Муж-озеро - Ирина Андрианова

Группа рассредоточилась, пытаясь найти выход из стланика, иди хотя бы понять, где он заканчивается. Данила пошел тропить выше Сереги, Игорек повернул назад и вниз. Мишаня, девушки и Петя ждали, кому из первопроходцев больше повезет, чтобы последовать за ним. Вдруг в ушах у всех промелькнул странный звук. Как будто вдали быстро ссыпался снег с невидимой длинной крыши. Серега на секунду замер, а потом закричал что есть мочи:

— Ионыч! Ты как?!

Ответа не было. Вслед за сходом снега на склон легла гробовая тишина.

— Ионыч!!

В тот же миг все, кто мог и кто не мог, покатились вниз — туда, откуда был звук. Серега невероятным образом выпрыгнул из объятий стланика и понесся по склону огромными прыжками, по пути ломая березки. Игорек заскользил между деревьев короткими извивами, словно был не нагруженным туристом, а горнолыжником на дорогом курорте. Данила попробовал сделать так же, но упал и дальше поехал на рюкзаке, подняв кверху ноги, чтобы не лыжи не застревали. Мишаня, который только что тонул на каждом шаге, теперь летел вниз стрелой. Все это произошло в считанные секунды и в абсолютном безмолвии. Танюша еще не осознала, что случилась, но почувствовала что-то страшное. Она тоже забыла, что ей надо бояться склона, и ринулась за всеми, не разбирая дороги. Притормаживала она, лишь завидев препятствие прямо перед собой. Упав, она не заметила этого, и поползла дальше сначала на рюкзаке, потом на животе. Вскоре деревья кончились. Впереди лежала длинная наклонная поляна, заваленная комковатым снегом; она острым клинышком врезалась в березняк, и на самом краю виднелось несколько сломанных и поваленных стволов. Ее товарищи уже были здесь, но стали не похожи на себя. Ничего не говоря, даже не глядя друг на друга, все делали одно и то же: методично тыкали в снег палками. Кольца с них уже были сорваны, и палки погружались в снежную массу по самую рукоять. То и дело кто-то бросал палку и начинал ожесточенно рыть снег руками, как собака; но потом, чувствуя бесполезность этого, снова брался за щуп. Ближе всего к Танюше стояла Оля: неуклюже шепча бранные слова, она пыталась оторвать кольцо от своей палки. У нее не получалось, и наконец она бросила это, перевернула палку рукоятью вниз и принялась тыкать ею; рукоять была толстая и плохо входила в застывающее белое крошево. Оля всхлипывала, падала на снег и рыла руками. Только она да Ксеня произносили что-то. Остальные молчали, и только нестройно шуршали в тишине палки.

«Лавина сошла. Ион под ней», — колотнуло танюшино сердце. И тут же она перестала быть Танюшей, Танюшей жадной, глупой, трусливой и злой, а стала просто собственной палкой, долбящей снег, да загребающими руками. Вся душа ее сконцентрировалась в чувстве, что вот именно здесь нужно долбить и копать. Палка проходила, не нащупав ничего в полутораметровой толще, и тогда чутье бросало ее в другое место. Каждый раз ей казалось, что вот сейчас она точно нашла, что он именно здесь. Но, подолбив немного, она понимала, что это была страшная нелепая ошибка, и что с самого начала искать нужно было не здесь, а вот там. Она со стоном переползала на другое место и начинала долбить там, и так много раз. Усталости она не чувствовала; то существо, в которое она превратилась, не умело уставать.

Прошло сколько-то времени (Танюше показалось, что очень-очень много), когда она начала слышать голоса. Ребята уже перемесили палками весь лавинный вынос, превратив застывший снег в мягкое тесто. Нужно было придумывать, что делать дальше.

— Он тут стоял! — хрипел голос, в котором Танюша с трудом узнала Данилу. — Значит, его туда вынесло. — Кто-то, видимо Данила, перебежал со своей палкой в указанном направлении и снова застучал по снегу.

— Господи, помоги, господи, помоги, — шептал Серега, медленно поднимаясь вдоль выноса и втыкая палку на каждом шаге. Он уже делал это бессчетное число раз, прочесав снежный язык вдоль и поперек. — Ионыч, братец, где ты? Ну пожалуйста, ну отзовись, Ионыч!

Вынос был небольшим — длиной метров пятьдесят, а шириной, если считать посередине — примерно двадцать. Как какой-нибудь деревенский огород. Но толщина снега, судя по торчащим на краю березкам, была не меньше полутора метров. И где-то под этой толщей был погребен человек. Никто не знал, где он, и никто ничего не мог сделать. Оставалось только бессмысленно стучать палками, да рыть, да перебегать с места на место.

Вдруг Танюша услышала новый звук. Он был тихим и коротким, словно шел сквозь несколько стен. Она услышала его даже не ушами, а мозгом: просто поняла, что слышит. Она замерла на месте. Что это было? Это не был стук палок, и не торопливые шаги товаришей, и не шуршание разгребаемого снега. Что-то еще. Она подождала немного, и звук повторился. Теперь он был четче — а может, это ей так показалось, потому что она ждала его.

— Стойте!! — закричала она одними губами, замахав рукой. — Молчите, не шевелитесь! Вы слышите?

Ее призыв увидели и услышали; тотчас вся группа застыла, превратившись в неподвижные силуэты. Кто-то поднял палку и не успел опустить, кто-то стоял на коленях, держа перед собой пригоршни снега и боясь пошевелиться. Все смотрели на Танюшу и напряженно прислушивались. И звук пришел в третий раз. Теперь уже было ясно, что это такое. Это был крик, задавленный снежным цементом, задушенный им, обрезанный, так что от него оставалось лишь короткое движение воздуха. Но все его услышали. Серега, опасаясь заглушить звук, показал рукой на кончик лавинного треугольника и проговорил одними губами:

— Это оттуда! Я слышал! Все туда!!

Группа не побежала, а медленно покралась, высоко задирая ноги и стараясь ступать как можно тише. Звук послышался еще раз — теперь уже точно оттуда, где заканчивался вынос и торчали первые незаваленные деревья. Тогда уже все побежали. Серега и Игорек достигли края в три прыжка. Танюша, которая бежала последней, услышала сначала изумленный, а потом облегченный крик руководителя. Вскоре к нему присоединились другие. Среди бессвязных воплей, хруста снега и звука ломаемых березок слышалось «вот он», «копай тут», «вытаскивай», «да не тяни ты», «живой», «рожу ему очисти». Танюша, услышав первые слова, не добежала и бессильно опустилась на колени.

— Живой… Ионушка…

Но тут же силы вернулись, и она, подскочив, помчалась к суетящейся людской куче. Скатившись в края выноса и оттолкнув чью-то спину, она увидела голову и плечо Иона, торчащие из снега, и множество рук, которые выкапывали и поддерживали его.