Вдали от берегов - Павел Вежинов

— Когда вернемся, я скажу ему, — пообещал Кенан. — Поставим сильный мотор — летать будешь!

Старый моряк еле сдержался, чтобы не выдать своей радости.

— Дай-то боже, — равнодушно пробормотал он, поглядев на море сквозь просвет между мешками. — Ты заметил что-нибудь на море?

Кенан смутился. Он совсем забыл поручение дяди — наблюдать за морем и, если вблизи покажется хоть небольшое судно, немедленно сообщить. Дали ему и бинокль, но он так и лежал под шезлонгом.

— Ничего не было, — простодушно схитрил Кенан.

Неджеб вышел на нос и стал внимательно осматриваться.

— Там что-то есть! — воскликнул он. — Подай-ка мне бинокль!

Пока Неджеб напряженно глядел в окуляры, Кенан тоже пытался что-нибудь увидеть. Но видел лишь слегка колышущееся от мертвой зыби пустынное море.

— Интересное дело! — пробормотал Неджеб и, помолчав немного, добавил: — Лодка!

Кенан с удивлением посмотрел на него.

— Лодка?

— Лодка… и притом с пассажирами!

— Как же ее занесло, эту лодку, в открытое море? — спросил Кенан. — Ведь мы самое малое в двадцати милях от берега…

— Я и сам удивляюсь! — серьезно сказал Неджеб и передал молодому человеку бинокль.

Кенан с трудом отыскал лодку, потому что палуба покачивалась и он никак не мог выровнять поле зрения. Наконец он увидел ее, но не смог различить, сколько в ней людей. Лодка шла с открытого моря по направлению к ним. В бинокль хорошо было видно, как она вздымается на гребнях слабой волны.

— Интересное дело! — пробормотал и он, как Неджеб. — Что бы это значило?

Неджеб не сразу ответил. Он сам пытался найти какое-нибудь объяснение увиденному, но ни одно не казалось убедительным.

— Иногда бывает так, что лодка затеряется в открытом море, — сказал Неджеб. — Если ветер застигнет ее у Балчика, то легко протащит до самого Синопа… Ветры у нас дурные… Но в том-то и дело, что такого ветра не было целый месяц…

— А ты откуда знаешь, какие ветры дули у этих берегов?

— Знаю, — ответил Неджеб. — Такое уж мое дело!

— Может, они потерпели кораблекрушение? — сказал Кенан.

Неджеб медленно покачал своей тяжелой, кудлатой головой.

— Что-то не верится! — промолвил он. — С чего бы кораблю тонуть в хорошую погоду? Если бы буря или сильная волна — другое дело. Но чтобы корабль потонул в тихом море — этого я пока не слышал.

— Чего не бывает! — сказал Кенан и снова поднял бинокль.

Неджеб был не на шутку озабочен.

— Ну, ладно, скажем, случилось несчастье, — сказал он со вздохом. — Но почему лодка одна? При кораблекрушении все лодки стараются держаться вместе, чтобы помогать друг другу в беде.

Некоторое время оба молчали, обдумывая свои предположения.

— Пойдем закусим! — предложил, махнув рукой, Неджеб. — Пока они так далеко, все равно ничего не понять…

Дядя и племянник питались в капитанской каюте, отдельно от команды. Цыплята оказались на редкость вкусными, а хлеб все еще был свежим и мягким. Кенан никогда не ел с таким аппетитом, как на фелюге своего дяди.

— Умеют печь эти нечестивцы! — сказал Неджеб, грубыми пальцами макая в золотистый соус огромный ломоть хлеба. — Хлеб у них вкуснее нашего…

Несколько янтарных капелек растеклось по белому краю тарелки. Неджеб откусил изрядный кусок; щеки его сразу раздулись. Он всегда так ел, — запихивая в глотку что попало, заглатывая пищу целыми кусками.

Лицо его стало задумчивым, взгляд сосредоточенным. Видно, что мысли его были далеко.

К концу обеда он неожиданно заявил:

— Не чисто их дело!

— Чье? — не понял Кенан.

— Да тех, в лодке…

Обычно, пообедав, Неджеб полчаса отдыхал. Он укладывался на свою узкую койку и лежал — не спал, не размышлял, а только шевелил время от времени большими почерневшими пальцами ног, словно помогал себе разогнать дремоту и усталость.

Но на этот раз Неджеб прямо от стола прошел на палубу и снова взялся за бинокль. Кенан стоял у него за спиной и чуть заметно ухмылялся. Дядины тревоги, видимо, забавляли его.

— Идут к нам! — решительно заявил Неджеб.

— Значит, нуждаются в чем-то, — спокойно заметил Кенан.

— В чем? — угрюмо спросил Неджеб.

— Увидим!

Неджеб покачал головой.

— Как бы не так, — отрезал он. — На фелюгу я их не пущу!

Кенан сразу стал серьезным.

— Почему не пустишь?

— Потому что это недобрые люди! Только сумасшедший пустит горящую крысу на корабль!

— Ты забываешь, что мы на море, — сказал Кенан, нахмурившись. — Мы обязаны помочь им!

— Помогают порядочным людям! А если они разбойники?

Кенан невольно рассмеялся. Оказывается, дядюшка искренне верит, что возле южных черноморских берегов свирепствуют пираты, потомки древних морских разбойников.

Неджеб обернулся к племяннику, строго посмотрел на него и пробормотал:

— А ты не смейся, не смейся! Разве не разбойники обобрали четыре года назад фелюгу армянина Геворка?

— Да как не смеяться, дядя! — воскликнул молодой человек. — Где-то на стороне они сами продали товар, а потом сговорились между собой, как лучше врать…

— Меня Геворк не станет обманывать! — возразил Неджеб. — Все было именно так, как сейчас! После бури к ним подошла лодка с потерпевшими кораблекрушение… Наши раздобрились, приняли их, а те сразу выхватили пистолеты…

— Дай-ка мне бинокль! — попросил Кенан.

Волны нарастали, и он с трудом отыскал лодку. За час она настолько приблизилась, что уже можно было разглядеть людей.

— Там порядочно народу! — сказал Кенан. Теперь и у него зародилось сомнение.

— Нечего и говорить, не пущу их! — заявил Неджеб, решительно тряхнув головой, и сплюнул на палубу.

Он всегда плевал, когда принимал какое-нибудь важное решение.

— А как ты остановишь их?

— Как? Покажем винтовки — сами удерут!

Это было новостью для Кенана.

— У тебя есть винтовки? — удивился он.

— С десяток наберется…

— И патроны?

— Для чего бы мне винтовки без патронов?.. Я, парень, отвечаю за тебя перед отцом и глупостей не допущу. Если стрясется какая беда — прощай Стамбул, вступаю в их компанию…

Кенан призадумался. А вдруг старик прав? Осторожность, во всяком случае, не помешает. Что ни говори, обобрать фелюгу в открытом море куда проще, чем какого-нибудь купца возле Эскишехира или Бурсы. А такие делишки еще совсем недавно были обычным явлением в Турции.

— Ладно, дядя, не будем ссориться! — миролюбиво сказал Кенан. — Известно, что ты капитан на фелюге, а не я…

Неджеб сразу смягчился. Улыбка, которой не удалось сдержать, обнажила крупные зубы. Для него не было слов приятнее: сын богача признал его хозяином на фелюге, его — бедняка с потрескавшимися пятками босых ног.

Гребцы выбивались из сил, направляя лодку к белеющему парусу фелюги. Лодка то вздымалась на тяжелых отлогих волнах, и тогда весла повисали в воздухе, то скатывалась в водяную яму, и весла вырывались из рук. Все обессилели, а грести по таким волнам нелегко.

Но сильнее всего мучила жажда. Она изнуряла, выматывала последние силы. Поработав веслами четверть часа, гребцы не могли встать с места. С мучительным усилием они поднимались и, сделав шаг-другой, падали на дно лодки.

Ярко светило раскаленное солнце, люди тяжело дышали широко раскрытыми ртами, словно вымаливая глоток прохладного воздуха.

Один только Стефан не соглашался грести к фелюге. С мрачным упорством он все утро твердил:

— Договорились выждать до вечера — значит, надо держать слово! Сейчас еще нет девяти. Кто знает, что будет дальше?

— Неужели ты не понимаешь, что это исключительный случай? — сердито возразил печатник. — И притом подходящий случай… С фелюгой риск не тот…

— Ничего не известно! — запальчиво ответил Стефан. — По-моему, риск очень большой… Сами лезете в пасть к волку…

— Какому волку? Фелюга не болгарская!..

— А ты уверен? — презрительно спросил Стефан.

— Уверен.

— Если не болгарская, значит, турецкая… А от этих башибузуков тоже милости не жди…

— Турецкие моряки хорошие ребята! — вмешался капитан. — У меня много знакомых турецких моряков… Плохих людей я среди них пока не знал.

— Ты знай помалкивай, тебе-то легко болтать! — грубо перебил его Стефан.

Далматинец в конце концов потерял терпение.

— Довольно, Стефан! — решительно сказал он. — Мы обязаны помочь экипажу — это ясно!

— Я обязан только партии! — резко ответил Стефан. — Только партии, и никому больше!

— Ты обязан перед партией вести себя по-человечески! — сухо заметил Крыстан. — Люди — это цель, а не средство, ты этого, видно, никогда не поймешь…

Все замолчали, но вопрос был решен.