Будь рядом - Анджела Дрейк

— Нет!

Лицо отца посуровело.

— Я думал, что она перерастет свою ветреность и свою распущенность. Можешь называть меня старомодным, но нравы нынешнего поколения меня возмущают. А спать с мужчинами, которых почти не знаешь, а потом забеременеть и избавиться от ребенка, словно это щенок, совершенно непростительно.

Внезапно Изабелла поняла силу его неприязни к старшей дочери. Она бросила на него взгляд: знает ли он о последнем аборте Луизы или говорит вообще?

— Сколько абортов она сделала? — спросил он, содрогаясь от этого слова. — Сколько своих детей она убила? Напомни мне. — Его голубые глаза вонзились в Изабеллу, и она неловко сглотнула, не зная, говорить ли ему правду.

— Мне известно об одном, — напрямик заявил он. — Я имею в виду последний аборт. Она хотела занять денег для оплаты больничных расходов. Когда она, будучи в Австралии, узнала о своем положении, у нас с ней состоялось несколько очень тяжелых разговоров по телефону.

— Ты заплатил за ее аборт? — спросила пораженная Изабелла.

— О да. Я выплатил несколько очень значительных сумм за Луизу в течение всех этих лет.

— Я думала, она хорошо зарабатывает. И… — Изабелла замолчала, вспомнив об очень щедрых трастовых фондах, которые их отец учредил для каждой из них, когда им исполнился двадцать один год. Не могла же Луиза потратить все деньги.

— Она не похожа на тебя, Изабелла, — тихо повторил отец. — Ты любишь жить по средствам и все планировать, а Луиза предпочитает жить в хаосе. Ну, я ясно дал ей понять, что отныне она должна сама о себе заботиться. Я устал быть бездонным колодцем, из которого она может черпать всякий раз, когда у нее кончаются наличные.

— Ох, — прошептала Изабелла в отчаянии и растерянности.

Отец погладил ее руку.

— Поэтому поговорим о чем-нибудь другом. Расскажи мне о своих планах на будущее. Я бы хотел, чтобы ты знала, что на меня большое впечатление произвел твой друг Макс Хоторн. Возможно, я старею, но все еще горжусь своим умением распознавать характер человека, и, по-моему, он для тебя отличный и достойный партнер.

— Ты одобряешь? — с восторгом спросила Изабелла.

— Еще как. И когда же он собирается сделать тебя честной женщиной, а?

Позднее, перед тем как отправиться в Глазго, чтобы успеть на вечерний рейс в Лондон, они с Максом гуляли по лесу позади дома и шли вдоль широкого ручья, текущего по долине. Они держались за руки, иногда крепче сжимая пальцы. Изабелла подставила лицо свежему ветерку. Каждый нерв в ее теле звенел. Они одновременно остановились и стали смотреть на серебристую воду, на ее сверкающие пузырьки, на летающих над ней птиц, которые ныряли в поток за рыбой.

— Я люблю тебя, моя Изабелла, — сказал он, прикоснулся к ее лицу пальцами и очертил его нежный овал, — Ты останешься со мной, будешь моей? Навсегда?

— Да, — ответила она. — Я всегда буду твоей.

— Ого! — воскликнула Эстер, когда Изабелла появилась в офисе на следующее утро. — Ваш небольшой отпуск на природе явно пошел вам на пользу. Вы вся так и светитесь. — Она склонила голову к плечу, рассматривая Изабеллу. — Сияете, вот подходящее слово.

— Я стала другой женщиной, — рассмеялась Изабелла. Она посмотрела на груду бумаг на своем столе. — Ладно! — воскликнула она, делая вид, будто засучивает рукава. — Примемся за работу!

Во время ленча она позвонила Луизе, зная, что та, вероятнее всего, еще только собирается встать с постели. Актрисы всегда работают по ночам, поздно ложатся и поздно встают, даже когда не заняты в постановках. Привычки, усвоенные во время первых лет учебы в репертуарных театрах, по-видимому, остаются.

— Иззи, дорогая! С тобой все в порядке?

— Как нельзя лучше. А с тобой? Как Джош?

Последовала короткая пауза.

— С ним все хорошо, просто прекрасно. Почему-то ее веселость показалось Изабелле неубедительной. Она нахмурилась и закусила губу.

— Я в выходные ездила навестить отца.

— Вот как?

— Кажется, он вполне здоров, хотя и сильно постарел. Но медицинские анализы все хорошие.

— Ну, этого следовало ожидать, не так ли?

— Что ты имеешь в виду?

— Даже если бы они были ужасными, он бы никогда не признался. Ты ведь не беседовала с его врачами, правда?

— Нет. Он вполне способен изложить все сведения самостоятельно.

— О да. Но они могут не быть правдивыми.

— Послушай, Луиза, я не понимаю, куда ты клонишь….

— Извини, дорогая, — ответила та с искренним раскаянием. — Не обращай на меня внимания. Я становлюсь подозрительной, раздражительной мерзавкой. Я просто думаю, что наш отец — хитрый старый лис и коварен как черт. Он будет говорить нам то, что ему нужно.

— Да, но это не всегда исключает правду.

— Нет, конечно. Я уверена, что с ним все в порядке. Он совершенно непотопляем, этот упрямый старый дьявол.

— Так-то лучше! — рассмеялась Изабелла. — И когда же мы увидимся? Ты, я, Джош и мой новый мужчина.

— Боже мой! — воскликнула Луиза. — Это самая замечательная новость, лучшей я уже давно не слыхала. Так вот почему ты была так возбуждена в тот вечер. Ах ты, соблазнительница!

Они распрощались, договорившись узнать у своих мужчин, смогут ли они поужинать все вместе в конце недели.

Когда Изабелла вернулась к себе домой поздно вечером, счастливая и усталая, она взяла почту и стала перебирать конверты. Среди них оказался коричневый конверт с черной каймой. Она уставилась на него и вдруг почувствовала, как снова проваливается в темную пропасть страха.

Изабелла прошла на кухню, натянула тонкие резиновые перчатки и взяла маленький десертный ножик из ящика со столовыми приборами. Трясущимися руками она осторожно разрезала конверт, медленно проводя лезвием вдоль клапана и стараясь не прикасаться к нему пальцами. Но в нем не оказалось ничего опасного. Всего лишь один листок бумаги. Письмо было написано черными крупными буквами, толстым фломастером: «Ты скучала по моим письмам, Изабелла? Ты думала, между нами все кончено? И не будет восторга наслаждения и боли? Не волнуйся. Мы скоро будем вместе. Ты будешь вся принадлежать мне».

Она уронила бумагу, словно та загорелась. Потом позвонила Максу, но он ушел на встречу со свидетелем. Когда дежурный спросил, срочное ли дело, Изабелла ответила скучным голосом: «Нет». Она была слишком потрясена, чтобы объяснять. Она сидела, съежившись, в углу дивана, не способная сосредоточиться ни на чем, кроме ужасной мысли, что тот человек, который хочет причинить ей вред, все еще гуляет на свободе. Что для нее нигде нет безопасного места!

Глава 16