Круги на воде - Яна Эдгаровна Ткачёва
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Терзаясь вопросами, я перебегал от одного заброшенного здания к другому. Упустил. Не был уверен, двинулась ли парочка дальше или же скрылась в одном из недостроев двора. Решение нужно было принимать быстро, иначе я рисковал никогда не узнать, что же происходит на самом деле.
Я просто вертел головой во все стороны, прислушиваясь к звукам вокруг и побуждая чутье следопыта подсказать хоть какую-то идею. Остаться или бежать дальше? Но тут краем глаза зацепил всполох света. Повернувшись, вгляделся в окна на высоте, но огонек, вспыхнув, быстро погас. Будто кто-то прикрыл его ладонями. Впрочем, мне было достаточно и этого. Я понял, какой сектор дома мне нужен. Огонек показался на одном из верхних этажей.
Ворвавшись в недостроенную парадную, я пошатнулся. Пол местами был провален, и пробираться к лестнице предстояло по бетонным перекрытиям. А потом – на верхние этажи по крутым лестницам, огибающим шахту лифта. Это новомодное введение для высоких домов тоже не прижилось. Добежав разом до третьего этажа, я начал останавливаться на каждой площадке и прислушиваться, иногда высовывая голову в жадную пустоту шахты. Внезапно раздался протяжный страшный крик на одной ноте, отражаясь от каменных стен и разлетаясь во все стороны. Я вздрогнул так сильно, что чуть не свалился вниз, в темноту. Отшатнувшись, первым делом пытался вспомнить, сколько этажей уже преодолел. То еще падение было бы. Но потом замер. Кто кричал? От испуга я не мог припомнить, женский это был крик или мужской.
Еще быстрее я полетел вверх, внимательно осматривая каждый этаж. Ступая на предпоследнюю лестницу, услышал хруст. Пришлось присесть на корточки, чтобы разглядеть, что это. Глаза привыкли к темноте, да и луна неплохо освещала через ощерившиеся оконные проемы всю лестницу. Тонкие ветки. Еще под ногами шуршали листья. Странно. Чем выше поднимался, тем больше этого добра стелилось передо мной. В какой-то момент ветки стали толще и, сплетаясь, образовали своеобразный ковер. На следующем лестничном пролете они превратились в крепкие, но гибкие стволы, что поднимались по стенам, превращаясь в необыкновенный и жуткий кокон-туннель. В голове вспыхнула страшная догадка, но не успела оформиться в четкую мысль. Мой взгляд уперся в горящие зеленым огнем глаза Павы.
– Ты всё-таки нашел меня, – она стояла на последней ступени седьмого этажа среди сплетенных ветвей и листьев, и по рукам ее густо стекала темная кровь.
7. Год 857 от Великого Раскола
Я потерял дар речи. Просто тупо смотрел, как на изящных тонких пальцах, которыми она гладила когда-то мое лицо, повисает красная капля, медленно наливается и, отрываясь, падает в ветви. Кап. Кап. Кап. Время будто застыло. Растянулось. Я всё смотрел и смотрел, и между нами повисла тягостная напряженная тишина. Меня заворожили эти капли, я не мог заставить себя оторвать взгляд и снова встретиться с глазами Павы.
– Жа́ра! – раздался властный голос позади Павы, и мы оба вздрогнули, а глаза наши снова встретились.
Она смотрела на меня со смесью сожаления и обреченности, огонь в глазах потух. Оглянувшись через плечо, она застыла на мгновение, после чего плечи ее поникли, словно признавая поражение. Повернув лицо вновь ко мне, она была уже совсем другой.
– Я хотела, чтобы ты жил, – тихо прошептала она.
Мне хотелось спросить, что бы это значило, но слова застряли в горле. Глаза Павы снова загорелись странным зеленым огнем, и она поманила меня пальцем. Тело, повинуясь ее жесту, сдвинулось с места. Руки перебирали ветви-перила, а ноги послушно поднимались, шагая по ступеням. Всё ближе и ближе к ней. Я уже всё понял, но не хотел верить. Меня просто одурачили. Но как? Как… она это делает? Я попытался сопротивляться и прекратить восхождение по этой страшной лестнице. Но напрасно. «Стой!» – кричал я. Но ни звука не вырвалось из плотно сжатых губ. Что… что она со мной делает?
Мне показалось, что прошло несколько часов, – так мучительны были эти движения против воли. Наконец я оказался лицом к лицу с девушкой, которую любил и совсем не знал. С убийцей. Она наклонила голову, будто прислушиваясь, хотя вокруг царила полная тишина.
– Ну-ну, – ласково сказала Пава, прикоснувшись кровавой ладонью к моему лицу – так же нежно, как гладила прежде. Я почувствовал, как остывшая кровь размазывается по коже, и испытал глубокое отвращение. Хотелось поднять руку и вытереть лицо, но я не мог пошевелиться.
– Мы не убиваем, – продолжила Пава убаюкивающим мягким голосом. – Мы освобождаем.
Мы?
Конечно же, безмозглый дурак, преступников несколько. Она всё-таки оказалась сектанткой-сумасшедшей. Вместе со своими набожными родителями. Живут в ужасном месте и творят жуткие ритуалы.
– Жара! – снова раздался голос, но другой. Более высокий, с капризными нотками.
Должно быть, Пава – это не настоящее ее имя. Ленту он свадебную купил, предложение собрался делать. Каким же идиотом нужно быть, чтобы так попасться. А теперь ловушка захлопнулась. Она заманивала всех своих жертв, соблазняя? Даже девушек?!
Пава – или правильнее теперь говорить Жара? – взяла меня за руку и повела по туннелю из ветвей и листьев. В нос ударил смрад, но я не мог пошевелиться, чтобы прикрыть лицо ладонью. Как можно жить при таком запахе? Внезапно стены коридора расширились, и мы оказались будто бы в комнате, но похожей на большую сферу, в два человеческих роста, из всё тех же ветвей. Я пытался увидеть как можно больше, но апатия и подавленная воля мешали. Я заметил, что мне совсем не страшно. Исчезли ярость, ревность, злость. Мне словно удалось взглянуть на всю картину со стороны. И тут я увидел тело.
Парень, который полчаса назад обнимал, смеялся и любил, лежал на полу, внутренности его были раскурочены, и я не сомневался, что разрез был тонким и точным. Его тело походило на выпотрошенную куклу. На лице застыл ужас, рот распахнут в крике. Вязкий медный запах крови перебил даже стоящую повсюду вонь.
– Надо же, – раздался ехидный голосок, почти детский. – Любовничек пожаловал в Гнездовище!
Я почувствовал, что хватка сознания чуть ослабла, и завертел головой. Откуда голос? Но в ту же секунду Пава рванула в угол и зашипела там кому-то:
– Мала́ еще клюв разевать, – в ее голосе слышалась злость.
Раздалось странное не то квохтанье, не то ворчание, и Пава, сделав шаг из угла, вновь развернулась ко мне. И тут я увидел их. Решил было, что это четыре ребенка, но, когда пригляделся хорошо, меня передернуло от отвращения. Это были молодые женщины. По
