно ставшей частью городского фольклора, много преувеличений, но если все так и было, то такому концу может быть много объяснений. Аскетичный образ жизни Ария в юности мог иметь для него серьезные последствия, которые проявились позже, хотя, по слухам, его отравили. После случая с Арием стало ясно, что Константинополь – рассадник религиозных споров, и казалось, городу нужно отстаивать ортодоксальную веру. Когда Арий на улицах Константинополя извергнул из себя саму жизнь, Константин только-только входил в полную силу. Однако не пройдет и года, как император тоже будет мертв.
В 337 г. христианство примет еще один восточный правитель, на этот раз в Грузии. Шапур II, царь из династии Сасанидов (наследников Парфянской и Персидской империй, а также главной державы региона), решил, что с него хватит. Он пошел в наступление на Кавказ, чем вызвал гнев Константина (хотя Сасаниды действовали за пределами Византии). Константин, объезжавший в то время земли Дуная, мобилизовал войска, заявив, что обрушит на Восток всю христианскую ярость, а сам примет крещение в водах Иордана. Для этой цели он велел изготовить точную копию табернакля (ларца со Святыми Дарами). Но смерть его была не за горами.
Константин умер 22 мая 337 г. там же, откуда началось его константинопольское предприятие – в Никомедии. По-видимому, это произошло случайно. Сначала он пытался вылечить некое
