Питер - Шимун Врочек

Ладно, имеет право.

У всех свои скелеты в инструментальных шкафах.

Уже на путях Иван вспомнил, что забыл сумку. Вернулся. Старик стоял посредине комнаты и раскачивался, словно в наркотическом трансе. Белые волосы его светились в темноте.

— Всё-таки любят, сволочи, — бормотал старик. Вытирал слезящиеся невидящие глаза грязным рукавом и снова раскачивался. — Любят.

Иван неслышно поднял сумку и отступил к выходу. Сердце колотилось.

Что здесь вообще происходит?

— Белый тигр не может выжить в дикой природе, — сказал старик. — Это к твоему вопросу, зачем я его выпустил из клетки. Этим он похож на нас, людей. В природе альбинос слишком выделяется, он умрет с голоду или станет жертвой других тигров — нормальной, естественной окраски. Так же и мы, люди. Мы — альбиносы среди окружающей нас дикой природы. Представь, что тебя привезли и выпустили там, где для тебя всё чужое. И ты — чужой. А теперь, когда снаружи всё изменилось, мы, люди, что-то вроде тигра на Марсе. Слышал про другие планеты? Теперь даже метро для тигра — хоть что-то родное.

Иван помолчал. Вот как, значит, получается.

— И никаких вариантов? — спросил он наконец.

— У людей или у тигра?

— У тигра. В городе?

Старик пожал плечами.

— Есть один.

— И какой?

— Ну, он может стать людоедом.

Семьдесят девять. Восемьдесят. Иван закончил отжиматься и поднялся с пола, мокрый насквозь. Руки подрагивали от усталости. Похоже, регулярные упражнения возвращают ему диггерскую форму. Сейчас черед разминки с мячом. Внимание, координация, чувство партнера…

Иван помедлил. Нет больше моей команды. Нет больше диггера Вана. Всё приходится начинать сначала.

Стоит ли?

Он достал мячики, взвесил их в руке. Теннисных, жаль, нет. Ничего, сойдут и простые тряпичные, с утяжелителями. Время философских бесед наступило. Ха. Иван улыбнулся. Со стариком было хорошо тренироваться. Они болтали о том, о сем, продолжая перекидываться мячиками. Слепой ловил легко, а ошибался редко, гораздо реже Ивана. Словно в башке у него лазерная система наведения — вместо потерянных глаз. Интересно, как это случилось? Старик на вопросы об этом отмалчивался. Иван покачал головой. Жуткая, наверное, была история…

Вообще, своеобразное ощущение — работать с партнером, который тебя не видит.

И ещё философия.

В прошлый раз старик сказал, что метро — это ад. Сегодня он заключил, что метро — это рай, откуда людям рано или поздно быть изгнанными.

— Так метро — это всё-таки ад или рай? — уточнил Иван, бросил мячик. Старик легко поймал тряпичный комок, повёл головой.

— А что такое, по-твоему, Рай?

Бросок.

— Место, где живут ангелы, — сказал Иван, в свою очередь ловя мячик.

Старик наклонил голову. Белые глаза, казалось, смотрели в глубину, в самую душу Ивана. Мячик летел. В последний момент морщинистая рука поднялась и поймала его перед самым лицом слепого.

— Вот ты и ответил, — старик бросил мячик Ивану. — Если встретишь ангелов, передавай им привет.

Иван в прыжке перехватил бросок, легко приземлился. Ребра почти не болели.

— Обязательно.

— Трепло! — сказал старик добродушно. — Хочешь послушать, как всё было на самом деле? Уж я-то знаю.

— Да ну? — Иван усмехнулся. Лови! — Ну, почему бы и нет…

Старик пошевелил губами.

— Где-то по метро ходит старый Бог, — начал он негромко. — У него длинная белая борода, морщинистое доброе лицо и голубые глаза. Совершенно развратные, конечно.

Иван поперхнулся. Ничего себе описание!

— И такую вот фигню я могу нести километрами, — сообщил старый хрен. — На самом деле всё было далеко не так пафосно. Жил когда-то, задолго до Катастрофы Изначальный Монтер… И решил он в один прекрасный день (опять легенда, на самом деле, конечно, день был довольно паршивый) построить метро… Позвал своих монтеров и приказал: во вам план, стройте, сволочи, так-то и так-то. А я проверю.

Монтеры постонали, но делать нечего — построили. И посмотрел Изначальный Монтер на метро и сказал, что это… фигово, но могло быть и хуже.

И сказал Изначальный Монтер: да будет в метро Свет.

И провели монтеры электричество…

А потом, — старик сделал многозначительную паузу. — Потом появился Изначальный Диггер…

Нашёл, чем меня грузить. Знаем мы этих изначальных…

Иван фыркнул.

Сказочки для диггеров младшего возраста. Косолапый мне такие рассказывал. Да я сам такие рассказывал, когда воспитывал молодняк.

Дверь в комнату старика была приоткрыта. Иван заглянул в щель. Старик ходил из угла в угол, опираясь на свой чудовищный костыль. Тук, тук, тук, тук. Неутомимый и огромный. Седая грива развевается. Борода в колтунах.

Старик вдруг развернулся к стене, покачался с ноги на ногу. Словно перед ним кто-то стоит. Иван прищурился. Да ничего там нет. Тень от инструментального шкафа.

— Что вы всё сюда лезете? Что вам тут — Ноев ковчег?!

В следующее мгновение Иван зажмурился, помотал головой. Снова посмотрел.

Да ну, фигня. Не может быть.

Обычная тень. Неподвижная, как и положено тени от неподвижного предмета.

Но Иван вдруг отчётливо вспомнил, как эта тень шевельнулась в ответ на реплику старика.

Глюки?

Могла ведь фиолетовая пыль остаться на его одежде? Почему нет?

Вот и привиделось. А что старик со стеной разговаривает — ну, у всех свои недостатки, верно?

Иван покачал головой.

— Что вы от меня хотите? — спросил старик. — Ну, говорите?!

Иди, диггер, и хорошенько выспись.

Телефон звонил, не переставая.

Иван ещё во сне услышал этот звук, монотонно-режущий, раздражающий своей бессмысленностью. Тррр, тррр, тррррр.

Звук резал нервы. Иван застонал сквозь зубы, уткнулся в подушку, перевернулся на бок, накрыл подушкой голову… Не помогло. Звук с лёгкостью проникал сквозь слои ткани, втекал, врезался в уши, словно диггер проникал в ВШ, лихо орудуя ломиком и чьей-то матерью. Трррр.

ТРРРР.

Когда ТРР стало огромным, как станция Невский проспект, Иван не выдержал. Скатился с матраса, открыл глаза. Что это? И резко, словно с разгону, пришел в себя. Вернулся из снов в материальную оболочку — и чуть-чуть не поместился. Болело сердце. Иван не понимал в медицине (а кто в ней сейчас понимает? Разве что военмедики с Площади Ленина — говорят, у них там сохранилось всё с довоенных времен), но это он понимал. Сердце часто, неравномерно билось, во рту пересохло, на языке был кислый привкус. С годами каждый недосып давал подобное. И слабость. Плевать.

ТРРР-трррр-ТРРР.

Иван зажмурился, помотал головой. Звук шёл из соседнего помещения. Телефон? Откуда здесь телефон? Иван встал, пошатываясь, добрел до двери. Линейные размеры проёма менялись на глазах — такого жуткого пробуждения Иван давно не помнил. Колбасит просто.

Трррр! Возьми, наконец, трубку.

Откуда у старика работающий телефон? С кем ему говорить? Со станции провели кабель?

Иван шагнул в проём. Оперся о косяк для лучшей опоры, старательно зажмурил глаза, открыл — всё равно фигово. В глазах был туман.

Ещё попытка. Наконец, Иван увидел. В комнате, что вчера показывал ему старик, на канцелярском столе, звонил серый телефон. Не может… Иван шагнул вперёд, непослушными, деревянными пальцами схватил трубку, поднес к уху.

Телефон замолчал. Иван смотрел на серый гладкий корпус с чёрными кнопками и думал, что это галлюцинация. Точно, глюки. Вот и показалось…

— Алло, — сказал Иван.

Долгая пауза.

Щелчок.

— Кто у аппарата? — наконец спросили оттуда резким повелительным голосом.

— Горелов, — сказал Иван. Надо же привыкать.

— Слушай приказ, Горелов. Вторая линия переводится в режим автономности. ГУС «Дачник» в режим военного времени. Общая готовность пятьдесят минут. Вы поняли? Общая готовность пятьдесят минут. Основные убежища приготовить к приёму людей. Получено подтверждение сверху. Повторяю, получено подтверждение…

Иван слушал. Холод заполз от пластмассовой прохладной, гладкой, неприятной на ощупь, трубки в ухо, затем в середину головы, затем начал спускаться по пищеводу в желудок. Скопился там, как пролитая ртуть, тяжёлым бликующим пятном.

— …о запуске. Подтвердите приём информации. Горелов, заснул?!

— Подтверждаю, — сказал Иван.

— Горелов, слушай, — голос вдруг утратил железобетонную твердость, помертвел, обмяк, словно из него вытащили опорную арматуру. — Всё кончено. Забудь о тридцатой бис, спасай людей. А я… я, пожалуй, выпью и выстрелю себе в висок. Горелов, спаси людей, я тебя прошу. Это бессмысленно… будь в этом хоть какой-нибудь смысл, я бы попытался сам, но смысла нет, — голос начал смеяться. Ивану послышалось за спиной говорившего чьё-то дыхание. — Они идут. Знаешь, я надеялся, что этот день никогда не наступит. Я надеялся хотя бы не дожить до него. Умереть… да хотя бы от рака. Почему нет? Рак хороший выбор. По крайней мере, у меня осталась бы надежда. А сейчас я смотрю в будущее и там чернота. Знаешь, как у атеистов. Ничего. Нофинг. И я не могу смотреть в глаза людям. Всё. Ты передал приказ?