Степные боги - Андрей Геласимов

– Слышь! Тебя как зовут? – закричал одноногий Петьке.

– Меня? – сказал тот. – Петька.

– Молодец! Хорошо назвали. У меня дружок на фронте был Петька. Убили его. Вот такой был мужик!

Одноногий показал большой палец и махнул Петьке рукой.

– Бывай!

Дядя Игнат хлестнул своего коня, тот пошел вперед, а одноногий продолжал смотреть на Петьку сквозь облако пыли, нетрезво покачиваясь над верхним краем брички.

Когда телега с репортерами тоже скрылась из глаз, ефрейтор Соколов, который долго стоял на месте и обдумывал какую-то важную мысль, наконец развернулся и, ничего не сказав, пошел обратно в сторону лагеря.

– Дяденька, – растерянно позвал его Петька. – Нам в Разгуляевку надо…

– Тебе надо, ты и иди, – ответил ефрейтор, даже не обернувшись.

– А японец?

– Сам вернется, не маленький.

Петька еще секунду смотрел ефрейтору вслед, а затем повернулся к Хиротаро.

– Пошли, – сказал он. – Чего встал? Нам Валерку лечить надо.

Глава 14

В самой Разгуляевке Хиротаро ни разу не был, поэтому, войдя в деревню, с интересом начал озираться по сторонам. Впрочем, смотреть особенно было не на что. Покосившиеся за войну заборы, позеленевшие от мха и даже проросшей на них травы крыши, заросли лопухов, разбитая – вся в колдобинах – улица, пара тощих собак да какой-то пьяный старичок, безмолвно танцующий на краю большой лужи. Кроме этого одинокого старичка, на улице больше никого не было. Деревня как будто вымерла, и только с дальнего ее конца доносился визгливый и уже слегка пьяный голос гармони.

– У Нестеровых гуляют, – сказал Петька, не сбавляя шаг. – Или у тетки Натальи. Сейчас Валерку вылечим, я тоже туда пойду. А ты домой, в лагерь. Понял? В лагерь пойдешь сам. Некогда мне с тобой. Понял?

Разговаривая с Хиротаро, Петька невольно повышал голос, и от этого посреди совершенно пустой улицы они выглядели еще более странно – пошатывающийся от измождения пожилой японец и кричащий на него мальчик.

– Понял меня? Один обратно пойдешь! Один!

В подтверждение своих слов Петька показал Хиротаро грязный указательный палец, и тот послушно кивнул.

– Один. Хоросо.

– То-то же. Только Валерку сначала мне вылечи. Не надо, чтоб умер. Понимаешь? Живой надо, чтоб был.

– Зивой, – повторил Хиротаро.

– Да-да, живой. Нельзя ему умирать. Победа у нас, видишь?

Хиротаро снова прислушался к звукам гармони, и в этот момент из дома, мимо которого они проходили, прямо им под ноги стрелой вылетел маленький белобрысый мальчик. Врезавшись на полном ходу в Хиротаро, он отлетел к большой луже, моментально вскочил на ноги и как ни в чем не бывало, даже не оглянувшись на внезапно возникшее на его пути препятствие, умчался туда, откуда доносились звуки веселья.

Опешивший от неожиданной атаки Хиротаро продолжал сидеть в пыли, впрочем, уже с любопытством разглядывая дом, откуда выскочил опоздавший на праздник мальчишка. Его внимание привлекло небольшое круглое зеркальце, закрепленное над давно не крашенной и поскрипывавшей на сквозняке калиткой. Потемневшая и треснувшая поверхность зеркала была покрыта защитными даосскими знаками.

– Буряты здесь жили, – сказал Петька, увидев, куда смотрит японец. – До войны еще. Потом все куда-то ушли. Говорят, место для них тут плохое. Таких зеркальцев еще штук пять по Разгуляевке висит… Ты давай поднимайся. Чего расселся-то?

Хиротаро с трудом встал на ноги и подошел поближе к калитке, чтобы рассмотреть знаки. Много лет назад он уже видел такое зеркальце. Это был старинный даосский оберег от злых духов.

– Пошли скорей! – нетерпеливо дернул его за рукав Петька. – Потом посмотришь.

Он быстро пошел по пустынной улице, а Хиротаро, ковыляя за ним, продолжал думать о защитных талисманах на треснувшем зеркальце. Ему хотелось зарисовать их потом в свою тетрадь, и он старался запомнить в деталях хотя бы один из них.

Буряты явно неспроста вешали над входом в свои жилища обереги от злых духов. Мутация растений в районе лагерной шахты, повышенная смертность и окончательный уход местного населения из этой зоны были каким-то образом связаны между собой. Хиротаро чувствовал эту связь, улавливал закономерность, однако понять ее природу пока был не в силах. Не мог же он поверить в то, что причиной всему действительно были злые духи.

Зеркальце-оберег он впервые увидел, когда ему было пятнадцать лет. Господин Ивая повез его тогда вместе с Масахиро в город Есино в префектуре Нара наблюдать за цветением сакуры. Сто тысяч деревьев покрывают уступы горы Есинояма на разных высотах, поэтому весной они цветут, чередуясь, и восхищенные почитатели этого цветения могут долго переходить от одной рощи к другой.

Слегка комичный в своей торжественности Хиротаро бродил среди сияющего моря падающих лепестков, а Масахиро, которому сакура наскучила в первую же минуту, заявил, что хочет посмотреть на могилу императора Го-Дайго. Хромая от рощи к роще, он незаметно забрел в город и оказался у монастыря Кимпусэн-дзи. Вряд ли он зашел бы туда по своей собственной воле или даже просто из праздного любопытства, однако именно в этот момент мимо него в храм пронесли извивающегося от боли человека, а оказавшиеся поблизости зеваки объяснили ему, что местные монахи-отшельники, следующие путем Сюгэндо, могут изгнать злых духов из тела любого страждущего.

Вернувшись домой в Нагасаки, Масахиро перерыл всю отцовскую библиотеку в поисках книг об учении Сюгэндо, и вскоре господину Ивая пришлось вызвать из монастыря Кимпусэн-дзи двух монахов-ямабуси. Масахиро уверил себя, что в его хромоте виновны коварные злые духи и что святые отшельники сумеют наконец избавить его от недуга.

Господин Ивая, который верил отнюдь не в духов, а в хороший урожай и высокие продажи своего табака, воспринял затею сына иронично, но отказать ему не сумел. Зато он настоял на своем присутствии во время обряда. Более того, он привел с собой Хиротаро.

Монахи-ямабуси первым делом потребовали маленькое зеркальце, затем исписали его защитными талисманами и прикрепили над входом в комнату, где должен был совершиться обряд. Господин Ивая тут же негромко отметил, что злые духи, очевидно, будут женского пола, раз им понадобилось зеркало.

Еще больше он развеселился, когда монахи приспустили свои одеяния и начали рисовать защитные талисманы друг на друге. Хиротаро было неловко перед отшельниками, но поскольку он был единственным зрителем помимо господина Ивая, то ему приходилось выслушивать его шутливые замечания, которые тот с абсолютно бесстрастным лицом шептал ему на ухо.

– Спорим, что им щекотно, – бормотал господин Ивая. – Просто они виду не подают. За те деньги, что они у меня потребовали, я бы тоже согласился, чтобы меня так разрисовали.

Масахиро, который лежал на циновках и терпеливо ждал, когда злые духи покинут наконец его тело, время от времени бросал в сторону Хиротаро и своего отца яростные взгляды, но господин Ивая не унимался. Он шепотом объяснил, что один из монахов собирается покинуть свое тело, чтобы войти в мир духов и как следует отмутузить тамошний сброд. Господин Ивая так и выразился: «отмутузить тамошний сброд». Хиротаро при этих словах едва не прыснул от смеха, но все-таки сумел удержаться. С одной стороны, его очень смешили замечания господина Ивая, но, с другой стороны, ему было искренне жаль своего друга. Масахиро на самом деле верил в могущество монахов-отшельников.

Когда один из них начал окружать другого разноцветными флажками, господин Ивая снова склонился к уху своего ученика.

– Флажки нужны, чтобы пустое тело не убежало без своего хозяина, – шепнул он. – В противном случае нам придется ловить его по всему дому.

Хиротаро скривился, чтобы скрыть непроизвольную улыбку, и в этот момент Масахиро посмотрел на него. Приняв гримасу своего друга за издевательство над собой, он погрозил ему кулаком, но господин Ивая продолжал шептать, и Хиротаро все трудней было сдерживаться.

– Знаешь, зачем ему нужен мешок? Я думаю, он собирается принести нам оттуда подарки. Как думаешь, можно ему заказать что-нибудь? Ты что хочешь? Я бы не отказался от маленького чертенка. Посадим его в магазине, пусть продает табак. Или твой отец будет против?

Хиротаро уже закрывал рот ладошкой, а монах, который собирался отправиться в мир духов, сердито косился на них, подвязывая к поясу огромный пустой мешок. Затем он взял в руки зонтик, раскрыл его и забрался на стол.

Очевидно, такого поворота событий не ожидал даже господин Ивая. Во всяком случае, он наконец замолчал и в настоящем уже удивлении смотрел на монаха с зонтиком.

Тот сделал несколько жестов кистями рук, сопровождая их странными и не связанными между собой словами, а затем вдруг прыгнул со стола. Приземлившись точно в центр очерченного флажками круга, он закрыл глаза и замер, как будто окаменел.

Господин Ивая с интересом разглядывал неподвижного монаха, ожидая, что будет дальше. Масахиро испуганно прислушивался к чему-то у себя внутри. Хиротаро затаил дыхание.