Свадьба на Рождество - Лори Браун

– Уже поздно. Я уверена, он дожидается утра.

– В городе так много опасностей. Грабители, карманники! Работорговцы, вербовщики… бедный мистер Келсо!

Мэтти улыбнулась. Конечно, никакие работорговцы ему не страшны.

– Ведь ты сама говорила, что мистер Келсо родился и вырос в Лондоне.

Во время путешествия Эдит и Келсо подружились. Мэтти узнавала от горничной, так сказать, из вторых рук, много интересного о слуге и его хозяине. Если бы еще горничная побольше слушала и поменьше болтала сама! С другой стороны, вследствие своей говорливости Эдит мало знала о самой Мэтти, ее прошлом.

– Но город такой огромный!

– Уверена, он знает здесь все ходы и выходы. У меня сложилось впечатление, что уж кто-кто, но Келсо умеет о себе позаботиться!

Повздыхав, Эдит была вынуждена согласиться с хозяйкой. Мэтти сказала:

– Думаю, вы можете закончить сборы завтра. У вас еще будет куча времени. Даже если утром корабль войдет в порт, мы все равно высадимся не ранее полудня.

– Вам тоже не мешает поспать. Завтра будет долгий день.

– Я просто почитаю и допью чай с мятой.

– Очень хорошо. А я, кажется, не смогу сомкнуть глаз!

Эдит ушла. Мэтти попыталась сосредоточиться на книгах, которые дал ей Престон. «Пэры Англии» Берка. Слишком сухо и скучно! Кого интересует, что шестого баронета Пипинширского звали Уилберфорс Тэмптон? Мэтти отложила книгу в сторону и взяла том «Дебретта». То же самое. Книга полетела в угол стола.

Нервы. Ей никогда не удавалось заснуть в ночь перед новой мошеннической комбинацией. Планы, подготовка – все пойдет насмарку, если она плохо сыграет в первые несколько минут. Что ей сейчас нужно, так это физическая активность. Будь она дома, в Америке, она бы прокатилась верхом. Или нарубила бы дров, или вымыла весь дом. Она огляделась. В каюте царил полный порядок, только на полу пара клочков соломы.

Может, прогуляться по палубе? Нет, слишком холодно. После тропиков декабрь в Англии казался ей нестерпимо холодным.

Не нужно мыть пол или выбивать ковры. Смешно или глупо, но ей бы хотелось сейчас увидеть корыто и гору грязного белья. Только бы дать выход кипучей энергии, которая бродит в крови.

Если нет другой возможности, придется все же выйти на прогулку. Только укутаться потеплее.

Престон стоял у двери в каюту Матильды, готовый постучать. Он застыл в нерешительности. Не откажется ли она от встречи с дедом, если он сейчас откроет ей правду? Нельзя рисковать – слишком далеко зашло дело.

В то же время Престону почему-то казалось, что именно он должен раскрыть ей глаза. Он должен признаться, что лгал! И что она сделает, интересно? Дарует ему прощение? Отпустит грехи? Престон покачал головой и опустил руку.

Вероятнее всего, она его застрелит. И винить ее за это никак нельзя.

Разве это не трусость – оттягивать неизбежное? Может быть… нет. Как только его поручение будет выполнено, он понесет заслуженную кару, какой бы она ни была. Черт, он будет только рад! Может быть, это поможет ему выбросить из головы мысли о Мэтти.

Престон вернулся к себе. Какое бы наказание она ни придумала, все лучше, чем то, что виделось ему в мечтах.

Мэтти стояла на опустевшей палубе. Ничто не напоминало о волшебном вечере, который они когда-то провели вместе. Там, где сидели музыканты, навалена гора канатов. Палуба на дюйм занесена снегом. Балкончик пуст, занавеси плотно задернуты. Даже луна куда-то запропала, бросила ее! Остались лишь звезды. Они казались холодными и далекими.

Завтра ее мир изменится. Она сойдет с корабля и скорее всего больше никогда его не увидит. Даже если ей доведется возвращаться на нем в Америку, Престона здесь не будет. Еще несколько дней, и он исчезнет из ее жизни. Навсегда.

Она, конечно, переживет. Мало ли было в ее жизни разлук и прощаний! Переживет и на этот раз, тем более что у нее останутся воспоминания. Она ничего не забудет. Жаль, что вспоминать почти нечего! Было бы о чем подумать бессонной ночью. Когда ей станет грустно, она вспоминала бы улыбки. А когда будет одиноко – поцелуи. Как жаль, что они с Престоном так и не дошли до главного. Воспоминание о ночи любви согревало бы ее долгие холодные зимы…

А может, еще не поздно?

Если она постучит в его дверь, неужели он ее оттолкнет?

Она не знала. Это могло бы стать итогом их отношений. Что бы он стал делать, если бы она незваной явилась к нему в постель, готовая на все? Каким бы он был, лишая ее невинности? Нежным и внимательным? Или набросился бы на нее с дикой страстью? А может, и то и другое?

Это если ей еще повезет. Скорее всего он просто вышвырнет ее вон с позором, перечислив предварительно список промахов, которые она совершила, пытаясь его соблазнить. Вот этого она точно не переживет. Страх быть отвергнутой оказался сильнее, чем желание. Значит, придется вспоминать то, что есть. Например, первый вальс…

Мэтти обхватила себя руками и закрыла глаза. Затем, раскинув руки в стороны, как в далеком детстве, она позволила памяти унести ее далеко-далеко. Она снова дышала по-летнему теплым морским воздухом. Светила луна, играла музыка. И с ней был Престон.

Она так живо представила его себе! Он улыбнулся и обнял ее. Они снова танцевали вальс.

Мэтти стояла с закрытыми глазами. Ей казалось, что ее ноги вот-вот оторвутся от земли и понесутся в вальсе. Все шире и шире круг, по всей палубе…

– Как не стыдно танцевать в одиночку, когда я сгораю от желания быть вашим партнером!

Мэтти остановилась и открыла глаза.

Зима обрушилась на нее как возмездие за сладкие мечты. Но Престон не исчез! Он был здесь, рядом. Невероятно! Как будто сон стал явью.

На нем были перчатки и пальто, которого она никогда раньше не видела. Значит, он возник не из ее памяти. Снежинки падали на его густые темные волосы. Она могла легко представить себе, каким он будет, когда станет старше. Все равно чертовски красивым.

Престон протянул к ней руки, но Мэтти решила не терять головы.

– Музыки ведь нет!

– Нет, есть. Здесь.

Он взял ее руку и положил себе на грудь с левой стороны.

Мэтти чувствовала, как бьется его сердце. Или ей показалось?

Престон обнял ее за талию. Танец начался. Все быстрее, все выше – и она уткнулась лицом ему в шею. Они медленно остановились, и он осторожно поставил ее на ноги. Она так и не отпустила его руки. Они стояли так, и минута показалась им вечностью. Их дыхание смешивалось в морозном воздухе.

Внезапно вздрогнув, Мэтти спросила:

– А вы помните свой первый вальс?

– Так, слегка. Она улыбнулась:

– Как это? Объясните.

Мэтти не хотела признаваться самой себе, что чувствует и ревность, и радость. Хорошо, что он ответил именно так…