Рысюхин, что там у вас налито? (СИ) - Котус

Граф выглядел вполне довольным, единственно что спросил про двери — до того они крепились к вертикальным стойкам и открывались назад — мол, непривычно и зачем вообще?

— Тут два момента. Во-первых, дверь стала намного шире, и если оставить петли сзади — то сидя внутри было бы крайне неудобно её закрывать и открывать, пришлось бы изворачиваться и тянуть руку за спину, а так — слегка наклониться вперёд.

Я продемонстрировал всё это, устроившись на переднем сиденье.

— А второе — безопасность. Передняя стойка намеренно прослаблена в паре мест, так что при сильном ударе — то есть, при столкновении с препятствием, она деформируется, прогнётся вперёд. При этом потянет за собой дверцу — точнее, это дверца своим весом толкнёт стойку, но это не принципиально, выведет замок из зацепления и дверь по инерции откроется. Это предотвратит, или как минимум сильно снизит, опасность быть зажатым в салоне.

Я перевёл дух — всё же граф мог не совсем адекватно отреагировать на слова о том, что он может попасть в аварию, но, к счастью, он оказался человеком здравомыслящим и уравновешенным.

— Кстати говоря, введение зон контролируемого разрушения, которые будут обеспечивать более безопасное для водителя и пассажиров поведение конструкции автомобиля — это один из тех принципов, которые хочу запатентовать, так сказать, глобально. Суть в том, чтобы то, что может травмировать человека — отваливалось безопасным образом в стороны.

— Проектировать автомобиль так, чтобы он разваливался при первой возможности — так себе идея. Если даже её запатентуют, то вряд ли кто-то будет пользоваться.

Я не стал спорить с графом — пусть себе считает себя умнее, мне бесплатно, а ему приятно.

— Да, машина не крашена…

— Как это⁈ Я думал как раз — какой красивый серебристый цвет…

— Это «серебрянка» — алюминиевая пудра с лаком, по сути — антикоррозийное защитное покрытие. Я сперва им только днище закрыть хотел, но потом мы решили обработать корпус полностью. Я вижу эту машину в глубоком тёмно-зелёном цвете, сдержанно-аристократичном, с серебряными элементами, подчёркивающими линии корпуса, или в насыщенном красном, ближе к вишнёвому, но решать вам. Можно и так оставить — лет семь минимум краска продержится, если её специально не сдирать, разумеется.

— Хм, подумаю. Это я потом решу.

Минут тридцать ушло на то, чтобы рассказать и показать, где что и как включается, настраивается и регулируется, два раза показывал я — и один раз пытался повторить запомненное Евгений Борисович. В итоге я выдал ему книжечку, где всё то же самое было описано и нарисовано и граф отправился в пробную поездку. Понятное дело, что исправность проверили до того, покатавшись по двору. Вернулся граф через полчаса, довольный, если верить деду, как свежевымытый слон. Сходу пообещал всем причастным премии, долго хвалил тишину в салоне, отсутствие пыли и возросшую плавность хода — ещё бы, основные источники вибрации устранили. Обозвал меня «волшебником» и пообещал, что состояние счёта меня тоже порадует. Но больше всего меня порадовало окончание работ, появившаяся в результате этого возможность закончить свой автомобиль и уехать, наконец, в Могилёв, к Машеньке. Тем более, что она завтра уже возвращается с дачи в город, а мама с сёстрами — ещё нет!

[1] Учитель физкультуры Владислав Мирославович разрешил первоклассникам называть себя просто «дядя Вова» — после того, как побыл Малосраловичем, Мимосраловичем и даже Милосраловичем.

Глава 20

Возвращаясь от графа, обсудили с дедом ещё одну культурно-этикетную особенность, а именно обещание заказчика о банковском переводе.

«Не мог заранее деньги приготовить и на месте рассчитаться? Жди теперь и гадай — когда заплатит, сколько заплатит. И заплатит ли вообще!»

«Ну, последнее это ты вообще зря сказал! Для него это будет такой урон репутации, что дешевле было бы авто подарить».

«Возможно, возможно. Но зачем тянуть резину-то⁈»

«Да ты что! Рассчитаться наличными — это было бы знаком полного неуважения! Как с поденщиком или разносчиком! Даже своим мастерам, которые в штате, купюры раздать только в некоторых случаях допускается, иначе неуважение! Если бы он к нам приехал и расчёт был на нашей территории — допустимо банковский чек выписать, но не когда я у него. Это тоже ставит как бы в разряд слуг».

«Как всё запущено у вас тут… Что, вот вообще наличными только в магазине и с прислугой расплачиваются⁈»

«Не совсем. Если, например, пари — расчёт на месте наличными не только допускается, но и одобряется. Или за игровым столом. Или оплата чего-либо вскладчину. То есть, когда это нельзя посчитать за оплату услуги или работы. Ну, или с нижестоящими можно, но тоже не всегда. Хотя некоторые титулованные, которые молодые и наглые, зачастую тонкостей не понимают».

«И когда мы платили наличными…»

«То делали это или в лавках, или в мастерских, работающих на продажу, как у шорника или в ателье. А в механических мастерских и вовсе рассчитывались не с конкретным мастером, а с предприятием».

«Ну, уже легче — в любых торговых заведениях можно рассчитываться без оглядки на то, кто им владеет, и кто в нём работает».

Два дня ушло на то, чтобы закончить свой «микроавтобус». При этом далеко не всё из задуманного дедом удалось воплотить, как и в автомобиле графа. Например, сплошное панорамное стекло, как в показанных дедом «образцах», например, той же «тэтэшке» мы не то, что не пытались сделать — даже не обдумывали всерьёз. Хоть стекло меня и слушается, но без какой-то опоры, полуформы или изложницы, просто в воздухе, на весу, сформировать сложную трёхмерную поверхность⁈ Это даже не фэнтези, как выразился дед. Потому оставили перегородку по середине, а сами стёкла только немного увеличили и изогнули. Причём сперва сделали рамки, а потом уже под них подгоняли стекло, дольше и муторнее всего было сделать обе половины одинаковыми по форме и размеру.

С «микробусом», как его обзывает дед, тоже не всё вышло, как хотелось. Для начала — сказалось то, что основой был грузовик. Без глобальной переделки рамы получилось так, что пол кабины и салона был существенно выше колена — пришлось сооружать скрытую лесенку. А переделать раму — сил не хватит, рисовать чертежи, заказывать балки, править недоделки и сваривать всё диффузионным способом слишком долго и дорого. Но рано или поздно — придётся, тогда этот автомобиль переделаем именно в автобус на пятнадцать–двадцать пассажиров и либо продадим, либо будем использовать сами, если нужно.

Ещё не получилось сделать боковую дверь в салон так, как хотел дед. Ни открывающуюся на рычагах так, чтобы открытая была параллельно борту, ни откатную. Он просто не помнил, а точнее — вообще не знал, за ненадобностью, как именно устроен тот и другой механизм в деталях, его требовалось изобрести заново. А квалификация у деда, как и опыт работы, была в другой отрасли. Но с этим пока так и не справились. Откатную — скорее не успели доделать, не хватило у меня ни нервов, ни терпения. Вроде бы всё просто, как мычание — в теории. На практике же застрелиться можно, выравнивая две направляющих, внизу и вверху, так, чтобы они были идеально параллельны друг другу во всех трёх плоскостях. Малейшее расхождение — и дверь или клинит, или она выпадает. А представить, что туда будут ещё попадать то пыль, то снег…

С рычажным механизмом тоже не всё так просто получилось, как казалось. Ну, вертикальный стержень. Ну, на нём два кривых рычага, что проворачиваются вместе с ним и шарнирно закреплены на двери. На практике то дверь норовила удариться задним краем по кузову при открытии, то отказывалась нормально фиксироваться как в открытом, так и в закрытом положении. Когда же дед ввёл систему рычагов, которую обозвал «простой параллелограмм», то эти рычаги отказывались складываться «в линию», торчали внутрь салона и пачкали всё смазкой. Решить это всё было можно, но мне опять же не хватило терпения, да и надоело с железяками возиться — слов нет.