Тень Ирода - Чингиз Абдуллаев

Теперь уже не стоило терять времени. Он принял решение и, наклонившись к женщине, тихо сказал:

— Нужно ехать в Ленинград.

— Куда? — не расслышала она.

— В Санкт-Петербург, — он не любил этого слова. Оно казалось ему каким-то опереточным, нереальным, придуманным. Словно было вызовом и насмешкой миллионам людей, помнивших Ленинградскую блокаду и героический город.

— Вы хотите встретиться с родителями Димы? — поняла Светлова.

— Да. Иначе мы не найдем этот монастырь и не сможем узнать, где находится Виноградов. Но у нас серьезная проблема. Вы не сможете полететь со мной. Ваши данные наверняка есть во всех аэропортах. Вы меня понимаете?

— Да. И что вы мне предлагаете делать?

— Ждать меня, пока я не вернусь. И, по возможности, не выходить из дома. Продукты в холодильнике есть, хлеб я куплю. Я прилечу сразу, как только узнаю, где может находиться ваш коллега. А вы должны пообещать мне, что будете терпеливо ждать.

Она посмотрела на него. Что-то мелькнуло в ее взгляде.

— Вы хотите оставить меня одну?

— У вас есть с собой паспорт? — спросил он.

— Нет, конечно. Я оставила его дома.

— Тогда каким образом вы можете со мной лететь? А на поезде слишком долго. Нам нужно уже завтра знать, где находится старший лейтенант Виноградов. Иначе мы можем опоздать.

Она помолчала. Потом сказала:

— Я вас поняла. Хорошо. Я буду вас ждать.

— Тогда договорились. — Он закрыл глаза. И вспомнил, как Агаев приставил пистолет к своему сердцу.

Он даже понял, почему капитан это сделал: боялся перепугать детей. Ведь самый надежный способ застрелиться — это пуля в висок. А стрелять таким образом — это еще и немалый риск. Пуля может не попасть в сердце, а пройти навылет. Или просто тяжело ранить, но не убить. Дронго знал, что эта сцена теперь будет все время сниться ему и всегда он будет виноват в гибели капитана Агаева.

Приехав домой, он показал женщине, где что лежит. Телефона здесь не было, беспокоить ее никто не будет. Она слушала его молча, не задавая вопросов. Потом наконец сказала:

— В общем, я буду на положении почти заключенной. Я правильно вас поняла?

— Почти, — улыбнулся Дронго. — Только учтите, что вы будете вооруженной заключенной, с правом выхода отсюда в любое время, если я завтра не появлюсь в Москве. Я ведь не могу взять ваше оружие с собой в самолет.

Какая-то странная мысль промелькнула у него, в голове и сразу исчезла. «Потом успею продумать, — решил он. — У меня будет много времени». Выходя из квартиры, он обернулся, взглянув на нее. Она стояла, скрестив руки на груди.

— До свидания, — сказал он, прощаясь с женщиной.

— До свидания, — кивнула она. И он вышел, тихо закрыв за собой дверь.

Он вспомнил, что должен лететь в Санкт-Петербург из аэропорта Внуково. «Странная закономерность, — подумал Дронго. — Нужно успеть вернуться завтра, чтобы ничего не произошло». Через два часа, успешно пройдя досмотр, он занял свое место в самолете.

Сидя в самолете, он по-прежнему мучительно искал ответа на вопрос — каким образом противная сторона вот уже второй раз узнает о намеченной встрече?

Кто из людей, знавших о встрече на ВДНХ, мог выдать их? Кто мог сообщить о встрече? Перебирая все известные ему факты, он по-прежнему не находил вразумительного и логически выверенного ответа на этот вопрос.

Теперь из числа подозреваемых нужно было исключить погибшего Агаева. Оставались еще двое. Ков-рова и Виноградов. Кроме них, о предстоящей встрече знали только Дронго и Светлова. Но они все время были вместе, а в квартире, где осталась Инна Светлова, не было телефона. Так кто мог выдать место и время их встречи?

Ни о какой случайности уже не могло быть и речи. Было ясно, что они столкнулись с целенаправленной облавой, проводимой именно на них. Судя по количеству людей, метнувшихся к Агаеву, засада на этот раз была подготовлена с большим размахом, и если бы он подошел ближе, ему не удалось бы уйти ни при каких обстоятельствах. Получалось, что капитан Агаев еще и Спас ему жизнь.

Но откуда они могли знать о встрече? Агаев позвонил Ковровой рано утром. Наверняка он звонил не из монастыря. Для этого он был слишком хорошим профессионалом. Засечь его, таким образом, никто не мог. К тому же в таком случае нужно было исходить из того факта, что телефон Ковровой прослушивался. А это тоже было пока лишь из области предположений. Но если даже предположить невозможное и согласиться с этим, все равно о первой встрече они не должны были знать. А они точно знали время и место встречи в Никитском переулке. И так же точно знали время и место встречи на ВДНХ.

«Нужно будет самому все проверить по возвращению — подумал Дронго. — Позвонить Ковровой, сообщить, что документы найдены, и назначить встречу. Если и в этот раз будет ждать засада, значит, либо телефон Ковровой прослушивается, либо она сама тот самый предатель, из-за которого погиб Гамза Агаев. Ничего другого придумать просто невозможно».

Самолет пошел на посадку, и он пристегнул ремень. Северная столица встретила его сильным дождем. Он приехал в автобусе в город и еще два часа потратил на розыск адреса семьи Виноградовых. Наконец в адресном бюро ему сообщили адрес, который он сразу вспомнил. «Как я мог довериться компьютерной памяти, нужно было более внимательно читать личные дела всех офицеров», — в который раз с досадой думал Дронго, сидя в автобусе, направляющемся к дому родителей Димы Виноградова.

Он понимал, что никто не гарантирует ему приятную встречу и здесь. Они вполне могли вычислить и установить наблюдение за квартирой Виноградовых. И наверняка давно уже это сделали. Был уже вечер, и в такое время лучше не появляться рядом с их домом. Он сделал несколько контрольных кругов, обращая внимание на стоявшую напротив подъезда машину. Антенна на «Волге» и двое сидевших в ней мужчин не вызывали более никаких сомнений. За квартирой Виноградовых следили. Значит, завтра утром нужно найти возможность и переговорить с матерью или отцом Димы без посторонних свидетелей.

Дронго уехал в центр города. Нужно было где-то остановиться на ночь. Он сумел договориться с администратором гостиницы «Москва» и получить номер на одну ночь. И хотя в Санкт-Петербурге к этому времени появилось уже много очень дорогих и очень хороших отелей, он почему-то любил именно эту гостиницу, столь живописно расположенную у моста, напротив Александре-Невской лавры. Может, потому, что он часто приходил сюда и, обходя могилы известных людей, думал о бренности всего земного. Но в этот раз ему не удалось ничего увидеть.

Рано утром, уже в половине седьмого, он покинул гостиницу и поехал к школе, где преподавала мать Димы. Расчет был на то, что, стесненные в средствах и людях, органы ФСБ не будут слишком плотно следить за матерью старшего лейтенанта еще и в школе. Узнав телефон учительской, он дождался начала уроков и позвонил во время первой перемены, попросив позвать к телефону Виноградову.

Через три минуты он наконец услышал довольно молодой, хорошо поставленный голос, который обычно бывает у преподавателей с большим стажем:

— Да. Виноградова вас слушает. Он напряг память. Как же ее звали? Кажется, Людмила Аркадьевна.

— Людмила Аркадьевна, — начал он, — вы извините, что я вас беспокою. Это из газеты «Комсомольская правда». Мы пишем о необычных парах друзей, сослуживцев, знакомых, просто приятелей. Хотели написать и о вашем сыне.

— Он мне ничего не говорил, — удивилась женщина. — Вы знаете, где он работает?

— Конечно. Мы получили согласие его руководства. Он говорил, что у него есть знакомый монах. Мы хотим написать об этой необычной дружбе;

— Монах? — еще больше удивилась женщина. — Да нет у него никакого знакомого монаха. Тем более сейчас.

Дронго разочарованно покачал головой. Этого следовало ожидать. Он хотел уже извиниться и попрощаться когда женщина вдруг сказала:

— Подождите. Вы, наверное, имеете в виду Арсения? Ну какой же это монах. И тем более его знакомый, — она даже засмеялась.

— А кто это такой? — спросил Дронго.

— Его двоюродный брат. Сын моей сестры. Он никогда не был близким другом Димы, хотя в детстве они были дружны. Но потом Арсений решил посвятить себя богу. А вам действительно разрешили об этом писать?

— Конечно. Сейчас другие времена, Людмила Аркадьевна. Сейчас за это не наказывают. У нас даже президент ходит в храм и стоит со свечкой.

— Конечно. Но вы все-таки покажите свой материал заранее Диме. Пусть он сам решит, стоит ли это печатать. А то уже второй раз сегодня про Арсения спрашивают.

— Конечно. Обязательно. Мы возьмем у него разрешение, — заверил Дронго. И вдруг до него дошел смысл сказанной женщиной последней фразы.

— Что вы сказали? — спросил он, начиная сознавать весь ужас происходящего.