Тихие шаги РОКа - Алексей Кулаков

"Французы-то тут каким боком приплелись?"

И опять конкурсант узнал кое-что новое. До сего дня он наивно считал, что у истоков появления именно русского бездымного пороха стоял создатель периодической таблицы элементов, которую, между прочим, он в свое время еле-еле сдал на школьных экзаменах. Оказалось вроде и так… да не совсем. Если только можно так выразиться, истоков этих было два — одну разновидность действительно изобрел и как раз доводил до ума выдающийся химик-практик Менделеев, а вторую разработал именно Калачев, Захар Владимирович. И была она, по сути своей сильно и практически до неузнаваемости (дьявол ведь кроется в мелочах, не так ли?) усовершенствованной технологией пороха Вьеля. Вот и суетились французики, изо всех сил доказывая, что русским без них ну никак…

"М-да!!! О сколько нам открытий чудных, готовит просвещенья дух. А главное — неожиданных и неприятных. Я-то думал, после конкурсных мероприятий к столпу русской химии рвануть, ан нет, выяснилось, что надо в Охту завернуть, на пороховой заводик. Наверняка еще так просто туда не пустят, значит надо… к Чагину наверное? Или прямо сразу к Ванновскому. Чем не повод для беседы?"

— Александр Яковлевич?

Князь так глубоко погрузился в свои мысли, что самым позорным образом прошляпил приближение своего соперника-соавтора и делового партнера, в одном лице. То есть конечно заметил, но, как бы это сказать, слегка проигнорировал. Мосин же наоборот, еще издали заметил штабс-ротмистра в отставке (еще бы не заметить, единственный в цивильном костюме, на фоне из высокопоставленных офицеров) но подойти не торопился — в отличие от своего знакомого, он по-прежнему находился на службе… то есть на уровне инстинктов избегал повышенного внимания вышестоящих. Одно дело разговор с хорошо знакомым генералом, которого ты уже изучил вдоль и поперек и вполне представляешь, чего от него можно ждать. И совсем другое — когда генералов пять, в оправе из небольшой толпы слабо знакомых гвардейцев. Так что ну его, лучше от начальства подальше, а к мастерским поближе.

— Сергей Иванович, прошу меня извинить за…

— Да ничего страшного, князь. Признаюсь вам, как на духу — я тоже волнуюсь, словно гимназист перед экзаменами.

Александр, собиравшийся было объяснить истинную причину своей невнимательности, тут же передумал — к чему рушить доверительность разговора?

— Между прочим, князь, вы пользуетесь изрядной популярностью.

— Н-да? И у кого, позвольте осведомиться? Прекрасных дам в округе что-то не заметно.

— До них ли сейчас… нет, Александр Яковлевич, у репортеров. И французского военного атташе.

"Одуреть!"

Переспросив для верности — правильно ли он понял, что на финальные испытания двух (Нагана за соперника уже никто из них не считал) новейших винтовок допустили журналистов и иностранного разведчика? Конкурсант получил недоуменный взгляд и подтверждающие слова.

"Вроде должен был бы уже привыкнуть к нынешним реалиям и людям, но нет, у них всегда найдется, чем меня удивить. На сей раз, весьма своеобразным пониманием секретности…"

— И чем же я обязан, повышенному вниманию акул пера?

— Акул пера?

Мосин не выдержал и рассмеялся.

— Право же, это надо будут запомнить. Секрет прост, Александр Яковлевич, это ваша сделка с Аргентиной. На моей памяти еще никто не продавал столько оружия кому-то ЗА границу Российской империи. Вот наоборот случалось очень часто, вернее будет сказать, только так и случалось, наше военное ведомство всегда любило иностранных производителей, в ущерб отечественным. Так что все хотят подробностей, или хотя бы просто достоверных сведений, а не предположений и слухов… ну и гадают насчет победителя в Конкурсе — это уж само собой, можно сказать дежурная тема для салонных пересудов.

Договаривая эту фразу, капитан от гвардейской артиллерии вопросительно поглядел на своего собеседника, и тому ничего не оставалось, как коротко пересказать ход переговоров и самую суть контракта. Последние слова он проговаривал, глядя, как к ним подтягивается незнакомый ему господин откровенно журналистской наружности. Не успел Сергей Иванович представить ему корреспондента из "Военного обозревателя", и похлопотать о небольшом репортаже, как буквально через пару минут к первому писаке присоединился еще один собрат по чернильнице, только от "Русского инвалида". Отчетливо поняв, что с живого с него не слезут, и так или иначе будут изводить своими предложениями и просьбами (а так же отметив очень нездоровую тенденцию к увеличению количества собеседников), Александр согласился немного поболтать на разные темы. Но! Не стоя в весенней грязи посреди поля, а за уютным столиком в теплой офицерской столовой. При этом не забыв перечислить те вопросы, на которые ни ответов, ни даже внятных комментариев не будет, и подсластив пилюлю обещанием эксклюзивности их общения — а заодно, одним махом решив проблему со всеми, кто в ближайшее время будет к нему приставать насчет большого или не очень интервью. Как говорится, кто успел того и тапки — то есть извините господа, но вон те журналюги успели первыми. И такими матерыми профессионалами оказались, ну просто жуть! Выспросили все, что только пожелали… а повторять такую исповедь, как-то оно и не хочется.

"К сожалению, подействует такая отговорка явно не на всех. Ну да ладно, будем решать проблемы по мере накопления, или поступления. А вообще, "прикормленные" работники таких солидных изданий, лишними точно не будут… я всем применение найду, на пользу моего дела"

Хоть и не терпелось корреспондентам приступить к вежливому и тактичному допросу самого молодого оружейного магната империи, пришлось им проявить терпеливость и вежливость, и даже — неплохой аппетит, разделив с капитаном и князем вполне недурственный обед. Действительно, раз уж пришли в столовую, так чего голодными сидеть? В результате, как-то оно все само так получилось, что интервью у слегка размякшей от сытости прессы вышло больше похожим на дружескую беседу — то есть перемежалось невинными шутками и стандартными по содержанию сплетнями из жизни великосветского общества (с поправкой на близость столицы). Александр разливался соловьем, время от времени ловя на себе озадаченно-удивленный взгляд оружейника Мосина — то что слышали уши Сергея Ивановича, несомненно было правдой… но какой-то не такой. В изложении князя Агренева все их конструкторские работы и творческие муки выглядели как-то несерьезно, зато неоднократно отмечалось — какую неоценимую поддержку оказали конкурсантам генералы Нотбек, Ридигер, Бестужев-Рюмин и особенно Чагин, какими ценными… да что там, даже бесценными были все их мудрые указания и советы. Их превосходительства на заседаниях комиссии трудились просто на износ, не доедая и не допивая — всё голову ломали, чем бы таким еще подсобить, таким родным и милым изобретателям. А военный министр империи, Пётр Семенович Ванновский? Он не только сидел, по примеру своих генералов, на жесткой диете, он еще и недосыпал вдобавок, мучимый мыслями о благе отечества… и вообще, он такая душка! Под его руководством русская императорская армия ну просто цветет и пахнет, год от года наливаясь грозной силой и мощью, на страх врагам и радость союзникам. От такой словесной патоки журналисты размякли и почти не задавали неудобных вопросов, с пониманием пропуская нежелательные для их собеседника темы. А спустя полчаса и вовсе объявили, что полностью удовлетворены тем, как прошла их встреча. Старательно (а иногда и через силу) молчавший все это время Мосин, едва дождался, пока они с соавтором останутся одни.

— Александр Яковлевич! И ведь сызнова у вас получилось меня удивить. Позвольте спросить, где же это вы наловчились так уверенно и свободно обращаться с пишущей братией? Прямо как самый натуральнейший кот-Баюн, из пушкинского лукоморья… Ээ… прошу меня извинить, ежели нечаянно обидел вас таким сравнением.

— Да нет, что вы. Наоборот, я польщен.

Капитан испытывающее глянул на собеседника, понял, что тот не притворствует, и решил всё-таки задать мучивший его вопрос, насчет недавнего интервью.

— Ну почему же, вот так сразу — преувеличил? Всего лишь немного сместил акценты, и все. Это нам с вами, и десятку-другому дельных специалистов понятно, чего стоит разработать новую оружейную систему за такое короткое время. И поверьте мне — их никакой словесной мишурой не обманешь, особенно теперь, когда Нагану уже точно не светит победа, ну или хотя бы достойный проигрыш. А остальные… они видят только внешнюю сторону дела. То есть в Главном артиллерийском управлении Российской империи озаботились вопросом быстрейшего перевооружения императорской армии новейшей интовкой. В Оружейном отделе ГАУ собрали авторитетную комиссию по ее разработке — и оная комиссия просто блестяще справилась с таким важным делом, всего за пять лет испытав большое количество систем и выработав основные требования, и даже отдельные узлы будущего оружия. Осталось сущая безделица, верно? Материализовать все эти требования и узлы в готовом изделии. Это поручили уже вполне известному оружейнику Мосину, причем тот достаточно быстро оправдал высокое доверие… вот примерно так. А то, что этому оружейнику пришлось более десяти раз переделывать свое оружие под изменяющиеся раз от раза требования — так кому это интересно. Кстати, не удивлюсь, если винтовку Мосина-Агренева в итоге поименуют "винтовкой комиссионной, образца 1891 года".