Рысюхин, что там у вас налито? (СИ) - Котус

«Да, к хорошему привыкаешь быстро! Ничего, закажем у Кротовского ещё один аппарат, а пока везут — сделаем чертежи балок для новой рамы».

Приняв принципиальное решение отметили его ещё одним импровизированным пикником. Всё равно торопиться некуда: появиться раньше конца репетиции — это попасть на глаза других участников, а там, судя по всему, тот ещё серпентарий. Обязательно найдутся желающие распустить слухи, пусть даже не со зла, а просто из любви к искусству. Так что ждём двух пополудни, когда всё должно закончится, и через десять минут после того буду звонить профессору и Маше.

Пикник немного затянулся: случайно встретил группу сокурсников из числа местных жителей, они подошли посмотреть «что там блестит», узнали меня… В общем, пришлось перегнать фургон метров на триста в сторону, если считать по прямой вдоль речки, так-то проехать пришлось километра полтора. Естественно, ребята и девчата облазили весь салон. Естественно, были восторги по поводу кондиционированного воздуха внутри. Естественно, нашли кухонный уголок, что вызвало новую волну восторга, особенно в комплекте с холодильником — правда, тут высказали замечание, что далеко ходить от одного к другому и «неужели нельзя сделать такую же двёрку?»

Парни же подмигивали и показывали большие пальцы узнав о трансформации всего салона в одно сплошное спальное место, что вызвало у них просто восторг.

— Да это просто идеальный походный штаб! И для отдыха, и просто для дальних поездок, но особенно для отдыха!

— Не совсем — музыки не хватает! — не подумав ляпнул я.

— Оооо, точно!!! Мягкий диван, романтичный свет — и музыка нужна обязательно! Бар есть, это хорошо, но ещё и с музыкой…

— Это вы о чём, мальчики⁈

За такой вот шуточной пикировкой последовал долгий спор о том, какой граммофон лучше брать, куда его ставить и тому подобное. Задурили голову так, что я уже и не рад был, что поднял эту тему. Зачем я это сказал⁈

Дед, ухватившись за эту мысль, рассказал очередной анекдот[2] — который я, ради разнообразия, не только понял, но и мог пересказать приятелям. И он публике понравился — смеялись все, и даже тему граммофона отодвинули в сторону, начав травить «байки из жизни».

В этом «секретном месте» был выход к воде, так что удалось даже окунуться, после чего девушки заняли салон для переодеваний, парней я с той же целью запустил в багажное отделение.

«Главное — потом внимательнейшим образом проверь, чтобы девчонки ничего не забыли. Или специально не оставили. Потому что если забытое найдёт Мурка — будешь долго объяснять, откуда и зачем у тебя под диваном чужие женские трусы, или ещё что в этом духе».

За приятным общением чуть не забыл о планах на день, в итоге профессору звонил уже в половине третьего. Быстро договорились, что я подъеду в течение получаса. После чего извинился перед приятелями и, пока они освобождали салон — позвонил Мурочке. Из-за чужих ушей сказал только, что я в Могилёве и приду к ней через час-полтора.

Сокурсники стали спрашивать, приеду ли я сюда завтра (вместе с фургоном, разумеется), пришлось разочаровать, что это зависит от будущего владельца авто, к которому я, собственно, и еду.

— Юра, так это не твой автомобиль⁈ — с какой-то тоской в голосе спросила одна из девчат из параллельной группы.

— Пока что мой.

— Понятно…

Не стал говорить ни о том, что сам его сделал, ни о том, что могу себе сделать ещё. Хорошо, что студенты наши настолько невнимательны к деталям — значок с Рысюхой перед капотом не заметили или не опознали, а рисовать картинку на дверях как у «служебных» грузовиков я не стал.

Профессор вышел из проходной в здании портала МХАТ на улицу точно в оговорённое время и начал озираться, но тут же прикипел взглядом к моему фургону. Я открыл дверь и помахал ему:

— Валериан Елизарьевич!

Потом, убедившись, что он заметил и идёт ко мне, спрыгнул на землю и, открыв пассажирскую дверь, пригласил его в кабину.

— Здравствуйте ещё раз!

— Интересный аппарат!

— Вот в том числе и по поводу него тоже хочу с вами поговорить. Можно загнать куда-нибудь на территорию академии, где зевак не будет?

— Да, конечно. Давайте прямо до переулка, там направо…

Через несколько минут загнал фургон не просто на территорию ВУЗа, а на его изнанку, после чего пригласил Лебединского перейти в пассажирский салон:

— Проходите, присаживайтесь, пожалуйста!

Минут десять посвятили светской беседе, в ходе которой я, как радушный хозяин помещения, предложил на выбор холодное пиво и горячий чай или кофе, между делом невзначай продемонстрировав очередной раз микро-кухоньку. Наконец, профессор не выдержал первым:

— Юра, простите меня, старика. Но вы же не просто поболтать за две с лишним сотни километров приехали? И по мобилету о каком-то деле говорили.

— Собственно, вот это моё дело. — Я развёл руками, указывая на салон фургона. — Делал авто под себя, но немного промахнулся с размерами, исходная платформа провоцировала разгуляться. Увлёкся, в общем.

— Да уж…

— Фургон получился неплохой, удобный, где-то даже уютный, но кататься на таком аппарате одному — чувствуешь себя как водитель трамвая, в котором никого нет. Семья пока ещё только в планах, до поездок большой компанией далеко. В общем, хотел бы пристроить питомца в хорошие руки. Кому-то, кто любит путешествовать, или вынужден часто ездить в командировки либо на гастроли.

Ключевое слово сказано, наживка заброшена. Профессор обещал подумать, кого могло бы заинтересовать моё предложение, и следующие минут пятнадцать-двадцать я очередной раз показывал и рассказывал, что, как и для чего здесь сделано. Видимо, сказывается опыт — с каждым разом всё быстрее и быстрее справляюсь. Или это нетерпение подгоняет? Оставил задумчивому профессору запасные ключи, оговорил, что кое-какое моё имущество «пока полежит в багажнике» и сбежал, едва дотерпев, пока меня представят дежурному около грузового портала.

В Машин двор, а тем более подъезд проскальзывал, стараясь привлекать как можно меньше внимания, то есть ни в коем случае не горбясь, не озираясь и не пряча лицо в шляпу, а прямо, ровно, деловито. Но — быстро и таким образом, чтобы меня было как можно хуже видно из окон. Дед, правда, сказал, чтобы я не обольщался — мол, максимум через три дня дворовые бабки будут знать ВСЁ. И если я их не вижу — это не значит, что их здесь нет. Или что они не видят меня. Плевать — не до бабок!

Маша встречала меня сама — прислуги, к счастью, также не было в городе — одетая в… Ну, во что-то точно одетая, иначе бы я обратил на это внимание. И, кажется, даже с косметикой на лице. Я начал было говорить какие-то ритуальные приветственные слова, она что-то отвечала. Потом… Потом я посмотрел в её глаза и у меня перехватило горло.

В общем, целоваться мы начали прямо в прихожей. Там я бросил саквояж с гостинцами и как-то избавился от обуви — не помню, как именно. Потом, помню, очень сильно мешал мой пиджак — и мне, и Машеньке. Где-то мы от него избавились. И, как оказалось, не только от него. В себя пришли в комнате Маши, на диванчике: растрёпанные, взъерошенные, с шалыми глазами, припухшими губами и с беспорядком в одежде.

— Как же я по тебе соскучилась, оказывается!

— Я по тебе тоже, радость моя…

Мы переглянулись, обнялись на пару минут, при этом меня просто затопило нежностью, а уж когда я почувствовал её запах, выбивавшийся из-под воротника блузки… Да, всё правильно — мы опять надали целоваться, и снова жутко мешала одежда. Правда, на сей раз оба оставались, если можно так выразиться, в сознании, и от этого было ещё приятнее, ещё интереснее и ещё волнительнее. Становилось страшно и интересно, как далеко мы зайдём до того, как сможем остановиться. И захотим ли останавливаться…

Зашли мы довольно далеко, возможно, кто-то сказал бы, что даже очень, но не слишком. По крайней мере, Муркины панталончики (бежевые, с кружевами по краю штанин) остались на ней. Как, наверное, прокомментировал бы дед, если бы демонстративно не «отключился от трансляции» ещё в прихожей — потрёпанные, но не сдавшиеся. Зато всё остальное было доступно не только ощупыванию, но и рассмотрению, а также зацеловыванию. Так, стоп! А моё бельё где⁈ Наверное, у меня было очень красноречивое выражение лица, поскольку одна очень милая паразитка начала хихикать мне в подмышку.