Significant Digits - Значащие цифры - Alexander D
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поэтому он подверг Гарри суровому испытанию. Уроки, наставления, армии и смерть. Волдеморт раскалял Гарри, пока тот не засветился красным от гнева и боли, а затем придавал ему новую форму точными и холодными ударами молота. Для Волдеморта этика была металлическим шлаком. Он хотел выкалить её.
Путешествие в Азкабан не только освободило Беллатрису, но и проверяло Гарри. На самом деле освобождение кого-нибудь из Азкабана не требовало патронуса Гарри или абсурдных рисков, которым они тогда подверглись – это просто было удобным поводом для Волдеморта, чтоб поместить мальчика между молотом и наковальней.
Если вы на самом деле хотите освободить кого-то из Азкабана, как-никак, вы не станете рисковать собой. Вы просто используете Круциатус на каком-нибудь авроре у него дома, чтобы узнать, кого из стражников Азкабана можно подкупить, затем стираете ему память, берете в заложники членов семьи продажного аврора и требуете, чтобы он подменил одного из узников на Куклу Мертвеца. Волдеморт, скорее всего, делал это в течение многих лет.
Но Гарри не прошёл испытание. Он дорожил жизнью аврора – не только осознанно, но и на каком-то инстинктивном уровне, так, что патронус заслонил того от Смертельного Проклятья. И Волдеморт убил Гермиону, чтобы вытолкнуть мальчика за его границы.
Волдеморт тайно пронёс чудовище, отключил все устройства и механизмы, и подстроил всё таким образом, что Гарри не смог спасти Гермиону, но был достаточно близок к этому, чтоб он мог чувствовать себя виноватым. Действительно, были все причины полагать, что Гарри было суждено проиграть эту битву, и что «Профессор Квиррелл» прибыл бы в пламени проклятого огня как раз во время, чтоб спасти мальчика, и лишь немного позже необходимого, чтобы спасти лучшего друга мальчика.
Гарри снова повернулся к Волдеморту и выпалил вопрос:
– Профессор, теперь, когда все ваши планы раскрыты мне, скажите, когда именно вы решили, что я больше не стою того? В июне того года, когда вы внезапно стали так ужасно больны? Или это случилось, когда вам пришлось остановить кентавра, который пытался меня убить – это тогда я стал слишком большим риском?
Мальчик-Который-Выжил, который разрывал вероятности на куски, чтобы вытащить своего друга из когтей смерти, который сейчас был Тауэром, возвышающимся словно колосс над этим маленьким миром, пристально смотрел на поблескивающую чёрную шкатулку, и в его глазах горел огонь предательства, казалось, не тронутый временем.
– Или как я подозреваю, это случилось на следующий день после того, как вы убили Гермиону, во время нашего разговора вы поняли, что я не выучил урок, который вы хотели мне преподать? Когда вы осознали, что человеческая жизнь всё ещё имеет положительный коэффициент в моей функции полезности?
«Если бы вас убил тот тролль, у Гермионы Грейнджер не возникло бы и мысли искать способ воскресить вас! Этой мысли бы не возникло ни у Драко Малфоя, ни у Невилла Лонгботтома, ни у МакГонагалл, ни у любого другого вашего близкого друга! Никто в мире не стал бы заботиться о вас так же, как вы заботитесь о ней! Так почему?! Зачем вам это, мистер Поттер? – в голосе профессора было странное, дикое отчаяние. – Зачем вам быть единственным человеком в мире, зашедшим так далеко в своём притворстве, если никто не сделает того же для вас?»
Некоторое время стояло молчание. После долгой тишины Волдеморт снова заговорил:
– Ты прав, – последовала пауза, и затем он повторил это… словно удивляясь своим словам. – Ты… прав.
Гарри моргнул.
– Я дорожу этим миром, и я действительно боялся тебя… боялся своё создание. Я не буду притворяться, что ценю человеческую жизнь как таковую, ведь у большей части этих идиотов, от которых меня тошнит, нет цели в их ничтожном существовании. И я не буду притворяться, что мне есть дело до мисс Грейнджер, которая питает такую же бессмысленную привязанность к этим глупцам, как и ты, несмотря на все мои усилия. Словно человеческая жизнь сама по себе – это безусловное добро… Словно мы дети в какой-то сказке моралиста! – каким-то образом, даже не имея физического тела, он словно презрительно плюнул при этих словах. – Но я не буду просить прощения за то, что пытался в целом сохранить этот мир, даже если кажется, будто я предоставлен твоей милости, мальчик. Вспомни Обет, который я заставил тебя принести – это не был Обет служить мне или моим интересам, хотя в моей власти было заставить тебя.
– Это так вы раскаиваетесь в содеянном и ждёте искупления? Ждёте, что я освобожу вас, если вы принесете придуманный мной Обет? – спросил Гарри. Он искренне был сбит с толку и не верил своим ушам.
– Нет, Поттер, – пренебрежительно сказал Волдеморт. По поверхности шкатулки пробежали красные искры узора и тут же исчезли. – Ты запер меня в аду, снова, оставил меня в сознании, и я надеюсь, ты понимаешь последствия своих действий.
– Это правда, Профессор. Вы опасны… для меня и для всего мира. Я не смог бы освободить вас, даже если бы захотел. Но я не хочу, – Гарри встал со своего места и пошёл прочь. Это не было тем умным разговором, что он искал, но он определённо смог отвлечься. Однако, ему надо было настраивать компьютер. – Я вернусь через несколько дней.
– Поттер! – крик был резким и преисполненным бессильной ярости.
– Да, Профессор?
Тишина.
– Профессор, я понимаю, что для вас это пытка. Я работаю над тем, чтоб у вас было какое-то развлечение… кое-что, что можно будет слушать и обдумывать. Я не хочу, чтоб кто-то страдал… даже вы.
Опять тишина.
В конце концов, Гарри поднялся по лестнице и ушёл.
≡≡≡Ω≡≡≡
Толпы наёмных войск –
их кости
выбелил дождь –
вытоптали Ирландию,
выбили волчий род.
Вскоре горластая свора
выгнала последнего волка
под пули хозяина-квакера
на вересковой равнине
Килдэра. Кровь волкодава
хранится в жилах дворняжек.
Леса становятся бочками.
Нынешней ночью дождик
каплет на мёртвые сучья,
орошает мох и лишайник,
серебрит обнаженья гранита,
а в логовах и старых берлогах
вскипает густеющей жижей.
По заросшим звериным
