Сердца в Атлантиде - Стивен Кинг

— Знаешь что? Ты сейчас отправишься в тюрьму! — она ткнула в него пальцем, и даже сквозь слезы Бобби увидел, что с него исчез ноготь, который был на месте, когда она уехала в «мерсе» мистера Бидермена, — остался только кровавый рубец. Голос у нее был придушенный, но словно бы начинал звучать громче, когда переваливал через ее распухшую нижнюю губу. — Сейчас я вызову полицию. Если ты хоть что-то соображаешь, так сиди смирно, пока я буду звонить. Просто прикуси язык и сиди смирно. — Голос ее все поднимался, поднимался… Пальцы, исцарапанные, распухшие в суставах, с изуродованными ногтями, сжались в кулаки, которыми она погрозила ему. — Если попробуешь сбежать, я тебя догоню и располосую самым длинным моим кухонным ножом. Вот увидишь! Прямо на улице, чтоб все видели, и начну с той штуковины, которая доставляет вам… вам, мальчикам… столько беспокойства. Так что сиди смирно, Бреттиген. Если хочешь дожить до тюрьмы, не шелохнись!

Телефон был на угловом столике у дивана. Она пошла к нему. Тед продолжал сидеть со столиком на коленях, а из его щеки текла кровь. Бобби скорчился рядом с упавшими часами, теми, которые его мать выиграла за рекламные вкладыши. В окно на ветерке от вентилятора Теда врывался неумолчный вопль Баузера: «Руф-руф-руф».

— Вы не знаете, что тут произошло, миссис Гарфилд. То, что произошло с вами, — ужасно, и я вам глубоко сочувствую… Но это случилось с вами, а не с Кэрол.

— Заткнись! — Она не слушала, даже не смотрела в его сторону.

Кэрол подбежала к Лиз, протянула к ней руки и вдруг замерла. Глаза на ее бледном лице стали совсем огромными, рот раскрылся.

— Они сорвали с вас платье? — Это был полушепот-полустон. Лиз перестала набирать номер и медленно обернулась к ней. — Зачем они сорвали с вас платье?

Лиз словно бы взвесила, как ответить. Очень тщательно.

— Заткнись, — сказала она наконец. — Заткнись и все, ладно?

— Почему они гнались за вами? Кто бил? — голос Кэрол прерывался. — КТО бил?

— Заткнись!!! — Лиз уронила трубку и заткнула уши. Бобби смотрел на нее с возрастающим ужасом.

Кэрол обернулась к нему. По ее щекам снова катились слезы. В ее глазах было понимание — да, понимание. Того рода, решил Бобби, которое пришло к нему, когда мистер Маккуон старался его обжулить.

— Они погнались за ней, — сказала Кэрол. — Она попыталась уйти, а они погнались за ней и заставили вернуться.

Бобби уже знал. Они гнались за ней по коридору отеля. Он видел это. Не помнил где, но видел!

— Пусть они перестанут! Пусть я перестану это видеть! — закричала Кэрол. — Она отбивается, но вырваться не может! Она отбивается, но не может вырваться!

Тед сбросил столик на пол и с трудом поднялся на ноги. Его глаза горели.

— Обними ее, Кэрол! Обними изо всех сил! И тогда это кончится!

Кэрол обхватила здоровой рукой мать Бобби. Лиз, шатаясь, попятилась и чуть не упала — ее туфля зацепилась за ножку дивана. Она устояла, но трубка скатилась на пол возле кроссовки на вытянутой ноге Бобби. Из нее доносилось сердитое жужжание.

На мгновение все застыло в этом положении, будто они играли в «статуи» и водящий закричал: «Замри!» Первой сделала движение Кэрол, отдернув руку от Лиз Гарфилд и отступив. Слипшиеся пряди волос падали ей на глаза. Тед подошел к ней и хотел положить руку ей на плечо.

— Не прикасайся к ней! — сказала Лиз, но машинально, бессильно. Что бы ни вспыхнуло в ней при виде девочки на коленях у Теда Бротигена, теперь поугасло, во всяком случае, пока. Вид у нее был совсем измученный.

Тем не менее Тед опустил руку.

— Вы правы, — сказал он.

Лиз сделала глубокий вдох, задержала воздух, потом выдохнула. Она посмотрела на Бобби, отвела глаза. Кэрол рассказала маме Бобби о том, как большие ребята схватили ее в парке и как сначала все было вроде как одна из их шуток. А потом Гарри начал бить ее по-настоящему, а другие двое держали. Щелчок у нее в плече напугал их, и они убежали. Она рассказала Лиз, как Бобби нашел ее через пять минут — а может, через десять: боль была такая сильная, что она не знает, сколько минут прошло — и принес ее сюда. И как Тед вправил ей плечо, но сначала дал ей пояс Бобби ловить боль. Она нагнулась, подобрала пояс с пола и показала Лиз проколы, оставленные ее зубами. Показала с гордостью и смущением.

— Всю я не поймала. Но очень много.

Лиз бегло взглянула на пояс и обернулась к Теду.

— А зачем вы разорвали ее блузку, шеф?

— Он не разрывал! — крикнул Бобби, внезапно обозлившись на нее. — Он разрезал ее, чтобы осмотреть плечо и вправить его, и не сделать ей больно лишний раз. Так я же принес ему ножницы сам! Почему ты такая глупая, мам, почему не понимаешь…

Лиз размахнулась, не оборачиваясь, захватив Бобби врасплох. Тыльная сторона ее ладони впечаталась в его лицо сбоку — указательный палец даже ткнул его в глаз, и голову ему пронзила острая боль. Его слезы разом высохли, словно в качавшем их насосе произошло короткое замыкание.

— Не смей называть меня глупой, Бобби-бой, — сказала она.

Кэрол со страхом смотрела на крючконосую ведьму, которая вернулась на такси в одежде миссис Гарфилд. Миссис Гарфилд, которая убегала и дралась, когда уже не могла больше бежать. И в конце концов они сделали с ней то, что хотели.

— Не надо бить Бобби, — сказала Кэрол. — Он не такой, как они.

— Он что — твой мальчик? — Лиз засмеялась. — Верно? Ну, ты молодчина! Но я открою тебе один секрет, детка, — он точно такой же, как его папочка и все они остальные. Пойдем в ванную. Я тебя умою и подберу, что тебе надеть. Черт, ну и вид!

Кэрол еще секунду смотрела на нее, потом повернулась и пошла в ванную. Ее голая спина выглядела узенькой и беззащитной. И белой. Такой белой по контрасту с загорелыми руками!

— Кэрол! — окликнул ее Тед. — Теперь лучше?

Бобби решил, что спросил он ее не о плече. На этот раз.

— Да, — ответила она, не оборачиваясь. — Но я все еще слышу ее где-то далеко. Она кричит.

— Кто кричит? — спросила Лиз. Кэрол ей не ответила. Она вошла в ванную и закрыла за собой дверь. Лиз секунд пять смотрела на дверь, словно выжидая, не выскочит ли из нее Кэрол, а потом обернулась к Теду. — Кто кричит?

Тед только настороженно посмотрел на нее, будто ожидая нового нападения в любой момент.

Лиз начала улыбаться. Бобби знал эту улыбку, ее «я вот-вот выйду из себя» улыбку. Неужели ей еще осталось из чего выйти? Из-за подбитых глаз, сломанного носа и разбитой губы эта улыбка сделала ее лицо совсем жутким — лицо не его матери, а какой-то чокнутой.

— Вы ну прямо добрый самаритянин, а? И сколько раз вы ее пощупали, пока вправляли ей плечо? Подержаться, конечно, особо не за что, но, спорю, вы ничего не пропустили, верно? Удобного случая не упустите, так? Давайте-давайте, признавайтесь мамочке!

Бобби смотрел на нее с возрастающим отчаянием. Кэрол же рассказала ей все — всю правду, но это ничего не изменило. Ничего! Черт!

— В этой комнате есть опасный взрослый, — сказал Тед. — Но это не я.

Она посмотрела на него, сначала не понимая, потом не веря своим ушам, потом с яростью.

— Да как ты смеешь! Как ты смеешь!

— Он же ничего не сделал! — закричал Бобби. — Ты что, не слышала, что говорила Кэрол? Ты что…

— Заткни пасть, — сказала она, не глядя на него. Глядела она только на Теда. — Полиция, по-моему, очень тобой заинтересуется. Дон позвонил в Хартфорд в пятницу, прежде чем… ну, прежде. Я его попросила. У него там друзья. Ты никогда не занимался бухгалтерией в штате Коннектикут, не служил в управлении контролера, ни где еще. В тюрьме сидел, верно?

— В определенном смысле пожалуй, — сказал Тед. Он, казалось, немного успокоился, хотя по его щеке все еще сползала кровь. Он достал сигареты из кармана рубашки, посмотрел на них и снова положил в карман. — Но не в такой, о какой вы думаете.

«И не в этом мире», — подумал Бобби.

— За что бы? — спросила она. — За ублажение маленьких девочек по первому разряду?

— У меня есть нечто ценное, — сказал Тед, поднял руку и постучал пальцем по виску. На подушечке пальца отпечаталась кровь. — И есть другие, как я. И есть люди, чья работа — ловить нас, удерживать и использовать для… ну, использовать нас, ограничимся этим. Я и еще двое спаслись. Один был пойман, один убит. Только я остаюсь на свободе. То есть если… — он посмотрел по сторонам, — это можно назвать свободой.

— Ты чокнутый. Чокнутый старик Бреттиген. Свихнутый дальше некуда. Я звоню в полицию, и пусть они решают, отправить тебя в тюрьму, откуда ты смылся. Или в сумасшедший дом. — Она нагнулась за телефонной трубкой.

— Нет, мам! — сказал Бобби и протянул к ней руку. — Не…

— Бобби! Нет! — резко сказал Тед.

Бобби попятился, посмотрел сначала на маму, которая уже поставила телефонный аппарат как следует, потом на Теда.