Я остаюсь - Александр

    Джонни матюгнулся, но пошел... ничего, следующий раз я сам. Радиостанция однозначно на этом этаже. На стене висит табличка. Вот как раз и радио «Союз». Чего же так тихо, спит наверное Анжелка, набухалась    и вырубилась. Мысли о худшем варианте я отчаянно гнал из головы, обещала же до завтра жить... поорать что ли...

    -Нет ключей,    долбанный урод посеял где- то, - лицо у Пака критически бледное зеленое, как у зомбака. Руки трет влажными салфетками.

    -Стой, - я выудил из кармана флягу с водкой и вылил половину ему на руки, а потом сунул ее ему.

    -Ага... – кореец хлебнул, скривился и отдал фляжку. – Ну и что теперь, ломать ее долго придется.

    -Счас,- я примотал гранату скотчем к замку, у меня как раз небольшой рулончик нашелся. Вот и пригодился. Посмотрел на вытаращенные глаза корейца и скомандовал. – Вали на верх Джонни, некогда нам во взломщиков играть.

    Подождал пока Пак уберется, дернул чеку и сам сломя голову ломанулся на верхний этаж.

    Грохнуло, не особенно сильно, но штукатурка попадала почти со всего потолка и мы стали похожи на две мумии еще и притрушенные мукой. Да и в ушах звенело не слабо, все-таки закрытое пространство... ну есть у меня слабость к чрезмерным внешним эффектам, каюсь. Мысль о том что у нас есть небольшой ломик, пришла с запозданием и была беспощадно загнана обратно. Поздно, решетку вынесло внутрь, вместе с косяком из металлического уголка.

    Пока пыль оседала проверили нижний этаж. Пусто и дверь во двор закрыта изнутри. Вот и отлично.

    Дверь в офис взрывать не пришлось, кореец быстренько, видимо опасаясь что я опять захочу поиграться во взрывника, взломал ее ломиком.

    Большой холл. Мебель перевернута... пусто...

    Коридор, в конце дверь с надписью «Студия»...

    Из боковой комнатушки выскакивает толстяк. В желтом пиджаке и красных брюках и сразу валится кулем на пол.    Пули разворачивают ему грудь и голову.

    От двери ползет к нам толстая женщина с высокой растрепанной прической. Половина волос, со скальпом выдрана, одна нога почти по пах отсутствует. Осталась только бедренная кость, волочится за ней на каких то ниточках.

    Выпускаю ей в голову короткую очередь и почти сразу Пак валит парня с оранжевой козлиной бородкой и бровями густо усаженными пирсингом. Теперь вроде чисто...

    С размаху двинул ногой в дверь, потом еще раз плечом. Влетел в студию и сразу закашлялся от невыносимого смрада человеческих экскрементов...

    -Буффа, где ты твою мать... – я быстро обшаривал глазами и не видел ту, ради которой я собственно и влез в авантюру. В операторской загороженной стеклянными панелями...

    -Твою мать... – я дернул за плече Анжелику. Она лежала на полу безжизненно вывернув голову, в руке был зажат маленький никелированный пистолетик. В виске чернела аккуратная дырочка. На полу и на столе валялись    пустые бутылки из-под виски и окурки. На микрофон натянут презерватив. Пустые лекарственные облатки и обертки от шоколадных батончиков... на стеклах громадная надпись помадой.

    -«УБЛЮДКИ»

    -Долбанная сучка, что же ты наделала... – ну как это называется... млядь... я за ней перся, через весь LA, а она себе проветрила башку. Уродка. Со злостью пнул стол и только потом заметил на нем    листок    с криво написанной фразой...

    -«ВСЕ ПИДАРАСЫ, ОДНА Я ПРИНЦЕССА...»

    И ниже...

    -«НАДЕЮСЬ ТЕБЯ УРОД СОЖРАЛИ ПЕРВЫМ...»

    -Что она написала? – поинтересовался Джонни, он ошарашенно смотрел на царивший в помещении бардак. Особенно на    микрофон в гандоне.

    -Что? Все геи, а она дочка королевы...

    -Я не гей...

    -Надеюсь. Убираемся из этого дурдома... Джонни извини меня, я хотел...

    -Ладно парень не парся, ты же не виноват, что она с катушек слетела, - кореец хлопнул меня по плечу. – Ты не причем. Мы же хотели как лучше сделать. Все нормально.

    Выбрались на крышу. Я    хлебнул водки...    пересилил себя и спрятал фляжку. Хотелось выхлебать ее до дна. Я действительно не причем... хотел же как лучше. Все же сделал правильно. Если откатить ситуацию по времени, - поступлю точно так же. Ну не могу я по другому. Сейчас уберемся домой и забуду все как страшный сон.

    -Джонни вызывай Питера, - попросил я Пака, а сам набрал по спутниковому Эсмеральду.

    -Мы все сделали mi Amor.

    -Она с тобой? Дай мне с ней поговорить. Ты уже сказал ей, что у тебя есть жена?

    -Ее нет. Она убила себя.

    -Ой... Алехандро...

    -Все нормально. Скоро мы прилетим. Милая, накрой пожалуйста стол... хочу жрать и пить...

    -Обязательно. С вами все в порядке?

    -Да... - вложил телефон в футляр и убрал в рюкзак. Ни хрена со мной порядка нет. Сплошной идиотизм. Очень хочется кого нибудь пристрелить... и лбом о стену стукнутся...

    -Что там Джонни?

    -Сейчас будет. Говорит, то все в порядке. Алекс не переживай...

    -Все в порядке... – я поднял руку. – Заткнись Джонни, правда все нормально.

    Вертолет появился через пятнадцать минут, сделал круг над зданием и завис над крышей. Я взобрался в салон и бессильно откинулся на спинку кресла. Питер не задавал нам вопросы, по лицам все было понятно. Это называется... не знаю даже как это можно назвать... быстрее домой.

    Мы набрали высоту и взяли курс домой. Вдруг вертолет вздрогнул, раздался пронзительный скрежет над головой и одновременно заорал Питер:

    -Держитесь... движку конец,    попробую посадить...

    -Твою мать... – заорал Джонни лихорадочно пытаясь пристегнутся к креслу.

    -Мать твою... – я невольно вцепился в кресло и увидел через лобовое стекло несущуюся на меня землю.

    Легкое чувство невесомости... вертолет стал падать...

    Еще больше скрежета...

    Неразборчивые вопли Питера...

    Крики Питера из которых намертво в голове засели только два слова. «Посажу» и «Авторотация»

    Запах горелой изоляции и жженого масла...

    Полная тишина и чрез мгновение удар и темнота...

28 марта, вторник, обед. Лос-Анджелес. Резеда.

    ... дикая боль в ноге... сука какого хрена... млядь, горю же. Отчаянно забарахтался, дернулся, вырывая ступню, из под чего-то тяжелого и окончательно пришел в себя    двинувшись со всей силы об землю.

    Отчаянно стараясь продышаться, грудь как сковали громадными тисками, кашляя и сплевывая кровь я лежал на асфальте и смотрел на наш вертолет...

    -Мляяя... – вертолет весело горел испуская чадный столб дыма.

    Мы упали на громадный восемнадцатиколесник, так здесь называют здесь большие грузовые трейлера, вертолет торчал носом вниз, между сплющенной в лепешку кабиной грузовика и рефрижераторной фурой. Лопасти обломало, салон разорвало в клочья, осталась только торчавшая вверх как флагшток хвостовая часть.

    Суука... Питер... Джонни... – орал я, а сам судорожно перебирая ногами и руками старался отползти от машин. Стал на корточки, попытался встать, заорал от прострелившей грудь и ребра боли, но все-таки встал и спотыкаясь отбежал и когда уши рванул грохот взрыва, а в спину ударил огненный жар и волна, я с облегчением опять потерял сознание.

    - ... уходи. Уходи я сказала, тебе здесь не место, - Анжелика в длинном белом плаще с капюшоном, выталкивала меня из большой светлой комнаты полной фигур в таких же белых одеяниях...

    -Буффа, какого фуя... – я попытался оттолкнуть ее и заорал от прострелившей ребра боли. Твою ммать... я же живой. Меня отбросило к стене какого-то здания. Грузовик с вертолетом горел в двадцати метрах, обдавая гарью и жаром... надо вставать. Я оперся об бетон... сука больно то как. Дышать трудно.

    -Сукааа... - я увидел прямо перед собой в пяти метрах, мужика в синем комбинезоне, истыканном пулями, заляпанном кровью и с выеденным боком. Толстое лицо оплыло и    перекосилось набок, обнажая в кривой ухмылке желтые зубы.

    Рука сама по себе, вытащила пистолет из кобуры. Мушка приплясывая нацелилась в морду гобблеру. Треск выстрела, боль в ребрах и осевший на бетон зомбак.

    Встал окончательно... твою мать, где винтовка... нет... это хреново, это совсем хреново, я обвел глазами окрестности... какой-то двор. Несколько машин, выбитые ворота.