Научи меня убивать - Кирилл Казанцев

— Смотри, сука, хорошо смотри. — Шестаков толкнул Веру вперед, она наклонилась над пропастью и не свалилась только потому, что тот дернул ее за волосы. — Смотри, куда улетишь, если записи не отдашь. Смотри, курва…

Еще пинок, Вера почти повисла на краю плиты и молчала, Олегу сначала показалось, что девушка без сознания, но нет, она не выглядит беспомощной тряпичной куклой, держится каким-то чудом и не кричит от страха или от боли, что нормально, что объяснимо. Или ей рот заклеили?

Первым порывом было броситься к Вере, но Олег сдержался, скользнул вдоль стены, подходя поближе. Послышалось или нет, но совсем рядом, за поворотом стены стоят двое или трое, переговариваются негромко и вроде как даже смеются втихую. Подошел вплотную, прислушался — точно, двое, две «шестерки» стоят в сторонке, ждут от хозяина указаний и, надо думать, скоро дождутся. Отсюда видно, что рожа у Шестакова пошла красными пятнами, рот перекосило, а верхняя губа дрожит, обнажая идеальные (надо думать, керамические) зубы, крупные, как у зайца.

Шестаков дернул Веру назад, отшвырнул к стене, сам развернулся, легко и грациозно, и впечатал дульный срез «беретты» Вере в макушку. Девушка подняла голову, и теперь дуло пистолета смотрело ей в глаза. Бледная, растрепанная, на щеках багровые полосы, с нижней губы на подбородок капает кровь — то ли разбили, то ли сама прокусила, чтобы не закричать. Смотрит на Шестакова в упор, откидывает голову, игнорируя «беретту», и улыбается, а складки жира на затылке Шестакова багровеют на глазах.

— Убью, сучка, и в котловане бетоном залью, никто искать не будет, — чересчур спокойно предупредил Шестаков, но Вера продолжала улыбаться.

— Но сначала сам с тобой позабавлюсь, а потом ребяткам своим отдам, подарочек тебе будет напоследок. Они у меня активные, молодые, их надолго хватит. А потом работягам из котлована, таджикам или как их там… Они, говорят, ребята ласковые, с фантазией. Любишь черных? Любишь, спрашиваю?

Ствол «беретты» подпирал Вере подбородок, улыбка с лица девушки исчезла, она облизнула губы и проговорила негромко, но отчетливо:

— Не твое собачье дело, паскуда, что я люблю. А про черных жену свою спроси или шлюху, что за деньги с тобой спит, много интересного узнаешь.

Шестаков коротко размахнулся и ударил Веру по щеке, голова мотнулась, волосы закрыли лицо. Вера так и стояла, как показалось Олегу, зажмурившись. Шестаков отошел на шаг, сплюнул себе под ноги, обернулся на притихших «шестерок», и Олег увидел, что на губах местного олигарха пузырится пена. «Контуженый», — крутанулось в голове, да еще и с оружием. Обезьяна с гранатой в чистом, незамутненном и дистиллированном виде, и в любой момент времени ждать от нее можно любого паскудства.

— Если завтра я не позвоню доверенному человеку, записи будут обнародованы, и тебе конец, скотина, молись, еще успеешь. А вообще жаль, что я не пристрелила тебя тогда в тире…

Слова Веры заглушил выстрел, пуля врезалась в стену в паре метрах от головы девушки, срикошетила, отлетела по длинной дуге к потолку, но, не коснувшись его, упала, покатилась по полу, «шестерки» дружно выдохнули. Олег высматривал на полу комочек свинца. Но отвлекся на Шестакова, тот исходил пеной, точно верблюд, ошметки летели на дорогой пиджак и рубашку, очки запотели, «беретта» ходуном ходила в его руках… Вера отвернулась к проему в стене и смотрела на город.

— Пристрелю, сука, тварь, дешевка! — орал Шестаков, он полностью потерял контроль над собой, бесновался, как припадочный, его даже перекосило набок, и Олегу показалось, что тот сейчас упадет. Но нет, устоял, скотина, удержался на ногах, ровным четким шагом отошел к противоположной стене, выпрямился, ловко вскинул слишком легкую для него «беретту».

— Чтобы не обляпаться, дорогая, — пояснил он замершей Вере, — сейчас тут будет лужа крови и мозгов. Твоих мозгов, красотка, ты вся в своего отца, идиотка, и на сестру очень похожа. Только та орала, как свинья, да, как свинья, когда ей режут глотку, и будь девка постарше… Но я малолеток не люблю, поэтому прикончил ее быстро, пережал ей сонную артерию и подержал немного, этого хватило. А с тобой все будет по-другому…

Он целился, точно на показательных стрельбах — спина прямая, голова поднята, левая рука за спиной, пистолет зажат в правой точно на уровне глаз. Негромкий щелчок, последний вдох перед выстрелом, указательный палец касается спуска…

— Эй, дядя! — сказал Олег. — Тебе двоих убить придется. Я ведь тоже знаю, как четкий пацан Шестаков к успеху шел. Все знаю, со всеми интимными подробностями могу рассказать или на вопросы ответить. И записи видел, и тебя, и подельников твоих, всех вас, паскудников, в деле посмотрел. Так что ты подумай…

Они обернулись синхронно — Вера и Шестаков, но девушка только повернула голову, а Шестаков развернулся всей тушей, стряхнул на нос очки, глянул поверх стекол и нажал на спуск. На этот раз пуля улетела куда-то вдоль по коридору, а если и срикошетила, то возвращаться не собиралась. Сквозняком донесло душный запашок пороховой гари. Шестаков водрузил очки обратно и смотрел в сторону двери. Вера по-прежнему не двигалась с места, но по тому, как она напряглась, Олег видел — еще немного, и та рванет ему навстречу, а это рано, пока рано.

— Не попал, — сказал Олег, — давай еще разок. Да, забыл спросить — Марина Голодных твоя работа? Ну, ты еще ей сначала денег пообещал, а потом она из окна выпала. В состоянии алкогольного опьянения…

Угадал, разумеется, Шестаков дернул щекой, перехватил «беретту» обеими руками и качнул башкой. Олег скользнул вдоль стены на пару шагов назад и приготовился, гадая, кто будет первым. Оказалось — вчерашний блондин, что старательно вешал Маринке лапшу на уши. Какая встреча, вот уж воистину тесен мир…

Он ломанулся навстречу, как кабан из зарослей, пролетел метр-другой и притормозил, соображая, что бы это значило и почему в коридоре никого нет. Олег только того и ждал, заранее присев на корточки, рванул блондина под коленки, дернул на себя, вскочил на ноги и врезал тому подошвой в выпяченный кадык. Проверять и ждать результата некогда, удар был достаточно силен, удушье и горловое кровотечение гарантировано, а также болевой шок, блондин пока полежит здесь, а там все от его кармы зависит. Навстречу метнулась вторая, крупная и низкая тень, Олег ушел вбок, к другой стене и уловил краем уха отдаленное «кряканье» спецсигнала. «Не прошло и года», — мелькнуло в голове, дэпээсники нашли-таки покореженный «Ауди» и теперь рыщут поблизости в поисках водителя, сбежавшего с места ДТП. Возможно, и выстрелы слышали, и наверняка заинтересовались, может, уже и о ворота бьются или открыли и скоро будут здесь…

Отвлекся и немедленно получил за это, от удара в нос успел увернуться в последний момент, а вот по голени прилетело, да так, что от боли свет на миг померк перед глазами. Выдохнул коротко, пригнулся, поймал нападавшего за руку, вывернул в болевом приеме, ухмыльнулся, услышав, как шестаковская «шестерка» тихо взвыла сквозь зубы. Развернул стокилограммового дядю к себе спиной, зажал тому рот ладонью, запрокинул голову и едва не оглох от выстрела — Шестаков оказался поблизости и пальнул в полумрак коридора, выстрелил, целясь в Олега, но опоздал на мгновение, пуля из «беретты» вошла шестерке в грудь.

С жутким хрипом человек повис на руках у Олега, сполз на пол и выгнулся, как в припадке, на его губах показалась розовая пена. «Это он ему легкое прострелил». — Олег и Шестаков смотрели на умиравшего, потом одновременно глянули друга на друга. Олег рухнул на пол, пропуская пулю над головой. Мельком увидел Веру — та отбежала от стены и бросилась к сложенному у стены штабелю тяжелой напольной плитки, схватила одну и так застыла. Шестаков легко развернулся, среагировав на шум, навел на Веру пистолет и начал отступать к стене, держа под прицелом уже обоих. А снизу донесся лязг, потом грохот, голоса, их перекрыла приближавшаяся сирена — внизу собиралось изысканное общество: дэпээсники, похоже, вызвали полицейское подкрепление.

— Стоять, — приказал Шестаков, переводя ствол с Веры на Олега, — стоять, твари. Выбирайте, кто из вас первым будет, можете на пальцах выкинуть, я добрый, я подожду. Но недолго, у меня времени нет, еще с этими, — кивок в сторону коридора, — вопрос решать. На тебя все повешу, — глаза с расширенными зрачками за стеклами очков показались Олегу несуразно огромными, точно не человеку принадлежали, а неведомому науке прямоходящему существу. Да и не человек это, что своими руками ребенка убил и охранника пристрелил, глазом не моргнув, а ведь за господином Шестаковым еще подобные грешки водятся, это как пить дать…

Олег сделал шаг вдоль стены, мысленно проводя траектории и прикидывая расстояние до Шестакова. На Веру не смотрел, держал ее краем глаза — она уронила плитку и теперь стоит не двигается, как и было сказано, молодец, умница, так и стой пока, а еще лучше отойди куда подальше…