Добро пожаловать в Некрополь - Сергей Бортников

— Зато она лучше держится на бездорожье, — вступился за мой автомобиль Тимур. — Полесские тропы, как известно, не для иномарок…

— К тому же отечественные тачки не столь приметны, — поддержал его Яша. — Это важно, так как рядом проходит граница. Стукачков там просто немерено!

— Лады… Едем «Калиной»… Какая у нее вместительность бензобака?

— Пятьдесят литров…

— Держи, — Кливанский лихо отделил небольшую часть от толстого «пресса» мелких купюр и протянул мне. — Заправишься по завязку, купишь канистру моторного масла, на сдачу наберешь «хавчика»… Только без «выпендрёжа»… Самое необходимое: тушёнка, сало, копчёная колбаса…

— Понял…

— Отъезд в семь часов утра. Юрий Романович заночует в академии, остальные доберутся сюда своим ходом. Вопросы есть?

— Нет, — в один голос заверили присутствующие.

— С организационными вопросами покончено, — подвел черту наш авторитетный предводитель. — Перейдем к научно-методическим. Доложит Сергей Иванович Бортнев…

Я взял мел и, как школьник, послушно пошел к доске. Нарисовал в ее центре круг и большими буквами написал над ним: «Луцк». Потом провел линию на северо-запад, где жирной точкой обозначил населенный пункт Шацк. Зачеркнул штрихами несколько озер и ткнул пальцем в самое большое из них:

— Это Свитязь. Конечный пункт нашего путешествия. На его северном берегу, в пограничной зоне, находится село, в котором проживал один наш знакомый…

— …Подаривший мне вот эту штуковину, — Кливанский выдвинул со стола верхний ящичек и извлек из него золотую богиню.

Глаза Тимура заблестели.

— В другие дни статуэтка хранится в более надежном месте, — предостерег Володя, заметивший его реакцию.

Горбенко рассмеялся. Его поддержали остальные участники экспедиции. За общим шумом никто из них не расслышал последний вопрос вожака, адресованный лично мне:

— Синкевича так и не нашли?

— К сожалению, нет, — вполголоса ответил я.

Отдавать приоритет индусам в воспевании красоты родного края было бы не очень патриотично. О происхождении Свитязя сложено немало легенд «собственного производства». Самую известную из них еще в начале двадцатого века распространил прославленный природовед Павел Аполлонович Тутковский… Мол, однажды мимо детей, пасших скотину, проходил пожилой человек. И стали на него собаки лаять. Старшие ребята хотели отогнать псов, а меньшие, наоборот, натравливали их на старика. Тогда Бог (а это был именно он) подвел их к огромному камню, лежавшему в поле, и предложил: «А ну, попробуйте — поднимите!» Как ни старались юные пастухи, у них ничего не вышло. А Господь легонько поддел камень палкой, и из-под него забил родник. В одно мгновение на месте поля образовалось озеро, в котором младшие быстро утонули, а старшие (парень и девушка) не только остались живы, но и смогли передвигаться «по воде, яко по суху». Правда, с одним условием — не оглядываться назад. Вот идут они, идут, а озеру ни конца ни края нет. Не выдержали — повернули головы. И тогда посреди Свитязя вырос остров. А они превратились в растущие на нем липу и явор… Деревья еще долго кровоточили, когда кто-то рубил их ветви…

Вот такая грустная история…

Рядом с нашим нынешним лагерем расположена перекошенная хата с забитыми жестью окнами. Когда-то здесь был хутор, на котором хозяйничали потомки богатого землевладельца. Но несколько лет назад они неожиданно выехали на ПМЖ в Канаду. Теперь их усадьба — единственный ориентир, оставленный для нас любомльским узником.

Но как статуэтка попала в его руки? Лучше предоставить слово его сокамернику — Владимиру Григорьевичу Кливанскому:

…В сизо я провел больше года по обвинению во всех смертных грехах. А суд доказал только хранение боеприпасов… Их принес мой родственник, квартировавший в нашей обители, всю вину он брал на себя, однако судьи даже не стали его слушать… Почему?

Как ты, должно быть, помнишь, в то время силовые структуры Волыни возглавили новые, амбициозные руководители. Им, как воздух, был нужен громкий, резонансный процесс. А чье имя гремело тогда по всей Украине? Правильно — мое! Ведь все более-менее талантливые боксеры, составившие в Луцке костяки так называемых организованных преступных группировок, воспитывались под моим началом. Вот так я и стал главным авторитетом…

В камере познакомился с простым полесским пареньком, которого все звали Бананом. Свое «погоняло» он унаследовал от полоумного дядюшки… По вечерам Пашка часто заводил беседы про житье-бытье, раз за разом непринужденно задевая и мою коронную тему — поиски сокровищ… Если честно, я считал его агентом оперчасти, имеющим задание вытянуть меня на откровенность, и не отвечал на провокации. Но, когда прозвучала команда: «Кливанский, на выход с вещами!» — он обнял меня и протарахтел в ухо: «Знаю, ты мне не доверяешь, однако клад реально существует. Доказательство найдешь в моем погребе, под картошкой…»

Я снова не поверил. Но однажды, отдыхая на Свитязской турбазе, задремал после сытного обеда и увидел удивительный сон. Будто бы стоит надо мною Банан и плачет: мол, обобрал ты меня, братец, клад забрал и не рассчитался…

Какая-то сверхъестественная сила сбросила меня с кровати. Помчался в Любомль. Нашел родителей Банана, представился, сказал, что сидел вместе с их отпрыском. «Знаю, — ответила хозяйка. — Паша еще в прошлом году написал письмо, в котором предупредил о вашем визите…» Я в погреб. Перевернул картошку — ничего. Начал прокалывать вилами почву и вскоре наткнулся на что-то твердое, как оказалось — золотую статуэтку. И стало мне так стыдно… Так стыдно… Имел при себе сто долларов — отдал старухе. Перечислил круглую сумму на счет колонии. Ежемесячно возил «дачки» — чай, сигареты. Даже договорился насчет свидания. Но Банан вдруг стал выкидывать фортели и месяцами не вылезал из карцера. Конечно, о свидании пршлось забыть… Дальше — больше… Менты раскопали еще один эпизод его преступной биографии и повезли Пашку на воспроизведение — есть такой термин у юристов. А он решил воспользоваться случаем и «стать на лыжи». Конвоиры проявили бдительность и застрелили беднягу…

Я, конечно, попытался установить, что послужило толчком для такого поведения. Встретился с кентами Банана по лагерю, основательно «перетер» с некоторыми сотрудниками колонии. По их единодушному мнению, парня замордовала кумчасть за то, что не соглашался стать стукачом. Это было похоже на правду. И я начал забывать о золотом следе. Как вдруг один из осужденных — Матрос — вспомнил, что к Павлу часто наведывались опера из Луцка, но тот упрямо держал язык за зубами. Как ты считаешь, случайно, не клад они искали?