Врата Рима - Конн Иггульден

Марий встал, и все мгновенно затихли.

— Спасибо за доверие, господа. Я не допущу в город никого, кто силой захочет войти в него.

Судя по его формулировке, заметил Гай, после возвращения Сулла вполне может оказаться в числе тех, от кого Марий собрался защищать город.

Сенаторы толпились вокруг дяди Гая, кто-то открыто пожимал ему руку. Марий притянул Гая к себе одной рукой, а второй взял за плечо какого-то худощавого человека. Тот улыбнулся обоим.

— Красс, это мой племянник, Гай. По нему не скажешь, но этот самый Красс — один из самых богатых людей Рима.

На длинной тонкой шее Красса покачивалась голова с карими глазами, тепло лучащимися среди многочисленных морщинок.

— Меня благословили боги, это верно. У меня еще и две дочери-красавицы!

Марий хихикнул:

— Одна еще ничего, но вторая пошла в отца!

Гай ужаснулся, а Красса эти слова как будто и не задели. Он печально улыбнулся:

— Увы, она и вправду немного костлява. Придется дать ей большое приданое, чтобы соблазнить римскую молодежь. — Он повернулся к Гаю и протянул руку. — Рад знакомству, юноша. Ты собираешься стать полководцем, как дядя?

— Да, — серьезно отвечал Гай.

Красс улыбнулся.

— Тогда тебе понадобятся деньги. Приходи ко мне, если захочешь, чтобы кто-то на тебя поставил, ладно?

Гай резко пожал протянутую руку, и Красс исчез в толпе.

Марий наклонился и прошептал ему на ухо:

— Молодцом! Он мой верный друг и к тому же невероятно богат. Устрою тебе посещение его поместья — роскошь необычайная! А сейчас я хочу тебя еще кое с кем познакомить. Пошли.

Гай пошел за ним, пробираясь через тесные группки сенаторов, которые обсуждали события дня и неудачу Суллы. Марий жал руку каждому, кто встречался с ним взглядом, спрашивал о семье и об отсутствующих друзьях. Все такие компании после его ухода улыбались.

На другом конце зала стояли и тихо беседовали трое. Как только Марий и Гай подошли, они замолчали.

— Вот про кого я говорил, Гай! — весело сказал Марий. — Гней Помпей, которого друзья прозвали лучшим римским полководцем современности — когда я болею или в отлучке.

Помпей, дружески улыбаясь, пожал обоим руки. В отличие от худосочного Красса, он был довольно упитан, но при росте не меньше, чем у Мария, лишний вес его не портил, а скорее придавал внушительности. Гай решил, что ему вряд ли больше тридцати, что делало его воинским заслугам еще большую честь.

— Марий, в этом не может быть и сомнений! — ответил Помпей. — Воистину я творю чудеса на ратном поле. При виде моих маневров даже сильные духом мужчины смахивают скупую слезу.

Марий рассмеялся и хлопнул его по плечу.

Помпей смерил Гая взглядом.

— Юная копия тебя, старый лис? — обратился он к Марию.

— А как иначе, с моей-то кровью в жилах?

Помпей сцепил руки за спиной.

— Сегодня, вытеснив Суллу из Рима, твой дядя пошел на огромный риск. Что ты об этом думаешь?

Марий открыл рот, но Помпей поднял руку.

— Дай ему сказать, старый лис. А я посмотрю, что он из себя представляет.

Гай ответил без колебаний, слова находились удивительно легко.

— Вызывать недовольство Суллы — опасный ход, но мой дядя любит азартные игры. Сулла служит Риму и разобьет войска противника. А когда вернется, им с дядей придется как-то договориться. Возможно, мы сможем расширить казармы, чтобы в городе могли стоять оба легиона.

Помпей заморгал и повернулся к Марию:

— Он что, дурак?

Марий усмехнулся:

— Отнюдь. Просто он не знает, доверяю я тебе или нет. Подозреваю, он уже догадался о моих планах.

— Так что сделает твой дядя, когда Сулла вернется? — прошептал Помпей Гаю на ухо.

Гай огляделся и не увидел никого, кто мог бы подслушать, за исключением троих человек, которым Марий явно доверял.

— Он закроет ворота. Если Сулла попытается войти силой, сенат объявит его врагом Рима. Ему придется либо начать осаду, либо отступить. Предполагаю, что он подчинится Марию, как обычный легат — римскому консулу.

Помпей согласно кивнул.

— Опасный путь, Марий, как я и сказал. Открыто я не могу тебя поддерживать, но втайне сделаю все, что смогу. Поздравляю с прекрасным триумфом. Ты выглядел великолепно.

Он подал знак остальным двоим, и они отошли.

Гай хотел что-то сказать, но Марий покачал головой.

— Пойдем наружу, здесь воздух застоялся от интриг. — Они вышли за двери; Марий приложил палец к губам, чтобы Гай не задавал вопросов. — Не здесь. Слишком много ушей.

Гай огляделся и заметил сенаторов — сторонников Суллы, косящихся на них с неприкрытой враждебностью. Он пошел за Марием, и они сели на каменные ступени так, чтобы их не было слышно. Неподалеку легионеры Перворожденного, которые казались неуязвимыми в своей сияющей броне, все еще стояли по стойке смирно. Странно было сидеть перед тысячами людей прямо на ступенях сената.

Гай больше не мог сдерживаться.

— Как тебе удалось добиться перевеса?

Марий рассмеялся и вытер неожиданно выступивший на лбу пот.

— У меня был план, дружок. Я узнал о Митридате почти сразу, за много дней до Суллы. Для убеждения колеблющихся сенаторов я применил самый древний рычаг в мире. И все-таки победа оказалась более шаткой, чем я хотел бы. Мне это стоило целого состояния, но с завтрашнего утра Рим в моих руках.

— Он ведь вернется, — возразил Гай.

Марий фыркнул:

— Через полгода, а то и позже. А может, его убьют на поле боя! Или его разобьет Митридат — говорят, он хитрый полководец. Даже если Сулла разберется с ним вдвое быстрее и приплывет с попутным ветром, у меня будет несколько месяцев на подготовку. Уйдет он легко, а вот войдет только с боем.

Гай покачал головой, не веря тому, что услышал.

— А что теперь? Идем в твой дом?

В ответ Марий немного печально улыбнулся.

— Нет. Пришлось продать его на взятки — понимаешь. Сулла уже начал их подкупать, и в большинстве случаев пришлось предлагать в два раза больше. Я потратил все, что у меня есть, не считая коня, меча и доспехов. Я, наверное, первый правитель Рима без гроша!

Он тихо рассмеялся.

— Если бы ты проиграл, ты бы потерял все! — пораженно прошептал Гай.

— Но я не проиграл! Рим мой, а перед нами стоит мой легион.

— А что бы ты делал, если бы все-таки проиграл?

Марий презрительно выдохнул через сжатые губы.

— Поехал бы на войну с Митридатом, конечно. Или я не служу городу? Между прочим, только очень смелый не примет мою взятку и проголосует против, когда за дверями стоит мой легион, верно? К счастью, сенаторы любят золото. Они мечтают о новых лошадях и рабах, хотя никогда не были так бедны, как я. Я ценю золото только за возможности, которые оно дает. Оно привело меня на эти ступени и положило мне на ладонь величайший город мира. Выше нос, парень, сегодня мы празднуем, а не сожалеем о том, что сделали.

— Да нет, я просто как раз подумал, что Марк и Рений едут на восток, в Четвертый Македонский. Они вполне могут столкнуться нос к носу с Митридатом.

— Надеюсь, что нет. Эти двое слопают грека в один присест, а мне нужно, чтобы Сулле было чем заняться!

Гай рассмеялся, и они встали. Марий окинул взглядом свой легион. Гай видел, как он гордится ими и как он рад победе.

— Хороший выдался день! Ты познакомился с влиятельными людьми, а меня поддержал сенат и народ выказал мне свою любовь. Кстати, о твоей рабыне, этой красотке — на твоем месте я бы ее продал. Одно дело завалить девчонку раз-другой, а ты, похоже, в нее втрескался. Это до добра не доведет.

Гай отвел глаза, прикусив губу. Неужели ничего нельзя скрыть?

Марий беспечно продолжал, не замечая, как не по себе его спутнику:

— Ты с ней уже пробовал? Нет? Попробуй, вдруг поможет. Если хочешь сначала набраться опыта, я знаю тут пару неплохих заведений. Когда будешь готов, только скажи.

Гай залился краской и не отвечал. Марий встал, любуясь ровными рядами Перворожденного легиона.

— Ну что, парень, отведем людей в городские казармы? Думаю, после всех этих шествий и стояния на солнце они не прочь как следует поужинать и выспаться.

ГЛАВА 18

Марк смотрел на Средиземное море и вдыхал теплый и тяжелый от соли воздух. Он провел в море уже неделю и мучился от скуки. Он изучил каждый дюйм маленького торгового судна и даже помогал считать в трюме амфоры с густым маслом и эбеновое дерево из Африки. На какое-то время его заняли крысы, которые сотнями гнездились под палубой. Два дня Марк подстерегал их, вооружившись кинжалом и мраморным письменным прибором, украденным из капитанской каюты. После того как он выбросил за борт десятки трупиков, крысы научились узнавать его то ли по запаху, то ли по осторожным шагам и, едва Марк ставил ногу на лестницу, прятались в дырах в самой толще деревянного корпуса судна.