Требуется идеальный мужчина - Терри Лоренс

«Пишу на заднем сиденье авто, направляющегося в «Хилтон». Эта черная линия — мы обгоняли велосипед. Низкие облака, дождь. Что еще нового в Амстердаме? Скучаю по тебе, вот что. Люблю. Стив».

«Правительственное здание. Зал для конференций. Над нами пролетает самолет. Представь, что я на нем возвращаюсь к тебе. Нет, лучше мы с тобой летим после медового месяца. Нужное подчеркнуть (деловая шутка). Я тебя очень люблю (без шуток). Стив».

«Надеюсь, ты об этом никому не расскажешь? Знаешь, о чем я напряженно думал во время семинара по регулированию курса валют в странах Общего Рынка? О том, как продемонстрирую тебе, когда вернусь, как горячо я тебя люблю. Стив».

«Как исследователь, ты небольшой любитель писать письма. А как насчет открыток? Ведь Нью-Йорк забит ими: Таймс-сквер, Статуя Свободы, Эмпайер Стейт Билдинг. Пришли хоть какую-нибудь. Пришли любовь. А я посылаю тебе цветы. Только не рассказывай, что министерство связи США не справляется с доставкой корреспонденции. Люблю. Стив».

«Интересно, сколько уходит времени, чтобы перевезти почту через океан? Неужели в ней не найдется места для крошечного послания умирающему от любви? Пиши через офис, чтобы я мог быстрее получить письмо. Помнится, я уже говорил об этом. В следующий раз надеюсь получить целую пачку. Скорее всего, здесь придется задержаться еще на две недели. Открытка из Нидерландского Музея. Датские мастера не были знакомы с эротическим искусством. (В отличие от моих мыслей о тебе.) Люблю. Стив».

«Счет за телефонный разговор о твоем отце, наверное, самый умеренный в моем списке расходов, поэтому не беспокойся. Но самый важный. Рад, что смог оказаться тебе полезен. Горжусь тобой. Надеюсь, я поддержал тебя. Всегда любящий тебя Стив».

Больше ничего. Он получил письмо.

— Доктор Куртис?

Марта Куртис не слышала, чтобы ее имя произносили как обвинение, по меньшей мере, с неделю. Она положила блокнот рядом с телефоном.

— Простите, а кто это говорит?

— Стив Руссо, один из ваших бывших пациентов.

— У вас грустный голос, мистер Руссо.

— Какая, черт возьми, грусть? Это попадание с первого удара.

— Вы не можете объяснить, что случилось?

— Ваш пациент, Келли Болдвин…

Доктор Куртис замолчала.

— Я не обсуждаю своих пациентов, мистер Руссо. К тому же я не знаю, о ком вы говорите.

— Нет, вы знаете ее. Это ей вы порекомендовали не встречаться со мной. И вот, черт возьми, она послушалась вас. — Стив понимал насколько странно он выглядел, когда обвинял доктора в своих неудачах. Ему нужно было остаться здесь, а не мотаться по Европам, обсуждая с боссами великие дела. Но, черт! Что он не так сделал? Был только один человек, который мог ему это объяснить.

— Вы друг мисс Болдвин? — спросила доктор Куртис.

— Я — человек, который ее любит.

Доктор Куртис в изумлении открыла глаза. Это тот самый Стив Руссо, по которому Келли Болдвин убивалась последние две недели. Доктор быстро в уме перебрала несколько возможных вариантов. Придвинула к себе журнал, в который записывала откровения пациентов.

— Я могу с вами говорить только о вас, мистер Руссо, но не о других пациентах. — Она быстро листала страницы своего журнала. — Не тот ли вы человек, который хотел остаться только ее другом? А не вызов ли это??

— Да. — Стив про себя добавил несколько крепких выражений.

— Я вижу, вы полностью покорили ее, — но это прозвучало не как комплимент.

— Я продолжал с ней встречаться, невзирая на ваш контракт, — Стив не смог сдержать себя и произнес это с заметным сарказмом. — Пока я был в Европе, она только отвечала на мои звонки, больше никаких известий, и вот письмо, в котором она мне отказывает. Что это значит?

— Мистер Руссо, я не могу…

— Почему она сделала это? Я знаю, Келли советовалась с вами. — Его обижало последнее. Келли обсуждала это не с ним, а еще с кем-то посторонним. И он ничего не смог поделать.

— А почему вы ее не спросите об этом?

— Я собирался. Но прежде хотел обратиться к вам, чтобы выяснить, что именно происходит. — Стив снова выругался. — Я не хочу ее обидеть.

На другом конце провода Марта Куртис позволила себе долгую паузу. Она ждала чего-то другого, кроме телефонных разговоров. Пятнадцать лет работы психотерапевтом научили ее владеть ситуацией.

— Я знаю, у нее есть проблемы, — сказал Стив. — Она рассказывала мне о встрече с отцом. Я думал, что наши отношения продолжают развиваться. Но, увы. Вот как вы решаете ее проблемы! Запрещаете встречаться со мной?

— Келли сама принимает решения, мистер Руссо.

— А вы соглашаетесь, — он быстро вставил фразу, как адвокат на перекрестном допросе.

Доктор Куртис очень осторожно выбирала слова.

— Я посмотрела свои записи. Вы считали, что для решения проблем Келли нужна только ваша любовь.

Все правильно. Он был просто дураком, когда предложил любовь женщине, которая в ней нуждалась. Стив ругал себя последними словами с той поры, как получил от Келли письмо. Не хватало еще, чтобы Марта Куртис его поддевала.

Он переоценил свои возможности, настаивая на том, что один сможет вылечить ее. Этакий прекрасный принц из сказки, к несчастью, неправильно отгадавший загадки. Он обманул ее ожидания, и она ему отказала. Но это еще не конец. Стив задумался.

Доктор Куртис слышала, как за стеной офис жил обычной жизнью, раздавались телефонные звонки, можно было уловить обрывки разговоров.

— Насколько я знаю, Келли решила возобновить ваш контракт и отказаться от мужчин, — прервал молчание Стив.

— И что вы собираетесь предпринять?

— Ворваться, потребовать объяснения. — Он почти был готов сделать так, как сказал.

— А она хочет вас видеть?

— Нет, судя по письму. Но оно было написано три недели назад.

— Вы думаете, что Келли изменила решение?

— А как я могу узнать, если не могу с ней встретиться. Вы знаете об этом?

— Мне нечего вам сказать.

Стив перестал шагать вокруг стола и сел в большое кожаное кресло. Он сжимал и разжимал кулаки. Ему казалось, что его нервы были в таком состоянии, словно их пропустили через машину для уничтожения бумаг. Голова раскалывалась. Боль была в самом сердце.

— Вы знаете, как она себя чувствует? Я — нет.

Голос доктора звучал мягко, с извиняющейся интонацией:

— Я связана по рукам, Стив, и не могу вам сказать, о чем мы говорим. — Он это знал, как знал и другое, что именно здесь, в этом кабинете, Келли могла выговориться.

Сдержанно попрощавшись, он повесил трубку. Стив запихал бумаги в папку, назвал секретарю номер телефона, по которому просил ее позвонить и, в случае, если она дозвонится, передать, что он будет в офисе после двенадцати. Утомленный разницей во времени, истерзанный гневом и непониманием, Стив готов был вот-вот сорваться. Ему необходимо было поговорить с Келли. Он не может ее потерять.