Увидеть море - Павел Зайцев

Леонид в этом Клондайке для русских, однако, был неудачлив. Попеременно его уволили с должности кассира, оператора карусели и садовника. Последним позором стало увольнение с поста дворника с формулировкой «не справился с обязанностями».

Балун окончил университет почти без троек и был формулировкой недоволен.

- Да ну их, дураков! — кривил он скуластое изрытое оспинами лицо. — Дворник, прямо скажем, не профессия моей мечты.

Пообвыкшись в нашем аппартменте (постелили Балуну на диванчике в гостиной, где уже квартировал Дима), Леня решил, что он в МакДональдс «бы пошёл — пусть его научат».

«Учили» его три недели, но и среди толстых ленивых негров продукт российской образовательной системы оказался неконкурентоспособен. Лёню опять уволили.

- Да я сам собирался уходить, — резюмировал оскорбленный Балун, — тоже мне работа — бутерброды лепить.

Несмотря на презрение к гамбургерам, он уплёл их за три недели немало, проев солидную брешь в балансе ресторана быстрого питания и обзаведясь вторым подбородком.

Света работала в это время официанткой в ресторане при гостинице.

- Паш, не знаю, как-то неудобно такое предлагать Лёне, — сообщила она мне, — но у нас в ресторане есть вакансия уборщика. Туалеты мыть.

- Предлагай, — решительно сказал я.

Мне порядком надоело постоянное нытьё Балуна — «говорили, во Флориде есть работа, а тут ещё хуже, лучше бы я в Чикаго остался».

К нашему удивлению Лёня от работы остался в полном восторге.

- Ничего делать не надо, ходи себе в красивой униформе, да на баб глазей, — весело тряс щёчками Балун. — Ну пару раз в день за кем-нибудь смоешь, полы вытрешь и отдыхай. Бесплатно проживая в нашем аппартменте, Леня через несколько месяцев сэкономил достаточно, чтобы снять собственное жильё.

- С такими ребятами отличными познакомился, таджиками. Буду с ними квартиру снимать, — заявил он однажды, вернувшись с работы своей мечты.

- Лёнь, ты хорошо подумал? — спросил я. — Ты ведь для них друг, только, когда им что-то от тебя нужно, а потом хлебнёшь горя.

Известие обескуражило нас. Перед этим Дима договорился с Балуном снимать квартиру вместе, чтобы мы со Светкой могли, наконец, отделиться и зажить вдвоем, как и положено семье.

- Ладно, я один квартиру сниму, — успокоил нас Дима. — Идёт этот Балун в… к своим таджикам!

- Я вам ничего не должен, — уходя, Лёня с пафосом бросил фразу, которую не раз потом я слышал, от многих, кому по доброте душевной помогал, веря в нерушимость дружеских уз.

- Ну и чёрт с тобой, — выругались мы и прекратили с Балуном всякие отношения.

Прошло несколько месяцев, и я почти забыл о его существовании, как однажды ночью, он позвонил в дверь нашего однобедрумного аппартмента. На лице у него было раскаяние, а в пакете водка и закуска. За спиной его возвышался двухметровый очкарик, представившийся Женей.

- Паш, ты извини, что так поздно, — виновато пробубнил Балун.

Время для визита, конечно, Лёня выбрал неудачное, но я был рад, что он, наконец, осознал, что не прав и пришёл извиниться. Однако радовался я рано. Мой бывший сокурсник пришел по другому поводу.

Включив в коридоре свет, и впустив гостей, я обнаружил под глазом Леонида внушительный фингал. Я сразу почувствовал неладное.

- С соседями подрался, — пояснил печальный Балун.

По мере того, как бутылка «Финляндии» пустела, ситуация прояснялась.

Выяснилось, что «дрался» Леня с таджиками-соседями весьма оригинально.

Напившись водки, правоверные мусульмане пришли к нему в комнату и попросили денег на продолжение банкета. С деньгами жадноватый Балун расставался неохотно, за что испробовал на голове крепость флоридской пальмовой табуретки. После этого Лёня пал духом и на пол, где и оставался некоторое время, перемещаемый пинками новых друзей.

- А ещё ему дали в глаз, когда он сказал, что пожалуется тебе, — осторожно поделился своими наблюдениями друг Женя, — а Фарух смеялся и кричал «звони своему Паше», и они тебя поносили тоже.

- А «желтым земляным червяком» они меня не называли? — разозлился я. — И вообще, если ты там был, что ж не помог другу

- Я, честно говоря, растерялся, — сокрушенно покачал головой двухметровый очкарик. — Хотел понять, на что они еще способны…

Никаких экстраординарных способностей кроме банального рэкета таджики, впрочем, не обнаружили.

- Через час ждем тебя здесь с водкой и закуской, — снарядил друга Лёню в дорогу друг Фарух.

- И пусть снимет сто долларов с карточки и привезет! Он мне новые туфли кровью измазал! — добавил друг Нияз.

Балун (и зачем-то присоединившийся к нему друг Женя) сели на купленную на «туалетные» деньги балунову малолитражку и отбыли на незапланированный шопинг. Однако приобретя всё по списку, они поехали не домой, а почему-то ко мне.

- «Мои новые друзья, мои новые друзья»! — передразнил я Лёню, — говорили, блин, тебе!

- Я не прошу, чтобы ты мне помогал, — со скорбным достоинством ответил Балун, — можно мы лишь переночуем у тебя, а утром уедем?

- Да какой там «не прошу» уже, — злился я. — Теперь если ничего не сделать, они от тебя не отстанут. Да и на нас тень падет. Если мы друга защитить не можем, значит так можно на любого из нас наехать.

Операцию назначили на следующий вечер.

Утром женщины племени в лице Светки, пошли собирать плоды и коренья по месту трудоустройства, а мужчины племени в моем лице, взяв на работе выходной, пошли собирать всех воинов. Или правильней сказать, обоих.

Первого воина я застал за физическими упражнениями. Полуобнаженный по пояс Дима прокачивал трицепс массивной гантелей. Рядом стояла нераспечатанная бутылка дешевой флоридской водки. Половина его зарплаты уходило на оплату крохотной студии, поэтому Дима экономил.

- Хорошая физическая форма — это то, что нам сейчас понадобится, — многозначительно заметил я.

- Эээ? — неинтеллигентно промычал брат.

По мере рассказа Димино лицо мрачнело. Он отложил гантелю в сторону и скрутил жестяную головку со стеклянной бутылки. По комнате разнесся сладковатый запах пластмассы и низкокачественного спирта.

- Будешь? — предложил он мне, но я отрицательно помотал головой.

Кадык на шее брата дернулся два раза, Дима закусил сморщенным лаймом и выругался.

- Долбанный Балун! А кто мне за пропущенную смену заплатит? — Дима работал на ночной уборке магазинов, и платили ему сдельно.

- Ну, думаю, Леня оплатит расходы, — заключил я. — Ладно, поехали к Гоше, надо его тоже привлечь.

Дима махнул стопарик и, мы спустились во двор и сели, а точнее легли в мой, купленный с большой переплатой у поляков, Мицубиши Эклипс. Ездил Эклипс с трудом, но сиденья в нем располагались так близко к полу, что создавалось полное ощущение гоночной машины.

По дороге к Гоше мы выпили два раза за зеленый светофор и два раза за красный.

Нигерские лачуги, сменились величественными небоскребами даунтауна, а те, в свою очередь, видами на песчаные пляжи, пальмы и бескрайнюю лазурь океана. Гоша жил на биче.

Гоша был самым сильным из моих друзей во Флориде. Он весил сто десять килограмм, а от груди жал сто сорок.

Во Флориду он приехал со своей девушкой — очень красивой худенькой блондинкой и сразу же попал в стандартную американскую ловушку — его Юлю здесь боготворили, на него не обращали внимания.

Ухудшало ситуацию то, что Гоша плохо говорил по-английски. Мы познакомились в «Папа Джонсе», где оба развозили пиццу.

В промежутках между пиццамэнством он бомбардировал меня идеями:

- Нам, короче, надо с тобой устроиться машины продавать! Там знаешь, какие комиссии от продаж — офигеть! Или риэлторами, они бабки тоже нормально рубят…

Через полгода девушка ушла от него. Вышла замуж за американца менеджера отеля, где работала официанткой. Было заметно, что Гоша сильно переживал, но виду не показывал:

- Расстраиваюсь? Я? Да, не смеши меня. Ну, ушла и ушла. Если ей кто-то больше нравится, ради бога. Я, кстати, узнал — в Додже сейчас сейлзмэны требуются! Без опыта работы! Может, сходим?

Гоша выслушал рассказ о планируемой операции скептически. В силу моей худобы он, вообще, с недоверием воспринимал меня в качестве боевой единицы.

- А ты, Димыч, едешь? — обратился он к брату.

- Канэчно, Гоша! — весело разулыбил рот Дима, припустив кавказского акцента. Красные, а особенно зеленые светофоры сильно улучшили его настроение.

Настроение Гоши и без всяких допингов взывало к экстриму. Сначала от него ушла девушка. Потом как-то в одну из рабочих смен Гоша приехал с заказа в грязной порванной униформе и с разбитой головой. Двое негров заказали пиццу на адрес заброшенного дома и напали на него с ножом и битой.

Негры искали лёгкой добычи, но они не ожидали, что вместо изнеженного капитализмом «белого американца» судьба подкинет им отчаянного русского с крепкими кулаками и нервами.