Власть ножа - Валерий Ефремов

Прокурор Шигарев

Иннокентий Трофимович сидел за рулем «ауди», стоявшей во дворе дома, где жила его дочь. Он не знал, что делать, как поступить в этот едва ли не самый драматический момент своей жизни и судьбы Веры. Прокурор теперь ясно осознавал, что теряет дочь. Всего за сутки она изменилась самым кардинальным образом. Об этом говорили не только её безумные речи, но и не менее безумные, хотя и сверкающие от счастья глаза. Теперь от Веры можно было ожидать столь же безумных поступков. Он, конечно, слышал о схожих ситуациях. Впрочем, не только работникам прокуратуры, но благодаря прессе и всей стране стало известно о нескольких случаях, когда сотрудницы разного рода «компетентных органов» намертво влюблялись в преступников, с которыми имели дело по долгу службы. Как правило, такие «лав стори» заканчивались побегом смазливых бандитов из-за тюремной решетки и водворению за неё представительниц закона, способствовавшим беглецам. Виктор Курганов, правда, на свободе. Но только пока. Вчера, после совещания о закрытии дела по поводу налета на «Промбанк», у Шигарева состоялся строго конфиденциальный разговор с Вадимом Юрченко. Поскольку тот имел всю подробнейшую информацию и был в курсе оперативных разработок подполковника Фролова по этому делу, Иннокентий Трофимович попросил своего подчиненного оценить вероятность задержания Бархана и Перышка, если бы офицеру ГУВД дали зеленый свет. Юрченко полагал, ссылаясь при этом на мнение муровцев из его следственной бригады, что взять первого из бандитов очень нелегко. Бархан крайне осторожен, и на него нет никаких стоящих материалов от осведомителей. Иная ситуация с Кургановым. Он, правда, не живет в своем Ростове, а, видимо, нелегально снимает квартиру в Москве или Подмосковье, но оперативники считают, что если парнем заняться всерьез, то выловить его будет не столь сложно. Тем более что вряд ли он скрывается вместе с Барханом — не в привычках последнего делить с кем-то крышу над головой, кроме как с Фаридой. Да и сошлись два бандита, судя по многим признакам, случайно и только для одного дела, если, конечно, они вообще в нем участвовали. Сыщики полагают, что Перышко наверняка крутится вокруг кого-либо из двух уголовников, недавно вышедших на свободу: или вора в законе Федоса или полусумасшедшего убийцы и религиозного сектанта Артемия, с которыми Курганов имел тесные контакты на зоне. Ведь близких родственников у парня нет, Перышко — сирота, и он просто вынужден опереться на своих блатных корешей. И как раз незадолго до совещания, добавил в заключение Юрченко, Фролов сообщил ему, что Артемий легализовался и открыл некое заведение религиозного типа. А один из информаторов подполковника, посетивший эту «церковь», опознал по фото, данному ему гувэдэшником, Виктора Курганова. Во всяком случае, похожий на Перышко парень мелькнул в молельном зале и исчез в служебном помещении. Получалось так, что поимка Курганова — дело техники. Подполковнику Фролову, чтобы взять его в оборот, нужен только формальный повод. Вчера эта информация серьезно встревожила Шигарева, но и только. Однако после сегодняшней беседы с Верой возможность скорого ареста её дружка приобретала для Иннокентия Трофимовича прямо-таки трагический характер. К тому же заместитель Генерального прокурора не только убедился в своей неспособности повлиять на дочь в её нынешнем состоянии, но и в том, что вообще не может вести с ней какой-либо разумный разговор. И дело было не только в Вере — в нем самом тоже. Он оказался не готов к такого рода испытаниям прежде всего психологически. Когда молодой Шигарев работал следователем, то колол самых отпетых бандитов с помощью хитроумных ловушек, железной логики, но главное — стопроцентного хладнокровия. Сейчас же собственной дочери Иннокентий Трофимович не смог задать самый элементарный вопрос: когда и при каких обстоятельствах она впервые повстречалась с Виктором Кургановым — поскольку выходил из себя после всего лишь нескольких её фраз. А ведь знакомство дочери с этим бандитом вряд ли произошло случайно. Скорее всего, смазливый убийца и налетчик соблазнил Веру намеренно и целенаправленно, узнав, что сама она — следователь, а её отец — заместитель Генерального прокурора. Видимо, этот парень и его подельники поставили себе целью иметь в органах прокуратуры своих людей. Ну, понятно — для чего. И Иннокентию Трофимовичу стало совсем худо. В его бардачке лежали таблетки феназепама и фляжка коньяку. Поколебавшись, он потянулся к спиртному. Прокурор никогда не употреблял за рулем, но уж так сложились обстоятельства… Глотнув коньяку, Шигарев позволил себе помечтать. А что если бы произошло следующее — этот Перышко вдруг исчез бы? Или умер? Застрелил бы его кто-нибудь, к примеру. Ведь в бандитской среде — это обычное дело. И тогда — всё, никаких проблем! Он вспомнил одно дело, которое вел лет пять назад, работая следователем. Его бригада раскручивала убийство богатого коммерсанта — по всем признакам, заказное. Поступили оперативные сведения, что руку к этому преступлению приложил некий Груша, который считался киллерским диспетчером. После того, как за ним установили наблюдение, появились косвенные улики, подтверждающие данную информацию. Но для предъявления обвинения их было явно недостаточно. Последующая многодневная слежка за Грушей больше не дала никаких результатов. Дело зашло в тупик, но самолюбивый, тогда ещё мечтавший о дальнейшей карьере следователь Шигарев принял решение задержать предполагаемого киллерского диспетчера. Его взяли дома и при обыске, чтобы было, что предъявить для начала, подбросили в квартиру Груши пистолет. Но этот сорокалетний мужик, уже отмотав три года на зоне, больше садиться ни в какую не хотел и ушел, что называется, в глухую несознанку. Колол его Шигарев, колол, и, казалось, — все понапрасну. Но в один момент Груша все же дрогнул, и Иннокентий Трофимович этот момент хорошо прочувствовал. Он предложил без протокола назвать имена заказчика и исполнителя, после чего диспетчера отпустят на свободу и сохранят конфиденциальность его информации. Груша на этот вариант пошел, но Шигарев его сразу не отпустил — сказал, что полученную информацию нужно ещё проверить. Тогдашний начальник Иннокентия Трофимовича, узнав имя заказчика, покрутил головой и заявил, что этого деятеля из-за чересчур влиятельных покровителей привлечь к какой-либо ответственности невозможно. А исполнителя высшие чины силовых ведомств, участвовавших в расследовании, решили попросту ликвидировать. Спецкоманда ФСБ убрала его без шума и пыли. Как — Шигарев точно не знал, но после этого с легким сердцем выполнил свое обещание и отпустил Грушу. Вот так бы стереть с лица земли, как того киллера, Виктора Курганова! Однако в ФСБ или МВД Иннокентий Трофимович с такой просьбой, конечно, не обратится. Но тогда, может быть, стоит попросить об этом… Грушу? Прокурор завел двигатель и, даже забыв позвонить на работу — предупредить, что задержится, помчался назад, на свою дачу в Раздоры. Здесь он сел за компьютер, вошел в спецсеть МВД.

Грушин Дмитрий Степанович, 1957 года рождения. Из криминала нового на него ничего не оказалось. Наоборот, выяснилось, что теперь он — обычный коммерсант: занимается мелкооптовой и розничной торговлей, содержит несколько палаток на различных рынках. Шигарев записал его адрес и телефон. Потом прокурор нашел файл на Виктора Курганова. Парню оказалось двадцать четыре года. Подтвердились все данные о его криминальном прошлом, озвученные Фроловым на вчерашнем совещании. Шигарев вывел на принтер фото Вити Перышко. Действительно, не дурен собой. Без какой-либо надежды, просто по привычке доводить все до конца, он вошел в сеть ГИБДД и обнаружил совершенно невероятную вещь: на имя Виктора Васильевича Курганова зарегистрирована шестая модель «жигулей» синего цвета, причем купленная на следующий день после ограбления банка! Да тот ли это Курганов? Тот! Все паспортные данные сходятся. Очевидно, парень и не думает скрываться, хотя и не живет по месту регистрации. То ли он не причастен к налету, то ли считает, что все следы заметены. Скорее, конечно, последнее. Ведь и Вера это, в сущности, подтвердила. Забавно, что ни Фролов, ни другие оперативники из следственной бригады Юрченко даже не удосужились проверить — зарегистрирована ли на подозреваемого какая-нибудь машина. Им, видимо, и в голову не могло прийти, что этот парень настолько нагл или попросту глуп. Впрочем, Кургановым, видимо, никто всерьез и не занимался — бригада отрабатывала основную версию: о гибели всех налетчиков. Но теперь прокурору стало окончательно ясно: взять Витю Перышко — плевое дело для оперов. Он решительно набрал сотовый телефон Груши. — Алло. Я слушаю, — раздался грубоватый и властный мужской голос.

Да, это он. Только пять лет назад в голосе Груши не было ни капли властности. В первые дни после посадки в СИЗО диспетчер держался, правда, достаточно твердо, но, в конце концов, сдал — характера все же не хватило. — Дмитрий Степаныч, если вы узнали меня, то не называйте по имени. Конечно, маловероятно, что телефон торговца бакалейными товарами кто-то прослушивает, но осторожность никогда не бывает излишней. — Я узнал вас. — Ответ прозвучал после некоторой паузы и совсем в другом, настороженном, тоне. — Надо бы встретиться, сугубо конфиденциально. — К вам подъехать? — Не стоит. Лучше состыковаться где-нибудь в не слишком шумном месте. — Я сейчас дома. У меня тачка сломалась. Вы не подъедите ко мне? — Давайте в вашем районе, но не у вас дома. — Адрес мой, видимо, знаете?