Витамины любви, или Любовь не для слабонервных - Анна Макстед

Не знаю, зачем я забиваю себе голову такой чушью. Но в промежутках между огорчениями по поводу воображаемых Сюзанн я все же ду мала и о бабушке, и о доме престарелых. Об этом не принято говорить, но ведь ясно, что ее переезд свидетельствовал о скором конце бабушки Нелли. И хотя Габриелла утвержает, что сотрудники таких заведений вовсе не такие злые и безответственные люди, какими я их себе представляю, и что в больнице, где ее мама лежала с пневмонией, были чудесные, добрые и заботливые медсестры, я не могу забыть рассказ Мартины. Когда ее старенький дядя стал жертвой болезни Альцгеймера, и Мартина пожаловалась медсестре, что он ее не замечает, та ответила: «А я его как потяну за нос, так он сразу обращает на меня внимание!» Услышав такое, трудно поверить, что весь медперсонал — последователи Флоренс Найтингейл [6]. Пусть у нас с бабушкой Нелли в прошлом не все было гладко, но мне страшно было думать, что она отдана на милость чужих людей. Наверное, поэтому я быстренько стерла воспоминания, о ее переезде из памяти.

— Но… — заговорила Анжела, — тут… тут… тут кое-что ты могла бы сделать… если… если… если захочешь. Я знаю, что бабушка Нелли была бы в восторге. — Мне стало не по себе. Мать начала заикаться от общения со мной! Ее, наверное, повергло в шок то, что я забыла, что ее мать в доме престарелых.

— Я готова. Что надо делать?

Мама деликатно кашлянула, поднеся кончики пальцев к накрашенным перламутровой помадой губам.

— Она очень хотела бы, чтобы ты навестила ее в больнице.

— Да какой разговор! — бодро проговорила я. — В любое время, когда скажешь, я с радостью!

Боги, помогите мне! От стыда за свою забывчивость я готова была провалиться сквозь землю.

Глава 19

Размышления о судьбе бабушки Нелли — или, может быть, ближайшая перспектива визита к ней — заставили меня задуматься о скоротечности человеческой жизни. Я не претендую на глубокомыслие. Время моей жизни, как и у многих, делает скачки длиною в полгода между визитами к стоматологу. Подумать только, сколько людей своими руками портят себе жизнь, которая так коротка! Две недели назад Грег рассказывал мне о деле, за которое взялся. Некая миссис Спек наняла нас для слежки за мужем. Ситуация была вполне стандартная.

Семья Спеков жила в Дувре. Мистер Спек с ночевкой уехал в Лондон, якобы по делам, сказав жене, что будет обедать с коллегой в ресторане под названием не то «Никого не выгоняем», не то что-то в этом роде. Она позвонила в этот ресторан, и там подтвердили, что столик заказан, но ей было все же неспокойно.

— Ну, в общем, — рассказывал Грег, — я послал на это дело статиста. — Это значило, что наблюдение вел один человек. — За объектом велась слежка от ресторана до отеля.

Я наслаждалась его рассказом. Мне нравилось, что Грег говорил на непонятном для других профессиональном жаргоне. Я чувствовала себя членом элитного клуба. Слова типа «статик», «сделать видик» (заснять материал на видеопленку), «луч» (агент), «альфа один» (субъект наблюдения) повергали меня в восторг. Однажды, когда мы вели наблюдение, он произнес такую фразу: «Луч осветил альфа один», что означало: «Агент в автомобиле № 1 видит старикашку, за которым мы следим», — и по моей спине прошла судорога экстаза, как это ни глупо. По-моему, Грег догадывался о моей любви к специальным терминам, потому что со всеми остальными он говорил на нормальном английском.

— И вот через час объект выходит из своего номера с шикарной восточной женщиной. Тут я уже отправил на слежку целую команду. Муж идет к банкомату. Вручает своей даме несколько купюр. И она уезжает на такси.

Надо же, какая дрянь этот мистер Спек! Рассказ перестал доставлять мне удовольствие. Он вверг меня в тоску. У меня тут бабушка Нелли на краю жизни и смерти, а какой-то мистер Спек веселится с проститутками, пока его жена сидит дома и разыскивает его. И что меня больше всего убило — жена обо всем знала. Или узнает, когда получит отчет Грега. И что ей тогда делать?

Одно дело — развестись с мужем в двадцать лет. Это, конечно, удар, но хотя бы ты не растратил бесцельно на партнера всю свою жизнь. Миссис Спек совершенно в другом положении. Ее обманули. Ей остается или наплевать на результаты расследования и примириться с тем, что придется и дальше жить с человеком, ее недостойным. Или придется признать, что половина жизни отдана человеку, не ценящему такое самопожертвование. И попробовать найти кого-то более достойного.

Конечно, миссис Спек может попробовать жить одна, реализовать себя и без мужчины. Но такой вариант развития событий маловероятен: женщины типа миссис Спек не привыкли искать сове место в жизни в одиночку, без мужчины. Конечно, миссис Спек — моя противоположность, но тем не менее она мне симпатична, как это ни удивительно. Трудно, практически невозможно в ее возрасте изменить свой образ жизни и привычки. Миссис Спек могла бы переехать в новую квартиру, купить другую посуду, вступить в Фонд защиты природы и клуб любителей оперы, но это будет лишь существование в ожидании встречи с человеком, с которым она снова станет женщиной, соответствующей ее стандартам.

— Бедная миссис Спек, с таким дерьмом связалась, — сказала я и потопала прочь из кабинета Грега.

Он сильно удивился, а я была недовольна собой. Когда работа выполнена, я выбрасываю из головы проблемы клиентов так же, как вы отрезаете и выбрасываете испорченный кусок яблока. Меня не касается, как миссис Спек распорядится результатами нашего расследования и будет жить дальше. Мое раздражение было вызвано еще одной причиной. Мне не терпелось встретиться с Джейсоном, и меня это раздражало. Да и удаленные с моего тела волосы снова отрастали, и мне было бы обидно, если бы пережитые мною боль и унижение пропали даром.

Он каждый день присылал мне из Кении шоколадки. Точнее будет сказать, поручил своему секретарю делать это. Я рассказала об этом Габриелле, ожидая услышать от нее похвалу в адрес Джейсона. Но она сказала только: «Ужас какой!»

Наутро, как только он позвонил, мое плохое настроение улетучилось:

— Джейс!

— Привет, Шоколадная девочка!

— Чего? — не поняла я.

— Шоколадная девочка. Это песня такая. Не помню, кто поет. И я посылал тебе…

— Да, я получала, — прервала я его. Но тут же, вспомнив, что стараюсь быть благовоспитанной леди, сменила тон. — Спасибо тебе. Так мило с твоей стороны. Они восхитительны. Думаю, я на прямом пути к диабету. — Кажется, я снова отошла от роли.

В трубке повисло молчание.

— Хотела бы поскорей с тобой повидаться, Джейсон, — сказала я немного погодя. Зачем я опять говорю колкости! Надо пореже открывать рот. И быть любезнее. Надо меньше приказывать, делать меньше резких заявлений. Больше задавать застенчивых вопросов, сопровождающихся трепетом ресниц. Дело в том, что Джейсон был мне нужен. В мире людей, которые в большинстве своем обо мне не думают, он заметно выделялся.