Предчувствие беды - Фридрих Незнанский

– Ну и что? Раз обещал, значит, пойду.

– А она об этом знает? Мы тебя последнюю неделю вообще не видим! То ты в Воронеже, то ты в ресторане… Я ее еле в постель загнала! В десять вечера!

– Мама, не ругай его, он не виноват…

Чадо стояло на пороге кухни в длинной ночной рубашке, тараща сонные глазищи.

– Нина, босиком, по холодному полу… – переключилась на дочь Ирина.

Саша подхватил Нинку на руки, обнял Ирину.

– Девочки мои дорогие!

Они постояли мгновение молча, тесно прижавшись друг к другу.

– Обещай, что завтра весь день проведешь с нами! – прошептала Ирина, уткнувшись в его свитер.

– Чтоб я сдох! – поклялся Турецкий. – Давайте-ка спать пойдем? Возражения есть?

– Возражений нет, – откликнулось семейство.

Турецкий проснулся от отчаянных телефонных звонков. Продрал глаза, глянул на будильник.

Стрелки показывали половину седьмого утра.

– Я его все-таки убью. И суд меня оправдает, – сквозь сон проговорила Ирина.

– Кого? – ища на столике трубку, уточнил Саша.

– Того, кто звонит. Костю твоего…

Но Ирина ошиблась – звонил Грязнов.

– Ты что, спишь еще? – удивился приятель.

– А ты у нас вообще не спишь? – достаточно хмуро откликнулся Турецкий.

– Эту ночь не спал. Если честно, хотел тебе прямо ночью звонить.

– Что случилось? – Саша окончательно проснулся.

– Прихожу я домой, мне из Астрахани звонят. Начальник УВД – мой знакомый, пересекались раньше. Он, оказывается, весь вечер мне на Петровку названивал, а мы у Кости сидели. Так домой пробился. И сообщает он мне следующую информацию: у них там в июле на рынке произошел взрыв, помнишь?

– Представь себе, не помню.

– Это было в воскресенье, пятнадцатого июля, в три часа дня. Взрыв на самом крупном вещевом рынке в разгар торговли. Шесть человек погибло на месте, шестьдесят раненых. Взрывное устройство – безоболочковая бомба, находилась в пластиковой урне, стоявшей возле открытого кафе. Бомба была начинена болтами, гайками и обрезками проволоки.

– Ну, вспоминаю.

– Оперативники выяснили, что сразу после взрыва с места происшествия поспешно уехал некий мужчина на бежевой «пятерке». Составили его фоторобот. Так вот, фоторобот Рагоева, который мы им вчера передали по факсу, практически полностью совпадает с их фотороботом.

– Насколько я вспоминаю, подозреваемого упустили?

– Да. Был объявлен перехват, были перекрыты все въезды-выезды из города, но преступник скрылся.

– Не слабо. Кашкина говорила, что ее милый братик Эдик летал в Астрахань как раз в июле. Если это он…

– Турецкий, если ты сейчас уедешь… – начала было жена.

– Да подожди, Ира, – отмахнулся Саша.

– Что там у тебя?

– Я обещал Нинке в школу ее проводить. Сегодня первое сентября все-таки.

– Обещал, так проводи. Детей нельзя обманывать. Тем более что отменить астраханский взрыв мы, как ты понимаешь, уже не можем. Это информация для размышления.

– Ладно, Слава, позвоню позже.

Ирина готовила завтрак, наряжала Ниночку.

Через час семейство Турецких прибыло к зданию гимназии. Стоя в плотной толпе родителей, слушая, как его дочь читает в микрофон стихи, посвященные школе, Александр думал о том, что его первоначальная версия – версия террористического акта – возможно, не лишена основания. И если это так, то исчезновение Эдуарда Рагоева – не точка, поставленная им после четко спланированной акции по устранению Сомова, а лишь зловещее многоточие…

Вечером Александр сидел у телевизора. Какой-то очередной «круглый стол» был посвящен проблемам религиозных сект.

– Нужно запретить их деятельность на территории России! То «Белое братство», то «свидетели Иеговы», баптисты всякие… и все морочат голову нашим детям, отрывают их от семей, заставляют продавать квартиры, – горячилась нарядная дама. – Это психологический терроризм, который нам навязывают религиозные фанатики с полного попустительства властей!

– Терроризм – это не религиозное течение, а способ достижения цели, – возражал ей смуглый мужчина, профессор богословия, о чем сообщила бегущая строка.

– Фанатики, фундаменталисты – это люди, которым противен существующий миропорядок, люди, которые хотят изменить окружающее пространство!

Эти слова профессор произнес с некоторым нажимом, глядя не на собеседницу, а в камеру. Затем перевел взгляд на даму и продолжил:

– Они создают свою контркультуру, со своими ценностями, они желают наказать мир, который им противостоит. Религиозная принадлежность этих людей может быть самой различной. Иудейские экстремисты преследуют политические цели, христианские – восстают против традиционных ценностей западного мира. Вспомним, что Тимоти Макбейн, совершивший теракт в Оклахома-Сити, – это христианин, мстивший за разгром секты Давидовой. Моисей сорок лет водил свой народ по пустыне. Его миссия оказалась выполнена ровно через сорок лет. – Профессор снова вперился в камеру.

– Подождите, что вы все в одну корзину сваливаете? При чем здесь Моисей? Я говорю о сектах!

– Но в секты приходят люди, обиженные жизнью, судьбой, близкими. Традиционные религии – будь то христианство, буддизм, ислам – самодостаточны и нейтральны…

Александр заснул. Ему снился Эдик, который ожившим фотороботом крушил приборную доску кабины пилотов. Пилотом был сам Турецкий. Он пытался помешать роботу, но почему-то не мог пошевелиться. Его разбудили позывные «Вестей».

– Как нам только что сообщили, сегодня в девятнадцать тридцать по московскому времени над Иркутском потерпел крушение самолет ТУ-154 компании «Аэрофлот», совершавший рейс Хабаровск – Новосибирск. На борту лайнера находились семьдесят восемь пассажиров и девять членов экипажа. Обломки самолета обрушились на жилой квартал города, разрушили два жилых дома. На месте падения лайнера полыхает пожар. Точное количество человеческих жертв пока установить невозможно.

– Какой кошмар, – тихо вымолвила Ирина и опустилась на диван рядом с мужем.

…В понедельник центральные газеты пестрели устрашающими заголовками типа: «Отечественная авиация в коллапсе», «Точное число жертв авиакатастрофы над Иркутском невозможно определить», «Две катастрофы – два взрыва?», "Не летайте самолетами «Аэрофлота» и так далее.

Меркулов наугад вытянул газету из лежащего на столе вороха, прочитал:

– «…В субботу, 1 сентября, в небе над Иркутском взорвался самолет ТУ-154, совершавший перелет из Хабаровска в Новосибирск. На борту находилось 78 пассажиров. Как нам стало известно из информированных источников, причина авиакатастрофы – взрыв на борту лайнера. До последней минуты связь с пилотами сохранялась, и ничто не предвещало трагедии. Взрыв произошел в средней части корпуса. Самолет словно разломило пополам, что было отчетливо видно на радарах наземных служб сопровождения. Обломки лайнера рухнули на один из жилых кварталов города, умножив количество человеческих жертв. Пожелавший остаться неизвестным специалист компании „Аэрофлот“ сообщил, что предыдущая трагедия – крушение лайнера ТУ-154 в окрестностях Воронежа, произошедшая 23 августа, также была связана с взрывом на борту. Причем взрыв также произошел в середине корпуса самолета, в служебном отсеке…» Это столичный «Комсомолец». – Меркулов перевернул страницу, отложил газету. – Это я вам только одну статью прочитал. В других газетах – примерно в том же ключе.

Грязнов взъерошил волосы, возбужденно проговорил:

– Главное, картина взрыва – один к одному с воронежским. Журналюги правду пишут. Узнать бы, кто им информацию поставляет, да ноги тому умнику вырвать за разглашение тайны следствия. Это так, к слову. В общем, пока не установлена причина взрыва, говорить о чем-либо рано. Ужасно, конечно, что самолет рухнул на жилой квартал, но один положительный момент есть: обломки фузеляжа, двигателя и крыльев – все это лежит достаточно компактно. Будем надеяться, что причину взрыва удастся установить достаточно быстро.

– Ты, Саша, о чем задумался? – Меркулов посмотрел на Турецкого.

– Я, может быть, зациклился на своем, так же как Слава на Сосновском, но мерещится мне «след Эдика». Так и хочется сказать: «Чур, меня». Мне, Костя, звонили ребята из горпрокуратуры Хабаровска, они в курсе, что мы ведем дело Аэрофлота. Спрашивали, нет ли каких соображений по взрыву.

– И что ты им сказал?

– А что я могу сказать, пока причина катастрофы не установлена? Только думаю, что нам придется туда лететь.

– А не страшно – лететь-то?

– Они нас так доведут… что дышать страшно будет, – процедил Турецкий.

Глава 20. ИСТОКИ

«И да благословенны будут дела и мысли его, и место в райском саду среди гурий уже уготовано для него, ибо при жизни стал он праведником и прожил жизнь праведника, ибо так было угодно Аллаху».

Звонок, пришлось захлопнуть книгу. Телефон надрывался.

Рафик Лаарба нехотя поднялся с молельного коврика. Подошел к телефону, снял трубку.