Что скрывает темнота... (СИ) - Ан Тая

— Приветствую, Алексиан, — отозвался он низким рычащим голосом, ответив на холодный взгляд правителя, — вашей сестре захотелось повидаться с братом, и я отпустил ее домой. Но здесь девушку едва не казнили по приказу вашего советника. И я едва успел это предотвратить.

Брат мельком взглянул на меня, взлохмаченную и помятую, стоящую неподалеку в обнимку с Кириэн, и задержался взглядом на лице моей подруги чуть дольше, чем следовало… После чего он отвел взгляд, отметив грузную фигуру советника, до сих пор пьяно качавшуюся на каменном уступе.

— Это правда, Тиали? — Строго поинтересовался он, разглядывая Гриана.

Я кивнула. Глаза Алексиана сузились, — Гриан! — Позвал он громко.

Тот вздрогнул, вяло развернулся и поспешил обратно. Оказавшись перед правителем, он скорбно искривил губы, уставившись в его глаза, как побитая собака. Мне отчего-то было крайне противно смотреть на все эти его жалкие метаморфозы. Но брат не выказал лишних эмоций.

— Что же такого совершила моя сестра, что вы позволили себе подобные действия?

Мы с Кири недоуменно переглянулись. Явно не такой формы вопроса мы ожидали. Советник замялся.

— Если лоррх правитель позволит, я бы предпочел отвечать на его вопросы при личной беседе в отсутствии посторонних слушателей. — Голос преступника прозвучал тихо и елейно. Он глядел на правителя так, будто пытался донести до него нечто крайне важное невербальным путем.

Подруга еле заметно покачала головой, изумляясь подобной наглости. Но для брата такое общение было обыденностью, поэтому он не показал особого удивления.

— Дриан! — Снова позвал он. И уже через две секунды возле него возник тысячник. — Проводи лоррха Гриана в комнату для допросов.

Каратель кивнул, и, подхватив дернувшегося советника под локоток, двинулся с ним в направлении главных ворот в Пещеры.

— Благодарю, лоррх Реорхард, за беспокойство.

Беспокойство?!

— И за оперативное вмешательство. — Добавил брат, осуждающе глядя на меня. — Боюсь, я перед вами теперь в большом долгу.

Реорхард лишь неопределенно хмыкнул, холодно разглядывая соседа.

— Не стоит благодарности, лоррх. Думаю, долг сам себя исчерпает в том случае, если виновный понесет достойное наказание.

— Непременно, — быстро согласился брат. Зная его, я видела, что тот еле сдерживается, чтобы не выдохнуть от облегчения. — Я сообщу вам о результатах допроса, и о своем последующем решении на этот счет.

— Разумеется, — отозвался Рео, и в его алых глазах промелькнула насмешка. Уж очень спешно тот откланивался. Видимо, и у его чувства выдержки был легко достигаемый предел.

— Могу ли я еще быть как-то полезен моим гостям?

Эрсиорх отрицательно покачал головой, насмешливо глядя в глаза уже мне. Я растерялась. Видимо, мои слова достигли цели, и сегодня, слава богам, никто не умрет. Никто, включая меня. И стоило бы радоваться, но…

— В таком случае вынужден попрощаться, — продолжил брат, быстро кивая сопернику. — Тиали, — позвал он следом, — за мной, нам нужно поговорить!

И я бы обрадовалась, кабы бы не его неприязненный тон. Я глянула на подругу, но та не отрывала сурового взора от Алексиана, непроизвольно крепче сжав объятия.

— Кири, — прошептала я. — Это мой брат. Я должна идти.

Та лишь молча сжала и без того тонкие губы в еще более узкую полоску, не отрывая ледяного взгляда от нетерпеливо напряженного правителя Тсарниан.

— Я боюсь, что не могу вам оставить лоррие Тиали, — внезапно прервал затянувшееся молчание правитель эрсиорхов. В ответ на вопросительно-недоуменный взгляд моего брата, он объяснил: — Вероятно, вы запамятовали о нашем недавнем договоре. Я — нет.

Мой взгляд заметался между ними двумя. Брат как-то сразу сник.

— Да, разумеется, — согласился он без малейших колебаний, и, развернувшись, твердо зашагал к воротам. — Прощай, Ти, — кинул он мимоходом.

Вот так вот просто, прощай и все… В глазах противно защипало.

— Постой, Алекс, — не сдержалась я, вырываясь их крепких рук подруги, и бросаясь вслед брату. Он шагал быстро, и отошел значительно, пока я наконец его догнала, ухватив за плащ. — Алекс, — глядя на его отрешенный профиль, я почувствовала, как слезы обожгли лицо. Он не смотрел на меня.

— Я сказал прощай, — проговорил он с нажимом, намереваясь продолжить путь.

— За что ты так со мной? — Мой голос мгновенно охрип от слез. — Чем я это заслужила?

Что-то в его лице неуловимо дрогнуло, когда он обернулся, с холодной жалостью взглянув в мое лицо.

— Прости, сестренка, я не могу поступить иначе. Весь Тсарниан мне дороже, чем одна ты.

Внутри что-то резко оборвалось от его жестоких слов. Стало нечем дышать. Холодная, злая боль заворочалась где-то в груди, я попыталась выцарапать ее оттуда, но не смогла. Рука обожглась о ледяные рубины нарядного платья. И в этот миг я пожалела, что не шагнула с того обрыва. Рыдания подступили к горлу, и я ослепла от слез и внезапного горя. Брат молча высвободил свой рукав, зашагав дальше. А мои ноги просто подкосились, уронив меня на снег. Я зарыдала. Равнодушная толпа безмолвно взирала на жалкую сцену этого бесплатного спектакля. Свои зрелища они сегодня получили сполна. Мои глаза провожали удаляющуюся спину брата, единственного родного человека, которому я была совершенно не нужна. До этого я всегда была одна, но осознание того, что в мире присутствует частичка моей родной крови так или иначе поддерживала меня на плаву. А теперь…

Но вот толпа зашумела в отдалении. Раздались изумленные выкрики и странные вопли, и я увидела, как брат медленно обернулся. И мои горькие рыдания застряли где-то в горле. Неужели он передумал? Но Алекс смотрел через меня в сторону утеса, и глаза его недоверчиво сузились, но затем изумленно округлились, и тогда он просто застыл на месте, не дойдя до меня с десяток шагов.

Я обернулась. В поле зрения попала темная мужская фигура. Кто-то поспешно шел через людской коридор по направлению мне, и это не был правитель эрсиорхов. Высокий мужчина уверенно ступал вперед, и, остановившись рядом, наклонился, чтобы бережно поднять меня с холодной земли.

— Вы совсем продрогли, дитя мое, — с мягким теплом прозвучал знакомый голос, и меня всю окутало облаком ароматов сладкой выпечки и свежей мяты. Едва остановившиеся было слезы, хлынули вновь, и он осторожно стер горячие слезинки своей большой теплой ладонью. Я часто заморгала, избавляясь от влажной пелены перед глазами. Я все еще не верила.

— Отец? — Потрясенно выдохнул Алекс, делая неуверенный шаг вперед.

Я же смотрела наверх, в лицо, которое узнала с самой первой встречи, но поняла это лишь недавно. Мой отец нежно обнимал меня за плечи, поддерживал и улыбался. В уголках его теплых глаз собрались добрые морщинки, и я видела, что тоска, так давно копившаяся в них, постепенно и бесповоротно тает.

— Отец? — Сипло прошептал брат снова, но Кристиан Хоррсге удостоил его лишь беглым взглядом.

— Ты разочаровал меня, Алексиан, — бросил он холодно, равнодушно отворачиваясь.

Я видела, как тот застыл, будто на него вылили ушат ледяной воды, и безмолвно глядит нам вслед, приоткрыв рот в изумлении.

— Но почему? — Сдавленно прохрипел он. И это явно не был вопрос насчет последних слов. Брат хотел знать, отчего изгнанник, которого считали погибшим много лет назад, вдруг вернулся.

— Потому что она для меня важнее всего Тсарниан. — Ответил отец просто, беря меня за руку.

И мы пошли сквозь толпу вдвоем. Мои плечи невольно расправились, и робкий проблеск улыбки озарил заплаканное лицо. Отец вел меня вперед, прочь с земли, где нас не любили, и где мы никому и никогда не были нужны. Я чувствовала, как в эту секунду обретала что-то космически важное, что-то свое, отчего моя спина гордо выпрямилась, а заледеневшее было сердце вмиг оттаяло, отогревшись. Я почувствовала себя нужной, любимой и живой. Мечта сбывалась.

Я не видела ничего, ктоме его лица, и не чувствовала промозглой стужи холодного ветра, задувающего под плащ. В моей душе распускался цветок. Крошечный, засохший и жалкий минуту назад, он превращался в пышный благоухающе яркий и восхитительный бутон. Время словно замедлилось, пока мы с отцом шагали в окружении застывших бриллиантово переливающихся снежинок, рука об руку мимо изумленных лиц и потрясенно округлившихся глаз, мимо всех этих лишних и недобрых к нам людей. И мне хотелось засмеяться от счастья, но отчего-то вновь текли слезы. Соленые слезы радости.